— Какой еще вопрос?
— Хотелось бы мне узнать, спал ли ты с девицей Нетли.
— Я? — удивленно хмыкнув, переспросил Йоссариан. — Нет, конечно. А теперь скажи, из-за чего та девка била тебя по башке.
— Так вопроса-то я тебе еще не задал, — победно откликнулся Орр. — Я просто сказал, что мне интересно, спал ли ты с девицей Нетли. По ее поведению выходит, что вроде бы спал.
— Не было этого. А как она себя ведет?
— Так, будто ты ей здорово не нравишься.
— Ей, по-моему, никто не нравится.
— Ей нравится капитан Гнус.
— Он всегда показывает, что она для него вроде грязной подстилки. Так, я думаю, любую девку можно завоевать.
— Ты видел у нее на ноге рабский браслет? Там выгравировано его имя.
— Он устроил это, чтобы досадить Нетли.
— Она даже отдает ему часть денег, которые платит ей Нетли.
— Послушай, Орр, чего ты от меня хочешь?
— Ты спал с моей девицей?
— С какой такой, к дьяволу, твоей девицей? Разве у тебя есть постоянная девица?
— Конечно, есть. Та, что била меня туфлей по голове.
— Да вообще-то пару раз было, — припомнил Йоссариан. — А с каких это пор она твоя девица? Куда ты, собственно, гнешь?
— Она тоже тебя не любит.
— Нашел о чем думать! Она, по-моему, любит меня примерно так же, как тебя и всех остальных.
— Она когда-нибудь била тебя туфлей по голове?
— Отстань от меня, Орр. Ты мне надоел.
— Иии-хи-хи-хик! Ну а те тощие графини из Рима, сноха и свекровь, — все настойчивей донимал Йоссариана Орр, — с ними ты когда-нибудь спал?
— Хотелось бы, да не выходит, — честно признался Йоссариан, привычно вспоминая, с какой жадной и разрушительной для него жаждой ласкал он — всегда вприглядку — их вожделенную плоть.
— Они тоже тебя не любят, — резюмировал Орр. — Им нравится Нетли, нравится Аафрей, но только не ты. Тебя все женщины, похоже, не любят. Я думаю, они думают, что ты дурно на них влияешь.
— Все женщины — психопатки, — угрюмо определил Йоссариан, покорно ожидая давно известного ему продолжения.
— Ну а твоя сицилийская девица, — притворно печалясь, продолжал допытываться Орр. — Которая толстая. С плешью. Та потливая лысая толстуха в тюрбане. Она тоже психопатка?
— Я и ей, по-твоему, не нравился?
— Дело не в этом. Мне просто трудно понять, как ты мог лечь в постель с девицей без волос.
— Да как я мог угадать, что у нее нет волос?
— Можно было не сомневаться. Я с самого начала это знал.
— Ты знал, что дна лысая? — удивленно вскричал Йоссариан.
— Да нет, я знал, что форсунка не будет работать, если при сборке останется лишняя деталь, — ответил Орр, клюквенно пламенея от радости, что опять одурачил Йоссариана. — Будь любезен, дай мне, пожалуйста, вон тот сальничек. Вон он, видишь, рядом с твоей ногой?
— Нет тут никаких сальничков.
— Вон он, голубчик, — любовно проворковал Орр и, подцепив с полу ногтями нечто почти невидимое, поднял руку вверх, чтобы показать Йоссариану. — Придется мне, значит, опять ее разбирать.
— Я убью тебя, если ты начнешь. Пристукну на этом самом месте.
— Почему ты никогда со мной не летаешь? — спросил внезапно Орр и впервые посмотрел Йоссариану прямо в глаза. — Вот какой вопрос я хотел тебе задать. Почему ты никогда со мной не летаешь?
— Я же тебе объяснял, — смущенно отвернувшись, забормотал Йоссариан. — Меня почти всегда назначают ведущим бомбардиром.
— Не в этом дело, — покачав головой, возразил Орр. — Просто ты пошел после первой бомбардировки Авиньона к Птичкарду с Краббсом и сказал, чтоб они больше не назначали тебя бомбардиром в мой самолет. Верно я говорю?
— Никуда я не ходил, — чувствуя, что у него горят щеки, соврал Йоссариан.
— Ходил, — спокойно сказал Орр. — Ты попросил их не назначать тебя бомбардиром ко мне, Доббзу и Хьюплу, потому что, мол, не доверяешь нам как пилотам. А Птичкард с Краббсом отказались выполнить твою просьбу, сказав, что это было бы несправедливо по отношению к тем парням, которым придется с нами летать.
— Вот, стало быть, и незачем рассуждать, ходил я к ним или не ходил, — облегченно подхватил Йоссариан.
