каком высочайшем уровне находится физическая культура в Советском Союзе. Наш город тоже принял в ней посильное участие, но мы не намерены останавливаться на этом. Городские организации, как вы знаете, готовятся провести весною спартакиаду студентов и школьников. Так что — добро пожаловать, товарищ Данилов.
Стукнула дверь. Вошла секретарша с большим подносом. На нем было два стакана в подстаканниках, сахарница, корзинка с сухариками и блюдце с лимоном. Все это она водрузила на стол. Своему начальству, зная его вкус, девушка положила в чай две ложечки сахару и кружок лимона. Мне же предлагалось самому определиться какой чай — сладкий или не сладкий, с лимоном или без — мне нравится пить. Я и не возражал. Секретарша, исполнив свою миссию, удалилась, а мы принялись пить чай.
Видимо, утомившись только что произнесенной и не слишком связной речью, Владилен Панкратович некоторое время молчал. Наверное, собирался с мыслями. Я его не торопил. Меня интересовали не лозунги, а конкретика — где, когда, сколько? Опустошив стакан, Дольский отставил его в сторонку, постучал твердыми пальцами по стеклу, что покрывало столешницу. Затем взял папку, лежавшую у него под рукой, открыл ее, перевернул несколько листочков. Надел очки, приподнял один из листков.
— Так, Александр Сергеевич, — пробормотал он. — Ставка у нас за ведение детских секций восемьдесят рублей… Две секции, соответственно — сто шестьдесят, но… — Он поднял указательный палец. — В связи с тем, что вы будете работать в свое свободное время, оформим это как сверхурочную работу… За это полагается доплата, по двадцать рублей за каждую секцию… Итого — двести рублей в месяц! Устраивает вас?..
— Устраивает, Владилен Панкратович, — сказал я. — Когда я смогу начать занятия?
— В воскресенье начнем проводить набор, — ответил он. — Сами понимаете, это же дети, их должны привести родители…
— Хорошо… В котором часу?
— К одиннадцати утра подъезжайте к проходной.
— Подъеду!
— В таком случае, сейчас подойдите к моему секретарю, ознакомьтесь с приказом, распишитесь в заявлении, а после посетите бухгалтерию. Мы вам начислили небольшие подъемные, в размере половины месячного оклада.
Я поднялся, протянул хозяину кабинета руку.
— Благодарю вас, товарищ Дольский!
— Не за что! — откликнулся тот. — Наш долг способствовать развитию физического воспитания нашей молодежи… Желаю успехов!
Еще раз поручкавшись, мы к обоюдному удовольствию расстались. В приемной секретарша вручила мне листок с приказом. Я прочитал его. Судя по тексту, меня официально брали на работу по совместительству, со всеми вытекающими из этого факта правами и обязанностями. Никакого особенного подвоха я в этом документе не разглядел. Даже названная Дольским сумма была в нем обозначена. Так что, расписавшись в приказе, я отправился в бухгалтерию, а оттуда — в кассу.
Административный корпус спортобщества «Литейщик» я покинул с приятно хрустящими червонцами в кармане. Я понимал, что щедрость товарища Дольского не от широты души — это результат работы незримого механизма деловых и полуделовых связей, шестеренки которого вращаются по принципу «ты мне, я тебе». Кто-то кому-то что-то достал, кто-то кого-то от чего-то прикрыл, кто-то о ком-то кому-то замолвил словечко или на что-то закрыл глаза.
В итоге, на конце этой цепочки звонков, переговоров с глазу на глаз, исполненных обещаний и сделанных подарков возникла для меня эта подработка. Неясно пока, как часто мне придется вести занятия, да и кого, собственно, я должен буду во время них учить. Мне было понятно одно, вся эта история с секциями уж точно не имеет ни какого отношения к развитию физкультуры и спорта в одном отдельно взятом советском городе. Его «лучшие люди» просто желают иметь для своих отпрысков все самое-самое…
Желают — надо им это дать. Вряд ли цель этих воротил заключается в том, чтобы сделать из своих детишек настоящих спортсменов. С них будет достаточно самого факта, что чада занимаются престижным самбо, а тем более — карате. Так что можно не рвать жилы, обучая лишь нескольким эффектным приемам, а по-настоящему сосредоточиться на школьной секции. В конце концов, спорт не самый плохой способ сделать из лодыря настоящего человека. Да и на предстоящей спартакиаде нужно блеснуть. Это мне обеспечит карьерный рост надежнее благодарности представителей местной элиты.
Я закупил жрачки и вернулся в общежитие. В коридоре второго этажа встретил все еще хромающего, но уже обходящегося без костылей Петюню. Вид у него был печальный. Я поинтересовался причинами.
— Да так… — отмахнулся он. — От этих баб одно горе…
Настроение у меня было хорошее, и я его пригласил к себе в комнату. Хорошо, что в холодильнике завалялась пара бутылок «Жигулевского». Сосед отказываться не стал. Мы расположились за столом. Я достал холодное пиво, нарезал сыр и колбасу. Благо в гастрономе меня запомнили и потому отоваривали дефицитом без возражений. Петюня отмахнулся от стакана, открыв бутылку, разом выхлестал половину содержимого, и принялся меланхолично жевать сырокопченую колбасу.
— И что у тебя стряслось с бабами? — спросил я.
— Не, ну Зойка отчебучила, так отчебучила, — пробурчал он. — Прикинь, сама пришла!.. Ну я хоть и хромой, а всегда готовый… Говорю, давай, Зойка, по быстрому, пока твой этот… Бондарчук… Ну негр то есть, который бабу свою придушил, не приперся с работы… А она, вместо, того, чтоб юбку задрать… Слезу пустила… Грит, все, Петенька, отмиловались мы с тобою… Я ей: чё отмиловались-то⁈. Милка заросла, чё ли?.. Не заросла, грит… Дитенок у нас будет… А я ей: да ты рехнулась!.. Я тут при каких делах⁈. Тебя полавтобазы на протирочных концах валяло, да и Фиксатый твой каждую ночь… А она — в слезы, твой, грит, Петя, мы бабы завсегда чуем, от кого… Вот чё мне с ней делать⁈ А?
Чем я мог его утешить? Не научились еще в эти времена делать генетическую экспертизу. А, впрочем, и хорошо, что не научились.
— Она же замужняя, — сказал я. — Даже если заявит, что ребенок от тебя и потребует алименты, а ты откажешься, суд, скорее всего, решит, что замужняя женщина не имеет права требовать их от постороннего мужчины.
На самом деле, еще не известно, что решит в таком случае суд. А вот Фиксатый точно вынесет приговор не в пользу Петюни.
— Так-то оно так… — выхлестав вторую половину своего пива, пробурчал сосед, — но мне-то чё делать?..
— Иди в отказ… — посоветовал я. — Если Зойка, не побоясь мужа, все-таки подаст на алименты, то это не твоя
