Беляков с Игорем попрощался, а когда мимо Дмитрия прошёл, усмехнулся, и негромко сказал:
— Марине привет.
— Сергей Петрович тебе привет передаёт. — Дима вслед удаляющемуся владельцу автосервиса смотрел, а затылком чувствовал взгляд Игоря. — Приеду часа через два. Да, я умею считать до двух. Представь себе. — Улыбнулся. — Давай, целую. — Неспешно сунул телефон обратно в карман, и после этого уже обернулся. Брови заинтересованно вздёрнул при взгляде на Игоря. — Чувствую, что ты хочешь мне что-то сказать. Что?
Игорь за плечо своё глянул, проверяя, нет ли рядом чужих ушей. Шагнул к Грановичу. В лицо ему посмотрел с лёгким пренебрежением.
— Когда уезжать собираемся?
Дима снова руки в карманы куртки сунул.
— Интересный вопрос. Особенно интересный для человека, которому я отвечать не обязан.
— Не обязан? А мне кажется, обязан. Надо же мне знать, когда ты исчезнешь. Тебе, конечно, всё равно, а мне придётся детей успокаивать.
— Правда? Успокаивать? И не только детей, как я понимаю?
— Да ты вообще ничего не понимаешь. Или думаешь, что за два-три месяца все тайны открыл и всё обо всех узнал? — Игорь тряпку на землю кинул, а руки в нагрудные карманы комбинезона сунул. — Ты ничего не знаешь о нашей жизни. Марина может тебе каждый день рассказывать о себе, но ты всё равно не поймёшь. Ты ведь другой. Ты не из этой жизни. А Маринка не из твоей. Как бы ты и её отец не тянули её к себе, она всегда будет в стороне от ваших… прелестей жизни.
— Тебе очень хочется, чтобы так было, да?
— Да я знаю, что так и есть! И детям голову не забивайте. Это мои дети, мои. А то, видите ли, уже решили, где Антон учиться будет!
Дима хмыкнул.
— Он решил?
— Мне кажется, это не он решил!
— Это тебе так кажется. И ты можешь возмущаться сколько угодно, но назад не повернёшь. Антон — наследник Стеклова, и ему надо учиться. Даже если он никогда во главе компании и не встанет, ему нужно понимать, что происходит. Он за мать и сестру отвечает. И учиться он будет в Москве, а не здесь.
Игорь сделал к нему шаг, приблизившись почти вплотную.
— Ты меня не слышишь?
— Слышу, но ничего заслуживающего внимания ты не сказал. — Гранович нехорошо усмехнулся. — Или ты спохватился?
— Это моя семья, а не твоя.
— Ты сейчас об этом вспомнил?
Игорь отступил от него, кинул едкий взгляд исподлобья.
— Ну, конечно, Маринка поплакалась, наверняка. Я ведь такая сволочь, я детей бросил, я её бросил. Вот только я детей не бросал. Я ради своих детей всё делаю!
Дима рукой махнул.
— Меня избавь от этих разговоров, мне абсолютно всё равно ради чего или кого ты что-то делаешь. Это не моё дело. Тем более отчитываться передо мной не надо. Но я сейчас и здесь могу сказать, что будет лучше для твоего сына. Если он на самом деле решит, — не сейчас, а через несколько лет, — войти в бизнес деда, то Николай Викторович для него сделает всё, и Антон будет учиться в Москве. Или не в Москве, а где-нибудь подальше, — выразительно проговорил он. — Я здесь не при чём. Я его не уговаривал и золотые горы не обещал. А если он… Если он не хочет идти по твоим стопам, то в этом я точно не виноват. И вообще, что ты пытаешься мне сказать? Чтобы я к твоей, — с особым выражением проговорил Гранович, — семье не подходил? Так ты опоздал. И кто ты мне такой, чтобы я тебя слушал?
— Ты ведь уедешь, — Игорь сверлил его злым взглядом, — ты уедешь из нашего города. А Маринке голову морочишь. И чем ты лучше меня?
Дима бейсболку на голове поправил, приподнял козырёк.
— А это точно не твоё дело.
Игорь заметил сомнение в его взгляде, недоверчиво усмехнулся.
— Или ты думаешь, что она поедет с тобой?
— А ты думаешь, что не поедет?
Напротив сервиса остановилось такси, Дима на машину оглянулся, но напоследок ещё раз на Игоря взглянул.
— У тебя нет права вмешиваться. Не ты решаешь.
— Зря ты так думаешь.
— Уже смахивает на угрозу, — пробормотал Дима себе под нос, направляясь к такси.
Марине он так и не рассказал о таком интересном разговоре с её бывшим мужем. Она бы разволновалась, Дима точно знал, к тому же, он не совсем представлял, как ей передать правильно интонации и некоторые фразы. Ведь то, что Игорь раскаялся и уже жалеет о случившемся недавно разводе, было ясно, как Божий день, по крайней мере, для Дмитрия. Марина же всегда от таких заявлений с его стороны отмахивалась, от разговора убегала, и это Грановича несколько настораживало. Понимал, что ещё немного, и им всё-таки придётся поговорить начистоту. А уж сейчас, после угроз Игоря, вполне реальных, надо сказать, становится понятно, что поговорить им придётся довольно скоро. И Дима, наверное, сразу бы и поговорил, не привык он тянуть, но в последний момент решил, что портить Марине праздник тоже не стоит, завтра, в конце концов, восьмое марта. Три выходных дня, дети не учатся, а ему и Марине сегодня предстояло посетить корпоративный вечер в честь праздника. Антон с Элей были отправлены на ночёвку к бабушке, заодно и поздравить ту нужно было, Марина даже подарок бывшей свекрови купила.
— Купила ей скатерть, — сообщила она Грановичу, правда, почему-то при этом нахмурилась. — Как ты думаешь, это нормально?
Дима на неё глаза вытаращил.
— Ты меня спрашиваешь?
— А кого мне ещё спрашивать?
— Если меня, то я отвечу. Я бы вообще ничего не покупал.
— Так я же не от себя, Дим, а как бы от детей!
— А-а.
— Что "а"? — рассердилась она.
— Тогда нужно цветы купить, раз уж Антон у нас такой чуткий внук. Скатерть подарит, и цветы.
Лицо Марины прояснилось.
— Точно!
Вот только Антон совсем не обрадовался.
— Почему я должен дарить? Я не люблю дарить подарки, мам. Ты же знаешь!
— Ну, ничего. Один раз подаришь. И бабушку не забудь поцеловать.
Антон глаза закатил, посмотрел на Грановича, ища у того поддержки, но тот только руками развёл.
— А мне что завтра подарят? — заинтересовалась Эля. Она стояла перед зеркалом в прихожей, ждала, когда остальные оденутся, и от нечего делать, язык своему отражению показывала.
— А тебе за что? — удивился Антон.
Она попыталась дотянуться кончиком языка до своего носа, после чего повернулась к брату и веско заметила:
— Я же тоже женщина. Я точно знаю, что должен быть подарок. Бабушке же купили!
Гранович поначалу замер, а потом расхохотался. Марина даже по спине его стукнула, пытаясь успокоить, хотя сама никак улыбку убрать с лица не могла. А Антон дёрнул сестру за помпон на шапке.
— У тебя ещё нос не дорос.
— Дорос, дорос! Мама, скажи ему!
