Эх, время, времечко! Страшное, кровавое, неимоверно трудное, но не променял бы я тебя, ни на какое другое. Тем более на то, которое привиделось.
Надо. Обязательно надо поговорить со Сталиным. Повод найдется. Возможно даже завтра, на даче в Кунцево. И проверить кое-что из «подаренной» информации тоже не помешает. Хотели нас с Германией стравить! Чтобы два родственных народа убивали друг друга! Чтобы только их кошелькам и планам ничего не мешало. Сионисты, банкиры, политики. Британцы, американцы и евреи. Клубок гадов. Ядовитых и смертельно опасных гадов. А мы им все карты спутали. Но ведь не может быть, чтобы у них не было других вариантов? Война им необходима. Но сами нападать, в открытую бросить вызов, не решатся. Тогда на кого они сделают ставку? В Европе — Польша, это понятно и очевидно. Возможно Финляндия. В Азии — Китай или Япония. Но Япония теперь уже вряд ли. Здесь мы вас опередили. Значит Китай. Миллионы и миллионы китайцев, готовых за миску риса воевать против кого угодно. Но теперь Китай — это зона интересов Японии. А мы обязались взаимно уважать и поддерживать соблюдение интересов наших стран. САСШ готовы вкладывать в Китай любые деньги, лишь бы Япония не стала ей конкурентом на Тихом океане. Контроль путей сообщения — черт бы их побрал! И опять все упирается в деньги. Золотой телец. А где деньги — там евреи. Иудаизм. Это вам не превосходство белой расы. Это превосходство, всего на всего, одного народа над всем миром. И ведь не возрождение Израиля им нужно. Это только предлог, способ рекрутирования своих сторонников. Морковка перед мордой осла. А если у них эту морковку отнять? Надо поговорить со Сталиным. А с программой создания флота он, выходит, начал правильно. Прав был Петр — без флота России не быть. Авиация. Ракеты. Космос! Тесла. И так — до бесконечности. Надо составить список. План. Изложить все на бумаге. Представить, за что хвататься в первую очередь, а что может подождать. И, по возможности, все проверить и перепроверить. Только потом идти к Сталину».
Мысли бежали, вертелись в голове не мешая работать, скорее подстегивали, стимулировали. Глаза быстро просматривали текст, выхватывая самое главное и нужное. Перо чуть слышно поскрипывало, оставляя торопливые и только его хозяину понятные строчки. Наконец Фрунзе посмотрел на часы. Уже поздний вечер. Фрунзе устало прошелся по кабинету. На сегодня вроде бы все. Можно ехать домой. Заложили еще один кирпичик в строение государства, создание современной армии, развитие страны, её спокойствие и безопасность.
— Ох, высокими и мыслями стал думать Михаил Васильевич! Смотри, не возгордись — строитель социализма.
Фрунзе улыбнулся своему отражению в оконном стекле.
— Это верный признак! Пора домой, товарищ нарком.
Впервые попав на совещание такого масштаба, Новиков несколько растерялся. Слишком много за столом лиц, знакомых по портретам и газетным передовицам. Конечно, он не знал, что обсуждалось перед этим, но судя по раскрасневшимся лицам и буквально витавшей в воздухе напряженности, страсти успели накалиться.
Сталин, с незажженной трубкой в руках, медленно ходил вдоль стола. Доклад Фрунзе слушал внимательно, изредка задавая некоторые уточняющие вопросы. Дважды пришлось отвечать и Новикову. Его поразило доскональное знание Сталиным многих технических подробностей, с которыми в основном знакомы лишь специалисты. Старался говорить по существу, ясно и четко, по памяти называя все необходимые цифры и параметры. Видимо это Сталину понравилось. Остановился рядом. Неторопливо, словно обдумывая услышанное, раскурил трубку, пахнул ароматным дымком.
— Спасибо товарищ Новиков. У нас есть к вам еще один вопрос. Думаю, мы в скором времени сможем обеспечить нашу армию новой техникой, в том числе и танками, в большом количестве. Какую основную проблему вы в этом видите?
— Острую нехватку подготовленных кадров, товарищ Сталин. Это во- первых. И отсутствие необходимой технической базы для обеспечения эксплуатации этой техники, во-вторых.
— Еще раз, спасибо, товарищ Новиков. Мы тоже так считаем. Это очень хорошо, что командиры понимают, что на старом опыте далеко не уедешь. Присаживайтесь товарищ Новиков.
А вот Гинзбургу пришлось попотеть. Вникнув в суть проблемы, Сталин оставил его, в конце — концов, в покое. И тут Новикову довелось впервые увидеть классический сталинский разнос. Что испытывали при этом Орджоникидзе и Зиньковский, представить было тяжело, а испытать такое на своей шкуре, не было ни малейшего желания. И все это не повышая колоса, не срываясь на крик и оскорбления. На Орджоникидзе было жалко смотреть. По-человечески жалко. Но это на уровне чувств. Умом Новиков прекрасно понимал, что Сталин прав. Не то время и не та ситуация, чтобы прощать повторяющиеся из раза в раз ошибки руководителю такого уровня. Взялся — тяни. Не можешь — признавайся в этом сразу. За это не осудят. У каждого есть свой предел. Но если начинаешь врать и изворачиваться. Начинаешь сваливать свои промахи и просчеты на других — такого Сталин не прощал. Это Новиков знал и раньше. Доводилось читать про это, в той жизни. Но одно дело читать, другое видеть своими глазами. А ведь Серго, был не просто нарком тяжпрома, они со Сталиным были в очень хороших личных отношениях. Да и личностью Серго был известной, можно сказать — легендарной. Но не смог, не справился, начал заваливать дело. Почувствовал себя незаменимым и неуязвимым. Начал протаскивать на теплые места свою многочисленную родню и знакомых, а это посчитай половина Кавказа. Пришло время отвечать за все. Зиньковскому тоже досталось, но совсем по-другому. Чувствовалось, что Сталин, в общем, доволен его работой и все это так, для профилактики звездной болезни. Все-таки всего чуть больше полгода на посту комиссара НКВД, а работу провел огромную. Начал расчищать Ягодовские конюшни и убирать Коминтерновский навоз. Профессионал. А профессионалов Сталин ценил.
Новиков понимал, что, не смотря на всю важность формирования программы танкостроения, их проблемы были не единственными и далеко не самыми главными. Слишком большие силы были приведены в действие. Слишком крутые и важные решения были приняты. Нарком Тяжпрома Серго Орджоникидзе был освобожден от занимаемой должности и направлен руководить речным флотом. Лишились своих мест многие директора заводов, и руководители управлений. Не забыли армию и флот. Похоже, сталинская метла прошлась по самым темным закоулкам формирующейся советской бюрократии. Вспомнилась передовица «Правды»: "Мы неоднократно говорили, что кадры — решают всё. Мы всегда уделяли, и будем уделять большое внимание подготовке специалистов во всех областях нашего социалистического хозяйства. Мы уверенны, что для нашего народа, наших рабочих, крестьян, инженерных и технических работников нет неразрешимых задач, но есть люди, которые не хотят или прямо мешают решать поставленные задачи. От таких кадров мы будем безжалостно избавляться… Особое значение в этой ситуации приобретает контроль как со стороны советских и партийных органов, так и всех советских граждан». И это было только начало. В общем, из Кремля выходил в приподнятом настроений. Страна менялась как в счастливом, фантастическом сне. Да и личная благодарность Сталина за проделанную работу — воодушевляла. Ведь и сказано было немного, но чувствовалось, что не для протокола, от души. А это многого стоило.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
