— Не тазики! Шлемы, чтобы предохранять ваши же дурные головы в бою, — раздался возмущенный вопль Дока.
— О шлемах и тазиках речь сейчас не идет, а ты Тормасов, выбирай выражения, — раздался голос Эльвиры.
— Поупражняешься в ослоумии в свободное время. Продолжай, будь любезен.
— Да я че, все сказал вроде.
— Значит так. Автономов – по тревоге всю стражу – к главным воротам. Поднять взрослых девушек, вооружить арбалетами, отправить на случай ночного нападения сменить посты ночных стражников. Эльвира Викторовна, с нашим отходом – обойдете посты еще раз, проверьте прожектора и стационарные арбалеты. Возможно, эти «монголы» запустили по окрестностям разведчиков, и им захочется с дубинами проверить нашу бдительность. Федор, оставь резерв ополчения, гномов и мамонтят парочку человек. Остальным – поставлю задачу на том берегу. Построение через пять минут, на этом же месте. Лично проверю подготовку каждого. Не забыть одеть парки и волчьи телогрейки, варежками не гнушаться – перед боем скинете. Исполнять.
Федор, раздавая поручения и подгоняя не успевающих, думал: «Ну вот, что значит – кадровый военный. Мне наверно, не стать таким никогда. В обычное время – ну, как добрый дядя, папуля для всех, где-то поругает, где-то поправит, где-то посмеется вместе… все время – а вы как думаете, а что решим… а в такие вот моменты – бр… и мысли не появляется, типа, приколоться… и в глазах – льдины с айсберг величиной! Такому попробуй, не подчинись… и не страх – а общая какая-то готовность выполнить приказ любой ценой появляется… А вообще – гля, как парни стараются – не зря каждый день до седьмого пота!»
— Бивень!!! Проглотище, ты куда мясо потянул? Команда была жратву с собой тягать? Где твои стрелы? Что ты мне тычешь свои лучные? Где болты к тяжелому арбалету? Ты ответственным назначен, вторым номером, к Степину, он че, в зубах все потащит? Где ваш третий номер? Степа, я ваш расчет заставлю вторую пристань строить внеочередные наряды вашей второй жизнью станут, сколько раз говорить? Ты командир расчета или почему? Почему я должен за твоими рас… следить?
Таким образом, где отчаянно ругаясь, где придавая ускорение зазевавшимся легким пинком в филейные части организма, одновременно размышляя о том, каким должен быть настоящий офицер, наш главком Стражи быстро построил отобранных подчиненных в строй у ворот городка.
— Ребята, рассусоливать не буду. Разведка заметила посторонних в наших охотничьих угодьях. Племя полукочевое, может быть агрессивным. Вы все давно знаете, кто и что должен делать. Наша задача-минимум прогнать захватчиков, максимум – попытаться нейтрализовать. Жертвы нежелательны, но если ничего нельзя сделать – пусть лучше они, и чтобы не ушел ни один. Иначе каждого куста придется бояться всю зиму и лето, пока они не уйдут. А если почувствуют слабость – то они, чего доброго поселятся здесь, и убегать придется нам. Я этого с вашей помощью не допущу. Я сказал все. Вопросы? Вопросов нет. По местам.
Я чуть было не дал стандартную армейскую команду «По машинам», до того ситуация напомнила мне армейские времена. Мгновенно разобранные лодки понесли отряд к причалам, недавно разобранным, а затем восстановленным стаей Волков под управлением новонареченного Падре. У нас уже был десяток достаточно крупных пирог, из бересты, прочно клееной рыбьим клеем на основе ивовых прутьев, с хорошей пропиткой еловой канифолью. Ходкие и легкие суденышки могли поднимать десяток человек или до тонны груза, а перетаскивали их достаточно свободно и два человека. Отличная штука для озера.
Доплыв до берега, пироги отправили обратно, во избежание так сказать, «ибо нефиг», — как сказал остряк Антон Ким. Сами цепочкой двинули к привалу браконьеров, не особо впрочем, торопясь, так как мой план был таков. Тихо снять возможных часовых вокруг лагеря. Понаблюдать за охотой со стороны. Дождаться вечера, когда охотники нажрутся и залягут спать – опять же снять часовых и повязать теплую компанию наркоманов-грибников во сне. Я уже видел, как выключает грибной «напиток духов», лиц эту дрянь употребляющих. В племенах, с которыми мы познакомились раньше, грибным бальзамчиком баловались только шаманы-колдуны, и то в ограниченном количестве. А тут – целое племя наркош! Будем лечить в добровольно-принудительном порядке. К слову сказать, эликсир тиса, употребляемый нами в строго дозированном микроскопическом количестве, добавляемом в напитки – отвары, компоты и чаи, обладал еще одним неожиданно ценным качеством, — в классической „чистой смеси“, пятьдесят на пятьдесят с медом и малой долей очищенного спирта, около пяти процентов, при принятии его в количестве примерно чайной ложки – напрочь отбивал охоту к употреблению наркосодержащих средств за один прием, ввиду полной очистки организма. По крайней мере, «клинический результат испытаний» – шаман Падре, вылечился за один сеанс. Подойдя к кувшину с зельем после приема нашего настоя, бедняга скривился, его вырвало, и он пошел клянчить добавку настойки у членов нашего племени. По-моему, не подходил только к Клаве, которая при первом знакомстве чуть не повергла его в состояние инфаркта.
Дойдя до места, отправил разведчиков и посыльных к союзникам. Несмотря на тяжелые доспехи – мы уже обзавелись и приличными кожаными панцирями и шлемами из войлока кельтского типа с переплетёнными крестообразно полосами бронзы, защищающими голову от удара топором или дубиной, стражи нырнули в темноту совершенно бесшумно, и растворились в полутьме. Спустя полчаса половина из отправленных вернулась с докладами, а пара из них – еще и с «языками». Последние производили впечатление, скажу прямо, жалкое. Трясущиеся грязные тела, исполосованные ритуальными шрамами, заросшие бородами лица с кляпами во ртах, выпученные от страха глаза. Рост около ста шестидесяти сантиметров, лица скорей европеоидного, чем азиатского типа. Один в набедренной меховой повязке, второй к повязке имеет и обрывок шкуры неизвестного происхождения на плечах. Признаки явного наркотического опьянения у обоих. Стражники доложили, что взяли красавцев недалеко от лагеря, когда те пошли отлить в кустики. Я спросил:
— А зачем двоих брали? Хватило бы и одного за глаза, пусть один из вас остался бы наблюдать со своего места.
Обратившись к народу, я произнес нудным голосом воспитательницы детского садика:
— Вот, детки. Теперь вы видите, как нехорошо ходить по одному писять в кустики в незнакомых местах. Зарубите себе на носиках – собрались отлить – возьмите с собой друга, пусть он посмотрит, чтобы вас саблезубый Егорка не утащил в норку! И в глазик за безобразия фингал вам не упал!
