Ее порочная мечта сбылась, но еще предстояло многое сделать. Собрать команду, чтобы вновь кого-то ограбить, отвоевать базу. Построить более крупную, получить еще больше богатства, а потом… Ничего! Повторение бессмысленных действий без надежды на изменение. И от этой плохой бесконечности Адхи сделалось тоскливо и противно.
Он очень устал и хотел спать, к тому же под сердцем теснилось дурное предчувствие. Что-то происходило, возможно, что-то плохое коснулось его племени. Он вдруг испугался за родителей. Не заболели ли они от тоски и кручины? Не ранил ли их дикий зверь? Не напали ли враждебные соседи? Он так давно не был дома и теперь снова боялся, что не останется места, куда можно вернуться.
— Отбой на сегодня. Завтра поворачиваем к границе Сваитана, нырнем через Хаос. Долетим быстро, а потом можете выметаться и идти к царю, — махнула в конце ужина Лесита, вырывая Адхи из невеселого оцепенения.
Он поплелся в каюту вместе с друзьями и замер на койке в позе зародыша, точно мечтая так вернуться в утробу матери, к самим истокам. Хотя в такой же позе орки хоронили умерших.
И теперь вместо сна он, казалось, тоже умер, вышел из своего тела. Вновь он кружился легким перышком из мягких крыльев Белого Дракона, вновь видел повсюду притягательное сияние. И этот мир звал его, вернее, сквозь не-сон все отчетливее доносился до боли знакомый голос. Адхи двигался на зов, паря сквозь белые линии, а в душе его сливались воедино предельное ликование и великая скорбь.
— Здравствуй, Адхи, — послышался совсем рядом голос. И Адхи узнал его:
— Ругон? Шаман Ругон… Это правда вы, наставник?
— Да, Адхи, это я. И я говорю с тобой, — вновь донесся певучий ответ, и сквозь соцветия сияющих линий проступил силуэт.
Шаман предстал в лучшем ритуальном одеянии со всеми оберегами и с бубном в руках. Сотканный из белых линий, он парил таким же легким перышком и выглядел полупрозрачным, почти исчезающим. И то ли предстал старик, то ли молодой мужчина в самом расцвете лет, каким Адхи никогда не помнил Ругона. Весь образ шамана постоянно менялся, по нему проходили волны, как по высокой траве, тронутой порывом ветра.
— Но как же так? Вы ведь остались в другом мире, — удивился Адхи.
— Другом? Для меня уже нет различения миров. Теперь мне открылось многое, я вижу даже тех, кто был отмечен печатью невидимости. Я вижу духов-из-скорлупы. И теперь меня ждет их вечный танец, — грустно улыбнулся Ругон, и Адхи содрогнулся:
— Но… но почему?
— Я умер, Адхи. Тихо вышел из своей оболочки этой ночью. И больше мне не суждено в нее возвратиться. Не дождался я вас с братом. Но отец и мать все еще ждут вашего возвращения.
Голос шамана источал покой, в нем не читалось ни боли, ни сожаления. Зато они пронзали холодом все существо Адхи:
— Ругон… как же так…
— Не печалься. Смерть — это часть жизни. Когда вернешься, займи мое место и возьми мой бубен. Таков мой наказ старого шамана, так я записал на глиняной табличке и передал вождю, когда почувствовал приближение своего часа. Я всегда видел в тебе не воина, но продолжателя моего дела, — строго, но мягко наставлял Ругон, ласково улыбаясь преемнику.
— Но я не прошел посвящения, — совсем растерялся Адхи. Нет, на самом деле обряды его не пугали. Он просто не хотел, чтобы мудрый шаман покидал их. Ведь он с рождения привык, что Ругон помогает всем и наставляет соплеменников. Неужели теперь такая роль отводилась ему, потерянному мальчику? Впрочем, Адхи еще в начале пути словно бы догадывался о назначенной судьбе.
— Ты и без обрядов посвящения научился выходить из тела, видеть мир белых линий и, возможно, будущее, — отозвался Ругон. — С тобой говорят духи и сам хранитель Миров Хаоса, Белый Дракон. Да, теперь я вижу больше, знаю больше.
— Значит, я прошел посвящение? — сдавленно спросил Адхи.