— Да они ведь с тех пор так больше ни разу тебя ко мне и не назначали. — Орр уже снова опустился на оба колена и повернулся к печке, а голос у него озвучился грустной приниженностью, которая ранила Йоссариана гораздо больней, чем естественная в таком случае обида или горечь, хотя говорил Орр все еще посмеиваясь, как если бы они обсуждали что-нибудь забавное. — А все же зря ты отказался со мной летать. Я, знаешь ли, очень неплохой пилот и вполне смог бы позаботиться о твоей безопасности. Меня и правда много раз сбивали, но ведь не по моей же вине, и никто из моего экипажа ни разу не пострадал. Так-то, сэр. И знаете, что вы сделали бы, сэр, будь у вас на месте мозги? Вы немедленно отправились бы к Птичкарду с Краббсом и попросили б их назначать вас бомбардиром в мой самолет.
— Ты пытаешься мне о чем-то намекнуть? — пригнувшись на своей койке и пристально глядя Орру в глаза, спросил Йоссариан, но увидел перед собой только странную маску, словно бы озаренную изнутри противоречивыми чувствами.
— Иии-хи-хи-хик! — заперхал Орр. — Я пытаюсь тебе рассказать, почему та здоровенная девица в Риме лупила меня туфлей по башке. Да ты не желаешь слушать.
— Ну так расскажи толком.
— А ты попросишься ко мне в самолет?
— Чтоб тебя опять сбили над водой? — рассмеявшись, спросил Йоссариан.
Орра в самом деле опять сбили над водой — когда слухи о повторной бомбардировке Болоньи обернулись правдой, — и он опять умело шмякнул свой самолет в пенисто белесые волны, над которыми собирались, будто перед атакой, черные грозовые тучи. Он едва успел выбраться — как всегда, последним — из самолета, и его плот, на котором он оказался один, сразу же стало относить ветром от плота с экипажем, и, когда за ними приспел, продравшись сквозь пелену редкого косого дождя, спасательный катер, его уже не было видно. Орровский экипаж добрался до расположения эскадрильи только к ночи. А про самого Орра никто ничего не знал.
— Зря вы психуете, — утешал всех Кроха Сэмпсон, кутаясь под огромным дождевиком в одеяла, которыми он разжился на спасательном катере. — Его уже, наверно, подобрали, если он не успел утонуть — шторм-то раскачало порядочный. Так что долго это не протянется. Его должны доставить сюда с минуты на минуту.
Йоссариан побрел в палатку и разжег там печку, чтобы, когда с минуты на минуту появится Орр, встретить его уютом и теплом. Печка работала превосходно, и пламя горелки послушно регулировалось форсункой с краником, которую починил наконец-то Орр. Шел небольшой дождь, капли приглушенно барабанили по палатке, по листве деревьев и сырой земле. Йоссариан разогрел для Орра банку консервированного супа и выхлебал суп сам, потому что иначе он бы остыл. Потом сварил для Орра несколько яиц и тоже съел их сам. А потом съел всю порцию чеддера из сухого пайка.
Всякий раз, как его начинала томить тревога за Орра, он напоминал себе, что тот может справиться с чем угодно, и беззвучно смеялся над картиной, которую набросал ему в своем рассказе сержант Найт: Орр деловито и сосредоточенно склоняется над компасом с картой, жует, ухмыляясь, одну за другой солоноватые от морской воды шоколадные конфеты, а руки у него умело орудуют бесполезным крошечным веслом, и он плывет, куда надо, сквозь расхлеставшийся шторм, волоча за кормой плота длинную леску с наживкой для трески. Йоссариан не сомневался в способности Орра выжить, что бы с ним ни стряслось. Если на эту идиотскую наживку можно поймать какую-нибудь рыбину, то Орр ее, безусловно, поймает, и если он решит поймать треску, то поймает именно треску, пусть даже до сих пор никому ее здесь изловить не удавалось. Йоссариан разогрел на печке еще одну банку консервированного супа и снова выхлебал суп сам. Когда поблизости хлопала дверца автомобиля, он с широкой улыбкой поворачивал голову ко входу в палатку и старался услышать шорох приближающихся шагов. Он был уверен, что Орр может явиться в любое мгновение: войдет этакий щекастый гномик с крупными, как у зайца, зубами и огромными, влажно сияющими то ли от счастья, то ли от дождика глазами, похожий на веселого торговца устрицами из Новой Англии, — желтая клеенчатая шляпа, громадный, размеров на десять больше, чем ему нужно, дождевик, а в руке зажата, на радость и удивление Йоссариану, гигантская снулая треска, которую ему удалось выловить по дороге к спасению.
Но Орр не явился.
Глава двадцать девятая
ДОЛБИНГ
На следующий день никаких известий об Орре тоже не поступило, и сержант Уиткум, проявив похвальную расторопность, записал в свой блокнот напоминание самому себе послать, когда истекут контрольные девять суток, официальное письмо за подписью полковника Кошкарта ближайшим родственникам пропавшего без вести Орра. Между тем одно известие, хотя и не об Орре, они из штаба армии все же получили, и Йоссариан прочитал его у палатки КП под угрюмый гомон ничего не понимающих офицеров и солдат, столпившихся, кто в шортах, а кто просто в плавках, возле доски приказов. Подойдя поближе, Йоссариан услышал слова Обжоры Джо, обращенные, как он понял, к Белому Овсюгу.
