— Вот знаешь, почему-то я в это верю. Он и тебя ненавидит!
— Не говори ерунды. Он просто злится на меня, потому что я ушёл от них.
— Да не от них, а от неё, от Марины. Даже Нина Владимировна говорит, что он её больше всех на свете любит. А ты его мамочку не оценил!
— А ты теперь слушаешь мою мать и повторяешь за ней? Не стоит.
— А что, она не права, по-твоему?
— Даша, они мои дети. И это никто и никогда не изменит.
— Даже если они тебя не уважают?
Игорь красноречиво поморщился.
— Хоть Эльку не вмешивай. Она мелкая совсем.
— Мелкая, — проворчала Даша с усталым вздохом. — Может, и мелкая, но сравнивать тебя с дядей Димой уже научилась. И не в твою пользу, я тебе скажу.
— Ты зачем мне это говоришь?
— Зачем? — Даша к нему повернулась. — Да потому что мне не нравится то, что происходит в последнее время. Ты как с ума сошёл!
— Неужели?
— Прекрати отвечать вопросом на вопрос. Ты думаешь, я ничего не замечаю? Ты теперь без конца говоришь о своей бывшей жене. Ты ей звонишь, тебе интересно где она и с кем она. И не понимаешь, что она с другим мужчиной, и твои звонки, скорее всего, ей без надобности!
— Это ты так решила?
Она от возмущения даже вскочила.
— А тебя это, как посмотрю, беспокоит?
— Конечно, меня это беспокоит! — повысил он голос. — Этот мужик неизвестно откуда взялся, и теперь имеет огромное влияние на моих детей! Ты что, не замечаешь?
— Всё я замечаю. И замечаю, что тебя это не просто беспокоит, тебя это злит! Что у твоей бывшей кто-то появился. Ревнуешь, да?
Игорь бутылку пива на стол поставил, и зло на Дашу глянул.
— А ты этого добиваешься своим разговором, чтобы я заревновал?
— Не сваливай всё на меня! Это ты у нас всегда отказываешься замечать очевидные вещи, а не я! Сколько раз я просила тебя поговорить с Антоном, а ты мне что в ответ говорил? Этого не может быть, — передразнила она его. — А как он себя во всей красе показал, так ты за голову схватился? А раньше ты о чём думал?
— Ладно, — он отмахнулся от неё, — это мой сын. Я всё решу.
Даша кивнула, стараясь перевести дыхание.
— Решай. Решай, любимый. А до этого момента я не хочу, чтобы этот мальчишка появлялся в нашем доме. Он, может, тебе и сын, но я не обязана терпеть его хамство. Он на меня смотрит, как на грязь, а я, значит, должна ему улыбаться и котлеты ему жарить? Не дождёшься. У него отчим есть, вот пусть он его фокусы и терпит. В бассейны его записывает, за ручку водит, а я его характер терпеть не буду.
— Какой отчим? Что ты выдумываешь?
— А что, не так? — Даша усмехнулась. — Всё к этому идёт, по-моему. А вообще, он на самом деле мужик не глупый. Сколько ему времени понадобилось, чтобы твою бывшую охмурить? Вот женится на ней, а он женится, вот посмотришь, и всё получит в комплекте. И жену, которая лучше всего умеет пироги печь, и детей парочку, чтобы самому не мучиться, и Стеклова в качестве тестя. И замом быть перестанет. — Даша кивнула со знанием дела. — Умный мужик.
— А ты и рада позлорадствовать, да?
— А чего мне злорадствовать? Мне с ней делить нечего. Я надеюсь.
Они взглядами столкнулись, Игорь ещё помедлил немного, а потом пиво своё схватил и, очень аккуратно обойдя Дашу, вышел из кухни. А она ему вслед кухонное полотенце бросила.
— Сволочь ты!
Он вернулся.
— Ты просто не понимаешь. У тебя своих детей нет, и ты не понимаешь!..
— Чего это я, интересно, не понимаю? Как можно территорию делить?
— Я не делю с ней территорию, это наши общие дети! И я не хочу, чтобы их воспитывал кто-то чужой!
— Поздно спохватился, не находишь? Они только и твердят о дяде Диме. — Даша насмешливо улыбнулась. — И что ты будешь теперь делать? Мне даже интересно.
— Я сделаю, — немного зловеще проговорил Игорь. Он ушёл в комнату, и Даша услышала, как громко захлопнулась дверь спальни за ним. Кажется, даже стены вздрогнули.
— Не просто сволочь, — проговорила она чуть слышно, — а ещё и идиот.
Войдя в дом, Дмитрий сразу прислушался. Было подозрительно тихо, и только на кухне свет горел. Он ещё с улицы заметил, что почти все окна дома тёмные, что было довольно странно, и даже в первый момент заставило его забеспокоиться. А теперь вот вошёл и замер в прихожей, принюхался зачем-то.
— Я пришёл, — не слишком громко, но достаточно для того, чтобы его услышали везде, сообщил он, и тогда уже входную дверь захлопнул. На кухне что-то задвигалось, зашумело, и ему навстречу Эля выбежала. В перепачканном чем-то тёмном платье, ещё руки о грудь и живот вытерла, и тогда уже к Грановичу кинулась, подняв руки.
— Тоша, он пришёл! — закричала она, что есть силы. Дима даже поморщился, поразившись силе её голоса, и рассмеялся. Пальто снял и взял девочку на руки. Она его за шею обняла и начала рапортовать:
— Мы дома одни, уже давно! А так темно! И на улице темно, а Тоша говорит, что я глупая, потому что боюсь. Мы ведь дома, и бояться нечего. Он кормил меня горячим хлебом с сыром и кетчупом, а мамы всё нет и нет, — в итоге свалила всю информацию в одну кучу Эля.
— Ой, тараторка, — изумился Гранович, прошёл на кухню, кинув в тёмную гостиную только один взгляд, уловив на диване небольшое движение. Но Семён лишь голову поднял, посмотрел на него одним глазом, и снова скрутился в клубок, спать. — И не горячий хлеб, а бутерброд. Повтори.
Элька тут же губы надула и отвернулась от него, как только Дима её ногами на стул поставил. А он Антону руку протянул, совершенно по-взрослому. Тот от своих тетрадок оторвался, и на рукопожатие ответил.
— Как дела? — поинтересовался Дима.
— Нормально. Нас папа привёз, часа два назад.
— А мама звонила?
— Да, сказала, чтобы мы ели то, что есть в холодильнике.
— Хорошо.
Антон концом ручки почесал в затылке.
— Хочешь, я тебе суп погрею? — предложил он. — А ты мне за это поможешь уравнения решить. А то у меня не получается.
— А мне нарисовать черепаху, — тут же влезла Эля. Голову назад закинула, чтобы на Диму посмотреть. — Ниндзю.
— Кого? — смеясь, протянул Гранович, и они вместе с Антоном рассмеялись. Затем он мальчику кивнул. — Давай суп. А я пока переоденусь. И это, свой шедевр с кетчупом мне тоже сделай!
— Горячий хлеб!
— Бутерброд, Эля.
— Когда ты только научишься? — фыркнул Антон, за что получил от сестры ощутимый тычок.
— Сам ты глупый!
На запах из гостиной появился заспанный Семён. Ему перепал кусок сыра, он его съел, а потом улёгся прямо у своей миски, довольно щурясь. Дима ел суп и внимательно наблюдал за тем, что Антон в тетради пишет, иногда подсказывая или указывая на ошибки. Эля тоже заинтересовалась, почти легла на стол, чтобы поближе к ним быть, и смотрела, что делает брат.