— Да, ты вернешься полноправным взрослым. Это тяжелый груз, возможно, не по возрасту тяжелый. Но после всех испытаний ты справишься, — радостно ответил Ругон. Его уже не страшила смерть, он точно забыл, что переступил ее черту. Он обрел покой, исполнил свой долг, донеся последнее послание.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Значит, моя судьба — это стать шаманом племени? — отозвался Адхи. Преемник шамана, который еще не знал, сумеет ли вернуться из Вермело и переживет ли противостояние с Разрушающим. Но шаман Ругон уверенно кивал:
— Да, судьбой тебе предначертано вести Степных Орков путем светлых линий, как завещал первый Белый Дракон, слушать волю духов, провожать умерших и утешать тех, кто нуждается в поддержке. И рассказывать по новой легенду о Белом Драконе.
— Как по новой?
— Как ты видел в странствиях, как ты узнал от самого возрожденного Белого Дракона, — напутствовал Ругон и вновь грустно улыбнулся: — Прощай, Адхи. Ты всегда услышишь меня в шуме ветра и шелесте ковыли, увидишь в беге облаков над родной степью. Никто не исчезает без следа… Никто.
Кружение белых линий прервалось, нестерпимо прекрасное сияние отдалилось и иссякло. Предстала только серость тесной каюты на гудящем дирижабле, идущем меж лиловых туч в небе отравленного Тхуадора.
Адхи проснулся и тихо заплакал, растирая слезы по горящим щекам. Но теперь он знал свою судьбу, знал, какое ремесло ему всегда было уготовано. И как никогда мечтал вернуться домой.
========== Глава 24. В сетях ожидания ==========
Дирижабль медленно растворялся в сумрачном осеннем небе Сваитана. Небе, которое еще не покрывали черные линии, а белые постепенно рассыпались и сползали с пиратского корабля. Адхи, кудесники и солдаты задумчиво смотрели вслед исчезающей среди облаков махине, этому летающему киту с нарисованной на боку акулой.
— Дойдем до ближайшего города, а там сядем на нормальный транспортный дирижабль, — уверенно сказал Сергей Янович, бодро расправляя плечи. — В путь! Нам пешком идти не привыкать.
— Зачем пешком? У нас вон две кибитки. Можно по очереди отдыхать, — с готовностью предложила Офелиса.
— Отлично, теперь мы снова вернулись к тому, что было, — недовольно пробормотал Аобран, запрягая неживых лошадей. Вновь вокруг расстилались раскисшие дороги и бескрайние леса Сваитана. Воздух здесь еще не пропитался копотью, еще не пронзали небо бесконечные заводские трубы. И снова им предстоял неблизкий путь сквозь непогоду и неизвестные опасности.
— И как мы попадем к царю? — посетовал Адхи, озираясь вокруг. Ему все казалось, что время иссякает. Каждый день означал продолжение изматывающего плена для Дады. И с каждым днем черные линии Марквина все глубже прорастали в душе царя, обещая со временем обратить его в пустую оболочку, как и короля Тхуадора.
Разрушающий, этот мерзкий паук, наверное, собирался сплести паутину, чтобы погрузить во мрак весь мир Вариюд, а потом, может, добраться и до Звены, до родного Отрезанного Простора. Он ведь уже поглотил разум покойного вождя племени Огненной Травы. Царь Сваитана пока держался. Но надолго ли? Адхи боялся опоздать.
— Я проведу вас, — тепло улыбаясь, пообещал Сергей Янович. — Вы герои, спасшие пленных Сваитана. И с вашей помощью мы уничтожили короля Тхуадора.
— Вы… вы представите нас царю? — неуверенно спросил Адхи. Он надеялся, что так и случится однажды, ради этого они и путешествовали с представлениями. Искали тех, кто сумеет провести в сердце Сваитана.
— Да, если вам это требуется, — кивнул Сергей Янович. — Все-таки я и великих князей всех знаю, и правду кто-то должен рассказать о том, что случилось в Тхуадоре.
— Только не говорите много про Леситу, лучше ее имя не называть, — усмехнулся Ледор.
— Ее теперь, наверное, в половине Вариюда в розыск объявят усилиями Марквина Сента. Это же его золотишко она прикарманила, — поддержал Аобран.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Нам надо попасть к придворному инженеру, — уверенно сказал Адхи. — А сначала к царю. Он тоже заражен черными линиями Марквина Сента.
— Придворный инженер, который подарил нам дирижабли и электрический свет? — удрученно протянул Сергей Янович, покручивая отросший черный ус, топорща его, как недовольный кот. — Разве может он быть злом? Тем самым злом, которое вы стремитесь остановить. Неужели все это от придворного инженера? Он ведь открыл секрет долгого хранения продуктов, а еще изобрел несколько лекарств от опасных болезней. Не говоря уже об усовершенствованных дирижаблях. Вы считаете, что этот благородный человек и есть ваш враг?
