для электросети. У маломощной кустарной радиостанции генератор был величиной с кулак, с ручным приводом. В путь “Товарищ” отправился с максимально допустимым грузом, взяв на борт 3400 тонн гранитной брусчатки для порта Росарио в Аргентине. Это километров шестьсот на северо-запад от столицы Уругвая Монтевидео, мимо которой мы будем проходить и в которой должны пройти свою очередную регистрацию. Вы знаете, что таких регистрационных пунктов у нас двенадцать – один примерно на каждую тысячу миль пути.
– Так вот, – продолжал Александр Павлович после минутного перерыва, – город Монтевидео расположен в самом начале Ла-Платы, что по-испански означает “Серебряная” – общего устья двух рек – Параны и Уругвая, которое образует широкий и длинный морской залив. Он вдается в материк на триста двадцать километров, а ширина его – около двухсот двадцати километров.
На правом берегу Ла-Платы, в двухстах семидесяти пяти километрах от океана расположена столица Аргентины Буэнос-Айрес – один из крупнейших в мире океанских портовых городов. На “Друге” мы в последние годы несколько раз бывали там.
– Второй по величине город Аргентины и крупный порт на реке Парана – Росарио – расположен вверх по ее течению примерно в трехстах километрах от Буэнос-Айреса. Вот туда-то и лежал далекий путь нашего первого “Товарища”, откуда он должен был доставить груз красного дерева для Ленинграда.
Вы, конечно же, знаете, что в то время наша страна после военного лихолетья восстанавливала свое хозяйство, становилась на рельсы индустриализации. На “Товарище” недоставало парусов, тросов, одежды. Продовольствие состояло из консервов, солонины и галет.
О возможности хранить свежие продукты на борту, как это организовано сейчас на каждом из участвующих в Регате Свободы паруснике, и речи не было. Но это не уменьшило энтузиазма наших молодых моряков, состав которых был, в основном, из комсомольцев и коммунистов ленинского призыва.
Тяжело груженый корабль при встречных ветрах в Баренцевом море около десяти суток шел лавировкой навстречу штормам, пытаясь обогнуть мыс Нордкап. Частая смена курса, снежные шквалы, авралы для брасопки рей, беспрерывные повороты, ритмичные навалы ледяных волн на палубу… С большими трудностями “Товарищ” миля за милей продвигался вперед.
И только поймав попутный ветер, команда его в конце августа отдала якорь на рейде английского порта Саутгемптон. Здесь, готовя корабль к переходу через Атлантику, наши моряки получили возможность заменить и пополнить паруса, такелаж, приобрести сухие овощи и другие продукты, пригодные для хранения в тропических широтах.
И все-таки до Монтевидео “Товарищ” шел непомерно долго – два месяца и семнадцать дней. По несколько суток стояло полное безветрие, монотонная качка над мертвой зыбью, от которой в равной степени страдали все члены экипажа.
Двигаясь очень медленно, короткими отрезками и в разных направлениях, наши моряки хоть медленно, но продвигались вперед. В бочках и цистернах протухла вода для питья. Из-за отсутствия холодильников стали гнить, разные продукты, и большую часть пришлось выбросить за борт. В конце концов с первым хорошим ветром “Товарищ” прибыл в Монтевидео. Жители столицы Уругвая восторженно встречали советских моряков.
Буксиры отвели парусник по реке Паране в аргентинский порт Росарио. Там была выгружена доставленная брусчатка, а затем судно отбуксировали в Буэнос-Айрес для погрузки красного дерева. Многие тысячи уругвайцев и аргентинцев ежедневно посещали советский корабль. Цветы, приветственные речи в различных клубах и парках… Выступления корабельного струнного оркестра и хора имели колоссальный успех.
В Росарио нашим морякам поднесли хлеб-соль на красном шелковом флаге, на котором были вышиты серп и молот и надпись на испанском и русском языках: “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!”. В судовом красном уголке появилось множество подарков от рабочих организаций, среди которых – бюст Владимира Ильича Ленина, сделанный аргентинскими рабочими, барельеф с аллегорической фигурой труда и много других символов дружбы и доброжелательности к советскому народу.
Пробыв почти четыре месяца в южноамериканских портах, приняв в Буэнос-Айресе груз красного дерева, “Товарищ” отправился в обратный путь. Вскоре после выхода в океан радист парусника поймал сигналы барка “Памир”, идущего из Чили в Гамбург, который был впереди примерно на сто-сто пятьдесят миль. Каждый полдень радисты обменивались координатами. Получилась неофициальная гонка двух барков через Атлантику в меридиональном направлении. Примерно в одно и то же время оба корабля вошли в зону юговосточного пассата, который позволял “выжимать” около десяти узлов, проходить за сутки двести тридцать двести пятьдесят миль. Это продолжалось до мыса Фипистерре, где суда расстались. Под всеми парусами “Товарищ” вошел в Ла-Манш со скоростью двенадцать-четырнадцать узлов, а двенадцатого августа 1927 года прибыл в Ленинград, пройдя около двадцати тысяч миль.
С тех пор прошло немало времени. Многие участники первого рейса “Товарища” всю свою жизнь самоотверженно трудились на флоте, командуя крупными судами. В годы Великой Отечественной войны немало моряков с “Товарища” отдали свою жизнь в боях за Родину. В их числе командир подводной лодки М. Никифоров, старший помощник капитана ледокольного парохода “А. Серебряков”, погибший в неравном поединке с фашистским рейдером в Арктике, Г. Судаков, капитан судна “Тунгуска”, И. Монастырский, павший смертью храбрых при героической обороне Лиепаи.
И сам тот первый “Товарищ” тоже погиб в военную пору. Только после окончания войны стали немного проясняться некоторые обстоятельства его гибели.
Винденко обвел взглядом присутствующих, вздохнул.
– Дело, вкратце, обстояло так. В июне 1941 года барк вышел в море на учебную практику. Капитаном его тогда был Павел Семенович Алексеев, награжденный еще до войны орденом Ленина за отважные рейсы в сражающуюся Испанию. По пути в Новороссийск экипаж “Товарища” застала война.
Капитан Алексеев ушел воевать. Он погиб потом в Цемесской бухте под Новороссийском, а “Товарищ” сразу же был направлен в Мариуполь – теперешний Жданов – где, как тогда казалось, был глубокий тыл. Однако уже в сентябре фашисты овладели портом, и корабль оказался у них в плену. Как рассказывал потом капитан первого ранга Седлецкий, моряки Азовской военной флотилии несколько раз пытались увести судно к своим. Торпедные катера подходили совсем близко, но встречали сильный орудийный огонь и вынуждены были отходить. Бывший разведчик, моряк-черноморец Павлов рассказывал мне, что бывал тогда в захваченном врагом городе, но так и не узнал, что творится на легендарном барке. Не раскрыта эта тайна и по сей день. Отступая из Мариуполя, фашисты взорвали корабль.
Они уже оканчивали свой поздний завтрак, когда вдруг услышали сердитое ворчание. Свернувшийся до того калачиком за Таниной занавеской Джек неожиданно вскочил и с громким лаем кинулся к внутреннему трапу.
– Что это с ним? – удивленно посмотрел на Сережу Олег. – Акул под килем почуял, что ли?
– Нет, капитан. Джек так только отца моего встречает, – убежденно ответил
