— А когда я пойду в школу, я тоже буду это делать? — заинтересовалась она.
— Не сразу, но будешь, — кивнул Дима.
Эля сунул в рот кончик своей косички.
— Тоша, ты тогда хорошо запоминай, что делаешь, — сказала она наконец. — Потому что мне это не нравится.
Дима даже супом поперхнулся и закашлялся, приложил ко рту салфетку.
— Мама теперь всегда будет поздно приходить? — спросил Антон чуть позже, когда собирал со стола учебники и тетрадки.
— Нет, конечно. Просто завтра первый день, вот она и задерживается. А потом всё войдёт в свою колею, и столько времени уже не потребуется. Так всегда бывает. Да и мама попривыкнет.
— Мы сегодня только суп ели, — пожаловалась Эля.
Дмитрий усмехнулся.
— Ничего, вот мама вернётся и всё будет, как всегда.
— У папы были котлеты, но Антон даже попробовать мне не дал.
— Почему это? Сам всё съел? — Дима кинул на мальчика насмешливый взгляд, а тот вдруг вскочил и чайник на газ грохнул.
— Будешь чай? Эля, ты будешь? — спросил Антон. — Я знаю, где мама конфеты про запас держит.
Гранович на предложение о чае кивнул, но сам насторожился.
— А что ещё было у папы? — поинтересовался он у Эли.
— Антон с ним ругался, — тут же рассказала девочка.
— Ругался?
— Да не ругался я!
— Ругался, ругался! Папа на тебя разозлился! Как раньше.
— Что было не так? — Дмитрий к мальчику повернулся.
Антон замешкался, его подбородок выдвинулся вперёд и он с едва заметным возмущением принялся оправдываться, указав рукой на сестру:
— Он не повёл её в сад! Я прихожу, а Эльки нет, и воспиталка говорит, что не было. А если бы мама пришла или позвонила? Она бы с ума сошла!
— Предположим, — согласился Гранович. — И ты из-за этого поругался с отцом?
— Я не ругался, — тише, но серьёзнее сказал мальчик. — Но почему я должен вести себя хорошо? Там эта его… Смотрит на меня, как на малявку. Мы с Элькой ей всегда мешаем, а тут прямо семейный обед… Не хочу я с ней общаться!
Эля внимательно брата слушала и грызла карандаш. А когда он замолчал, с интересом переспросила:
— С кем?
— С Дашей! Или она тебе нравится?
Дима из-за стола поднялся, чтобы чайник выключить, и легко шлёпнул Антона по спине.
— Тон сбавь. И думай.
Мальчик шумно вздохнул, и голову рукой подпёр.
— А черепахи какого цвета бывают?
— Коричневые.
— Зелёные.
Эля карандаш снова в рот сунула.
— Вы не знаете, да? Нарисую… красную!
— И что, ты всерьёз с ним поругался? — спросил Дима позже, когда Эля убежала наверх за новой раскраской.
Антон передёрнул плечами, явно не желая продолжать разговор. И как бы в доказательство этого перебрался на диван в гостиную и телевизор включил. Гранович в одиночестве выпил чая, а потом к Антону присоединился, правда, про отца того больше не расспрашивал.
— Хочу, чтобы мама пришла. — Эля нижнюю губу выпятила и очень постаралась заплакать. Дима с интересом наблюдал, но когда спустя минуту ни одной слезинки не появилось, попытался спрятать улыбку. Эля носом шмыгнула, сунула Семёна на диван между Димой и Антоном, а потом сама полезла. Дима помог ей взобраться на диван, и не стал возражать, когда она к нему на колени перелезла. В его футболку вцепилась и снова горестно вздохнула. — Где мама?
— Скоро придёт.
— Хочу сейчас.
— Значит, сейчас придёт.
Эля лицом в его грудь уткнулась и предприняла ещё одну попытку зареветь. Похныкала, повозилась, начала тереть глаза, а Антон попросил:
— Можно потише ныть? Не слышно ничего.
Эля Диму обняла и продолжала всхлипывать, саму себя жалея. Гранович её по волосам потрепал, а сам к своим ощущениям прислушивался. Да уж, серьёзно его жизнь за последнее время изменилась, раз он вечерами теперь детей успокаивает, вместо того, чтобы устроить себе маленький праздник жизни, как поступал обычно, когда в работе наступало затишье. Теперь же он уравнения решает и черепашек рисует. А тосковать и задумываться о правильности происходящего ему попросту некогда.
Эля ногу вниз опустила и помотала ею.
— Хочу Киндер, — заявила она.
Антон фыркнул.
— Позиции сдаёшь?
— А я хочу! Ты не хочешь, Тош?
— Мне что, пять?
— А я хочу печенья, — сказал Гранович. Посмотрел на Антона. — Печенье мама нигде не прячет?
Мальчик задумался на пару секунд, потом головой покачал.
— Нет… Зато есть кукурузные шарики, шоколадные!
К тому моменту, когда Марина домой вернулась, с коробкой готового завтрака было покончено. Даже Семёну досталось немного. Правда, он сначала есть их отказывался, но Антон сумел переубедить. В рот ему насильно сунул, и вскоре котёнок уже вовсю хрустел шоколадными шариками, чем всех смешил.
— Эх, молока бы сейчас. — Дима потянулся, закинув руки за голову.
Эля заглянула в пустую коробку, засунула в неё руку по локоть, вытаскивая последние шарики. На Грановича посмотрела.
— Мама придёт, молочка принесёт.
Дима усмехнулся.
— Ты думаешь?
А как только Марина дверь открыла, Эля тут же с дивана кубарем скатилась и к ней бросилась.
— Мама, ты молочка принесла?
— Молочка? — Марина сделала несколько шагов, чтобы в гостиную заглянуть, смеясь, посмотрела на Дмитрия и сына. — А вы просили молока?
Гранович разулыбался, увидев её, а Марина с трудом расцепила Элькины руки, когда дочь в её шубу изо всех сил вцепилась.
— Мы маму просили, которая нам молочка принесёт.
— Ты долго, — пожаловался Антон. А Марина, наконец, сумела раздеться, в гостиную прошла, таща за собой на буксире дочь. — Мы тебя ждём, ждём.
Дима подвинулся, чтобы она сесть смогла, развернулся вполоборота, и Эльку подхватил, когда она к нему на колени снова полезла, чтобы к матери поближе быть.
— Как дела?
— Устала жутко, — призналась Марина и тут же рассмеялась. — Но мне нравится. Меня там слушают, — сказала она.
— Есть хочешь?
— Вот что-что, а есть не хочу. Я так напробовалась сегодня, всего на свете. А вы, мои бедные, на супе, да?
— Тоша делал горячий хлеб с сыром и кетчупом, и нас кормил!
— О-о, кулинарные изыски моего сына. — Марина его по волосам шутливо потрепала.
— Устала, — сказал ей Дима, когда дети разбежались. Руку Марине протянул и потом с дивана поднял. По спине её ладонью провёл, к себе прижал, и почувствовал, как она расслабилась в его руках.
— Устала, — согласилась она. — Ноги гудят. Но это хорошая усталость.
— Но тебе хоть нравится?
— Да. Хотя, боюсь, что это ник чему толковому не приведёт.
— Вот завтра и посмотрим. — Он к её губам наклонился и легко поцеловал. Она разулыбалась и почти повисла на нём.
