Зарядившись бодростью от танца, они решили забить на ранний сон и пойти в «кино». «Андромеда» был не обычным кинотеатром, а уникальным, единственным в своём роде театром северных сияний под открытым небом; возмущение магнитной сферы Урана шло почти без остановки. Потрясающей красоты цветовые узоры на звёздном небе можно было увидеть и на Земле, но при соблюдении двух обязательных условий: наличия вспышек на Солнце и проживания за полярным кругом. Уран же с наступлением вечера ежедневно транслировал землянам невиданные зрелища. Причиной этому был всё тот же пресловутый наклон планеты. Поэтому сияния здесь были постоянными и повсеместными. Наблюдать их предлагалось на удобных лежанках, дабы не затекала шея. К просмотру прилагались 4D очки, создававшие эффект присутствия наблюдателя в сияющем цветовом океане.
Они провели в кинотеатре больше трёх часов, прерываясь на перекусы в кафе, и когда уже просто валились с ног от усталости, разбрелись по номерам, постоянно оглядываясь назад, туда, где осталась сказка.
Остановившись у своего номера, Джаред вдруг до боли сжал пальцы Дженсена, словно не решаясь расстаться, и Дженсен был готов сам сделать ещё один важный шаг навстречу, но упустил момент. Весёлая и шумная компания туристов подшофе ввалилась в коридор на их этаж, и момент был упущен. Джаред вдруг отступил от Дженсена, разъединив их руки. Он пробормотал скороговоркой «до завтра» и исчез за своей дверью.
Дженсен ещё с минуту постоял столбом, потом прошёл немного дальше по коридору к своему номеру и скрылся в нём.
Переодеваясь и курсируя между ванной и гостиной, Дженсен гипнотизировал дверь, но лишь ослиное упрямство или некое подобие гордости не позволило ему распахнуть ее.
Он даже не стал закрываться в спальне, продолжая смотреть на дверь, даже когда, наконец, улёгся в постель. Он почти всю ночь не спал, глядя в одну точку, и был абсолютно уверен, что Падалеки сейчас делал то же самое.
Под утро пришла гениальная мысль, что он идиот. И Падалеки тоже. Но и это открытие не заставило его встать с кровати и открыть дверь в рай.
...Уран был темнее Земли почти в четыреста раз, даже в полдень на планете стояли сумерки. Световой день здесь длился всего лишь несколько часов, а потом начиналась ночь. Поэтому, о наступившем утре Дженсену поведал его организм, а закрепил результат матричный урод в номере, именуемый будильником, заверещавший так громко, что Дженсен подскочил на кровати. Несколько долгих секунд ему понадобилось, чтобы понять, что это не общая тревога, и он не на борту своего корабля, а в мирной зоне туристического Урана.
В общем, когда все собрались на завтрак в буфете своей гостиницы, Падалеки выглядел так же, как и Дженсен. Ему даже немного польстило, что их круги под глазами получились почти идентичными. Самым показательным было то, что увидев Джареда, Бруни тут же с яростью набросилась на Дженсена с вопросом, что он сделал с Падалеки. Дженсен, всё ещё трудно соображающий с утра, лишь пожал плечами, подумав про себя, что лучше бы он что-нибудь сделал с Падалеки, возможно тогда бы не пришлось чувствовать себя таким придурком. Но Бруни уже не интересовал его ответ, она повисла на шее Джареда и приступила к допросу с пристрастием. Однако, Джаред, надо отдать ему должное, был тот ещё артист. Он состроил невинную мордашку и покаялся, что у него просто разболелась голова от красот, безделья и обильного обеда, поэтому он проворочался до утра. Бруни, как ни странно, ему сразу поверила, а вот на решительное Дженсеновское «мигрень» из-за непривычно коротких суток (длящихся всего семнадцать часов, из которых четырнадцать ─ это ночь), она только фыркнула и сказала, чтобы он не пудрил ей мозги. Под Джаредовский смешок, замаскированный покашливанием в кулак, они позавтракали и наметили план очередных развлечений.
*****
Второй день они провели в голографическом зоопарке-музее животного мира Солнечной Системы, который был открыт здесь совсем недавно, и уже стал хитом после настоящих зоопарков на Луне и Марсе. Экспонатами являлись не сами животные, а их изображения в формате 4D в натуральную величину. Рты посетителей не захлопывались ни на минуту и даже Дженсен, который всех этих чудищ видел своими собственными глазами и не по одному разу за долгие годы службы, ходил за гидом слегка ошарашенным. Это ему напомнило детские годы, когда он, будучи пацаном, вот также с жадностью глядел на сказочных существ в Лунном зоопарке, а рядом был отец, который умел рассказать о каждом животном так, что воображение уносило Дженсена в космические дали.
