Фэй чувствовала: через секунду ее жизнь разделится на «до» и «после» признания на шоу Кристен Колдер. Страх страхом, но подруги не должны нести ответственность и страдать из-за того, что совершила она.
— Фейт Лавитт создала я, — объявила Фэй.
На лице Кристен снова отразилось изумление. Зрители ахнули, потом затихли — вероятно, чтобы не пропустить ни слова.
— Зачем вы это сделали? — спросила Кристен.
— Подруга нуждалась в помощи, — ответила Фэй и подумала, что это чистая правда. Только зачем она рисковала? Надо было свести опасность к минимуму — изобразить Фейт совершенно другой.
— Но зачем добавлять сексуальные сцены? Зачем защищать Шэннон ЛеСад? — допытывалась Кристен.
«В этом-то и суть!» — подумала Фэй. Зачем она подобралась так близко к правде? Зачем призналась читателям в том, что скрывала от родных и близких?
Фэй взглянула на Мэллори. Они очень разные — вращаются в разной среде, пишут разные книги, но обе много лет скрывали свое настоящее лицо за созданными для публики образами. В «Брани на вороте» обе практически раскрыли карты. Разве это совпадение?
Фэй зажмурилась и сделала попытку отрешиться от Кристен, ее зрителей, слепящего света и красного огонька камеры. Неужели столь мучительным, чреватым непоправимыми последствиями способом Господь заставляет ее сказать правду? Неужели это предначертанный им путь? Ответа Фэй не дождалась — ни вспышки молнии, ни неопалимой купины, ни гласа свыше.
Когда Фэй открыла глаза, решение было уже принято: что бы ни привело ее в эту студию, для нее существует единственно возможный ответ.
— Сексуальные сцены пришли в голову сами собой, — проговорила Фэй, еще не веря, что сейчас скажет всю правду: — Потому что я и есть Шэннон ЛеСад.
Зрители загудели. В глазах Мэллори отразилось изумление. Кендалл охнула, Таня вскочила и повернулась к Фэй. Почти минуту в студии царил настоящий хаос. Бесшумно и неумолимо двигались камеры.
Наконец Кристен вспомнила о своих обязанностях и призвала всех к порядку.
— Сказать, что я удивлена, — значит, не сказать ничего, — проговорила она. — Дадите нам какое-нибудь объяснение?
Фэй вспомнила, когда все начиналось — давным-давно. В ту пору она ничем не рисковала и думала лишь, как свести концы с концами.
— Эротические романы я начала писать почти двадцать лет назад, для дополнительного заработка. Хотелось отправить детей в колледж и помочь мужу построить собственный приход. Ни детям, ни Стиву я ничего об этом не рассказывала.
По студии прокатился шепот. Зрители знали Фэй лишь такой, какой она была сейчас. Точнее, думали, что знают.
— Мой муж далеко не всегда был пастором, и я лично не вижу в сексе ничего антирелигиозного или аморального. Напротив, считаю физическое проявление любви одним из величайших даров Господа.
Шепот зрителей превратился в неодобрительный ропот, только сказанного не воротишь.
— Но ведь в какой-то момент насущная потребность в деньгах отпала, — сказала Кристен. — Вы наверняка понимали: если правда вскроется, последствия будут негативные.
Фэй посмотрела на изумленные лица подруг. Зря она не открылась ни им, ни своей семье! Но как здорово сбросить с души тяжелый груз!
— Именно из-за этих последствий я так долго молчала. Эротическая литература очень популярна. Благодаря книгам ЛеСад я спонсировала столько хороших проектов, что не смогла заставить себя отказаться от этого источника дохода. — Вот она, правда, но еще не вся. — Вдобавок эротические романы у меня выходят отлично. По непонятной причине эротика стала моим коньком.
Кристен онемела от удивления, так же как подруги и зрители. Фэй не желала думать о том, как на ее признание отреагируют Стив, Сара и прихожане «Клирвью». В данный момент она чувствовала, что поступила правильно, но не сомневалась: потом сто раз об этом пожалеет.
* * *
Таня во все глаза смотрела на Фэй, стараясь осознать услышанное. Фэй Труэтт, автор любовных романов из жизни верующих и жена пастора Стива, и есть скандально известная Шэннон ЛеСад? Уму непостижимо!
Рядом с Фэй стояла Мэллори. По-настоящему ее зовут Марисса, и почти все, что она написала в «Брани на вороте», — правда. А как это осмыслить?
Таня понимала, что по сравнению с подругами выглядит невинной овечкой. Ее единственный «грех» в том, что она тайком писала для конкурирующего издательства, зная, что этого делать нельзя. Вроде бы ничего серьезного, но последствия могут быть катастрофические. Она с таким трудом писала по три коротких романа в год! Без гонораров из «Маски» ей никогда не скопить на собственное жилье и достойное будущее для себя и девочек. Без договора ее перестанут считать профессиональным писателем.
Таня переглянулась с Мэллори — та чуть заметно покачала головой. Кристен казалась более чем удовлетворенной сенсационными признаниями. Правда открылась, Мэллори и Фэй защитили Кендалл как могли. Своим признанием Таня лишь сделает хуже себе и своей карьере. Таня посмотрела на Кендалл, которая поняла ее без слов и тоже покачала головой.
— Ничего себе! — воскликнула Кристен. — Если с исповедями покончено, предлагаю занять свои места и решить, что делать дальше.
Вокруг Тани все расселись. По студии прокатилась волна громкого шепота. Помощник Кристен жестом велел Тане сесть. Она хотела, правда, хотела, но не могла. Если отмолчится, как будет смотреть в глаза подругам? Кем будет считать себя?
— Я… э-э-э… хочу кое-что сказать, — пролепетала Таня.
Кристен Колдер наклонила голову и подняла брови.
— Шоу превращается в передачу недели, — произнесла она и жестом велела навести камеру на Таню. — Попробую угадать: вы либо отважная Люси, помощник редактора «Скарсдейла», либо мать-одиночка Тина.
— Тина, — промямлила Таня, отчаянно борясь со страхом. — То есть я Таня Мейсон, которая создала Тину.
— Вы действительно сотрудничаете с «Маской»?
— Да. Точнее, сотрудничала. Сомневаюсь, что после шоу они захотят со мной работать.
— Выходит, вы та писательница, которая совершенно не разбирается в мужчинах. Вашу мать зовут Рода?
— Нет, Труди, — ответила Таня, чувствуя себя полной идиоткой.
— Хотите что-нибудь добавить? — осведомилась Кристен.
— Н-нет, пожалуй, нет. — Таня понимала, что ведет себя как школьница перед строгой директрисой. — Только одно: мы сделали то, что сделали, из любви к Кендалл. Она прекрасная подруга, а в тот момент отчаянно нуждалась в помощи. — Таня быстро села, опасаясь, что от страха вот-вот подогнутся колени. Труди взбесится, когда узнает, что она не только живописала ее жизнь в книге Кендалл, но и объяснила присутствующим на шоу, кто прототип Роды. Бретт наверняка станет от нее нос воротить, а его мамаша со своими подругами по книжному клубу умрет со смеху.
