Он очень хотел произвести впечатление, видимо, привык, что женщины падают к ногам сами, едва заметив Волка на горизонте. Но, честно сказать, особого восторга от его выступления я не испытывала. Стоит два часа столбом, ну за рояль сядет поиграет. Сзади две какие-то мымры в полуплатьях-полузанавесках мотаются, что-то там подвывают. И песни скучные, первое отделение — вообще мрак, навязший в зубах советский пафос. Словом, не «ABBA».
Когда концерт закончился, я не знала, как мне поступить. Уйти, не попрощавшись и не поблагодарив, — невежливо. Пойти за кулисы — подумает, что ищу с ним встречи. Я стояла посреди почти опустевшего зала в нерешительности, как вдруг меня окликнул лысый невысокий человечек. Как потом выяснилось, Жека, администратор Волка.
— Вы — Натали? Пойдёмте, Леонид Витальевич ждёт вас в гримёрной.
Надо же, подумала я, прямо-таки Леонид Витальевич. Тогда впервые задумалась, сколько же ему лет. Я понимала, что он не мой ровесник, но не настолько же старше, чтобы быть Витальевичем. Потом выяснила, что нас разделяет ровно двадцать лет, но на тот момент наш роман достиг той точки, когда уже плевать на все внешние обстоятельства. Подумаешь, ерунда какая, двадцать лет, считала я тогда. Даже хорошо, просто отлично. Взрослый, серьёзный мужчина, такой же надёжный, как мой папа. Господи, какой же я была дурой! Двадцать лет — это огромная, колоссальная разница.
В гримёрной я увидела совсем другого Волка: уставшего, растрёпанного, в мокрой насквозь рубашке, с посеревшим лицом и какими-то странными разводами под глазами. Тогда ещё не пользовались специальными салфетками для снятия макияжа, он смывал грим просто под краном, и от некачественной туши оставались потёки. Но, увидев меня, Лёня собрался, заулыбался и тут же заявил, что мы едем в ресторан. Не в какой-нибудь, а в «Метрополь». И мы поехали в ресторан, в котором я только мечтала побывать и где перед Лёней услужливо распахивали двери. Нас посадили за самый лучший столик, вокруг нас моментально забегали официанты. И Лёня снова рассказывал про Париж и говорил, что скоро едет в Италию, и привезёт мне итальянские туфли, или сумочку, или платье, или всё сразу.
Он очень красиво ухаживал. Приезжал за мной каждый вечер, если был в Москве, и мы ехали развлекаться: рестораны, концерты, театры, просто прогулки. Потом привозил меня домой и провожал до подъезда. Иногда, если мы оказывались в людных местах, его узнавали, просили автографы, порой навязывались, но Лёня решительно обрывал все попытки пообщаться, расписывался в девичьих тетрадках и быстро уводил меня подальше. Мы «просто гуляли» месяца два, за это время я защитила диплом и устроилась работать в ту же прокуратуру, где проходила практику. Но поработать толком не успела — Лёня должен был ехать в качестве гостя на какой-то песенный конкурс в Юрмалу и предложил отправиться с ним. С Нестеренко, моим непосредственным начальником, у нас были отличные отношения, и он меня отпустил в счёт отпуска, который мне совсем не полагался.
В Юрмале наш роман перешёл на совершенно новый уровень.
Так странно. До меня долетало много слухов, всегда находились «доброжелатели», готовые рассказать массу интересного о моём муже. Сколько раз я слышала о его якобы невероятных постельных талантах. Но, честно скажу, этот его талант на меня произвёл ровно столько же впечатления, сколько талант певческий. Хотя сравнивать мне тогда было не с чем. И тем не менее мы прожили прекрасное лето: море, солнце, удивительные знакомства с самыми разными артистами и просто интересными людьми. На дворе стоял восьмидесятый год, Москва готовилась принять Олимпиаду. Тогда все просто помешались на билетах, их невозможно было достать. А Лёня принёс два пригласительных на церемонию закрытия на отличные места. Мы смотрели, как улетает Олимпийский мишка, и ели удивительно вкусное мороженое с вафлями, запивая его ранее невиданной «Фантой». Я уже не говорю о вечеринках в Олимпийской деревне! Лёня работал в команде артистов, развлекавших наших олимпийцев, давал там концерты, а после них мы танцевали, пили коктейли, общались с иностранцами. Словом, у меня началась совсем другая жизнь, полная ярких событий.
Мои родители сначала отнеслись к Лёне настороженно. Профессию артиста они всегда считали несерьёзной, к тому же их смущала разница в возрасте. Но Лёня в конце концов сумел и их очаровать. Единственное, с чем мама и папа никак не могли примириться, это с тем, что из-за Лёни я бросила работу. Он с самого начала прямым текстом заявил: «Зачем тебе прокуратура? Я зарабатываю достаточно. Увольняйся, я всё устрою». И устроил, так что мне даже не пришлось отрабатывать положенные два года после учёбы. Сейчас мне иногда кажется, что я совершила огромную ошибку — с самого начала наших отношений попала в полную от него зависимость, не только психологическую (этой участи не избежала, кажется, ни одна женщина Волка), но и материальную. Но и меня можно понять: я с раннего детства не видела ничего, кроме учёбы, моими редкими развлечениями были воскресные прогулки с папой за ручку. А с Лёней прежняя скучная жизнь полетела в тартарары, ей на смену пришёл не заканчивающийся праздник.
Мы поженились в тот же год осенью. У меня были веские основания спешить — все подружки давно были замужем, да и мама постоянно твердила, что просто так гулять с мужчиной неприлично, тем более с мужчиной известным, артистом. Лёня тоже торопился с браком. Наивная дурочка, я считала, что у нас такая неземная любовь, что он мечтает поскорее сделать мне предложение. Сейчас я понимаю, он, чёртов собственник, просто хотел зафиксировать своё право на меня. Скорее всего, ему надоел статус холостяка, а тут подвернулся удачный вариант: скромная домашняя девочка без особых претензий.
Свадьбу играли всё в том же «Метрополе», на мне было шикарное платье, которое Лёнька привёз из Италии. Правда, в Италию он ездил без меня, на зарубежные гастроли просто подругу он взять не мог. Ещё одна причина поскорее стать женой. С моей стороны пришло человек пятьдесят, все школьные и институтские подружки, родня, мамины и папины друзья. А вот с Лёниной, как ни странно, были только Карлинские и его отец. Коллег-артистов Лёня звать не стал, сказал, что не хочет смешивать личную жизнь и работу. Я тогда ничего не поняла: почему бы не позвать коллег? Тем более известных артистов. Но Лёня решил по-своему.
На свадьбе я впервые познакомилась с Карлинскими, причём Лёня мне представил Бориса как лучшего друга, а Полину чуть ли не как сестру. Очень мне эта пара не понравилась. Они оба так на меня