Не могло быть и речи, чтобы уйти отсюда, не посмотрев всё! А Музей тянулся на десятки миль.
В конце дня они едва переставляли ноги, поэтому воспользовались скользящими дорожками. Но все были довольны, потому что всё-таки обошли почти все залы.
Переступив порог гостиницы, Дженсен быстро попрощался и сбежал первым, получив в ответ недоумённые взгляды своих парней, удивлённые от команды Падалеки, осуждающий от Бруни и растерянный от Джареда.
Приняв душ, Дженсен из принципа ни разу не взглянул на чёртову дверь. Решительно выпив снотворное, он свалился на всё ещё непривычно мягкую постель и уснул. Всю ночь ему снился кошмар. Он снова стажировался на Лунной базе и раз за разом заваливал тест, суть которого ─ владеть своими эмоциями. Дженсен проснулся в поту, но, к своему удивлению, прекрасно выспавшимся. И на том спасибо.
Если судить по лицу Падалеки, тот тоже прекрасно спал. Интересно, в его номере были те же лекарства?
Как обычно за завтраком они прикинули, чем займутся. Мнения разошлись, и пришлось бросить старый добрый жребий из зубочисток на столе. Победили воздушные аттракционы главного корпуса. Сэмир, Вент, Флинт и Бруни с Ариэль просто рвались туда, так хотелось им снова погонять на «ласках» и «горностаях», вспомнить курсантскую беззаботную юность. Джаред одобрительно кивнул, и Дженсен тоже решил, что они давно не дурачились.
Связавшись с Сэтом, они обрисовали ему ситуацию и свои пожелания, а спустя час заходили на посадку в экваториальной части Урана на комфортабельном «кальмаре». Экскурсовод, услышав обрывки разговоров и заметив интерес, предложил им в обязательном порядке посетить Титанию, в особенности её турбазу «Гертруда», расположенную в метеорном кратере крупнейшего спутника Урана. База включала в себя стандартный набор развлечений, однако, её главной специализацией были экскурсии на летательных аппаратах, воздушные аттракционы, связанные с демонстрацией возможностей пилотов и наличие парка машин, которые туристы могли снять без проблем и сами ─ за штурвалом или в компании с инструктором ─ «пробороздить просторы Вселенной».
Глаза Бруни и Ариэль загорелись, но узнать подробности они не успели, так как «кальмар» пошёл на посадку. Джаред же помрачнел. И Дженсен вполне мог этого не заметить, если бы у него было туго с памятью, но, к сожалению, всё, что-то касалось Падалеки, засело в его голове намертво. Дженсен просто вспомнил, в каком контексте ему знакомо слово «Гертруда». Но туристический бот уже садился, и Джаред улыбался, как ни в чём не бывало, поэтому Дженсен промолчал.
Народу на лётном поле было много, так что пришлось подождать своей очереди. Одетые в облегчённые скафандры, они ни чем не отличались от обычных туристов и, так же, как и все вокруг, с восторгом наблюдали кренделя, которые выписывал в небе спец-персонал, и комментировали происходящее, отключив свой профессионализм. Но едва сами расселись по машинам и взмыли в тёмное небо Урана, все навыки вернулись, и они сделали своё шоу с бочками, мертвой петлёй и знаменитой коробочкой.
Дженсен и Джаред сидели в одноместных «ласках» и такое выделывали на глазах толпы, что люди хватались то за сердце, то за голову, то орали «Бис!», то ругали инструкторов, почему они ничего не делают, чтобы осадить безумцев. Но, в конце концов, красота фигур, созданных их реверс-следами в разреженной атмосфере планеты, заставила наблюдающих успокоиться. Дженсен никогда не летал в паре с Падалеки, но сегодня они чувствовали друг друга, будто они ─ единое целое, живой организм. Сегодня они доверяли друг другу полностью, продолжая или заканчивая манёвр за другого. И неважно кто был ведомым, а кто ведущим. Понять партнёра с полуслова, с едва заметного наклона крыльев или хвоста им не составляло труда. Дух соперничества, который терзал их обоих в Школе, именно сейчас достиг настоящего совершенства, подводя итог под тем, что они оба чертовски хороши, а вместе ─ просто чума!
