Вернее, мы сидели и молчали. Аластор же, напротив, бегал и волновался:
— Ты это брось! Так нельзя! Ну не хочешь подписывать — так черт с тобой! Да я и так с тобой! Джул, прекрати! Я к тебе привык, ты мне даже нравишься… без перьев.
Мы все так же молчали и берегли силы. Моих хватало только на то, чтобы подпирать Никоса крыльями и по чуть-чуть подпитывать энергией.
Шаманка пришла общаться посреди бела дня. Тон ее значительно смягчился, становясь почти дружелюбным. Женщина швырнула навязчивому и на редкость упорному демонстранту под ноги найденную внизу запечатанную бутылку с минералкой:
— Почему воду не пьешь, глупый?! Без нее скоро подохнешь! Мне-то что — сиди себе сколько хочешь, полицию не вызову. А вот труп под домом мне ни к чему.
Никос облизал пересохшие губы языком и отвел глаза, не делая ни малейших попыток потянуться за водой. Когда шаманка покачала головой и ушла — с трудом дыша, дотянулся до бутылки, взял ее и изо всех сил запустил вниз. Бутылка с глухим стуком покатилась по склону, а назойливый визитер удовлетворенно прикрыл красные опухшие глаза и расслабил мелко дрожащие пальцы.
К вечеру у Ника поднялась температура. Стоять он давно был не в силах, его хватало только на то, чтобы сидя более-менее держаться ровно и не сползать. Муж облизывал пересохшим языком редкие микрокапли, влажный туман вечерней росы на губах, по-прежнему глядя только в сторону дома. И молчал.
Ночь прошла в жестокой лихорадке. Его колотило так, словно он попал на тестовые испытания в вибростенде. Держаться сидя строго вертикально становилось почти немыслимой задачей. Он был мокрым от пота и слабее мыши, но утро Ник встретил все тем же упорным немигающим взглядом в сторону входной двери и… улыбкой.
Когда Баи-ра отворила дверь на рассвете и не увидела сидящего Никоса, она облегченно вздохнула, прошептав:
— Наконец-то!
Сделав пару шагов в сторону березы, шаманка получила возможность убедиться — рановато поторопилась праздновать победу! Грек все еще был там, он полусидел и… улыбался.
Но тут уже вскочила я:
— А сейчас ты поговоришь со мной!
ГЛАВА 39
Разговор двух женщин — это монолог! Разговор двух злых женщин — ядерная война! Разговор двух разъяренных женщин — маленький Армагеддон!
— Кто ты такая, чтобы пойти против меня?!! — ворвалась я за Баи-рой в дом. — Если я, карающий ангел, смогла простить — то почему ты не хочешь перешагнуть свою гордыню?
Женщина молчала, занимаясь своими домашними делами. Этакая почтенная индейская домохозяйка — в серо-коричнево-зеленом камуфляже, с настоящим десантным ножом в ножнах на поясе и в красно-белом полосатом фартуке. Черные волосы заплетены в длинную косу, на лбу лента с бисерной вышивкой. Ловкие смуглые пальцы ни минуту не простаивают без дела — режут, рубят, крошат, мнут тесто…
Под потолком привешены на балку пучки трав. Из щелей жалюзи — полоски розового света. Пахло домом, ароматным тушеным мясом и кукурузными лепешками. В сарае истошно мекала коза — не то попастись возжелала, не то недоена. А может, захотела пить, а вода в корытце кончилась…
От двери тянуло горьковатым утренним запахом осени с легким привкусом озерного тумана и хвои.
Я встала перед коренастой женщиной, распахнув крылья и застив ей обзор:
— Я знаю, что ты меня видишь!
— Вижу, — согласилась ТА САМАЯ ШАМАНКА. — Слышу и… боюсь.
— Меня? — оторопела я. Переспросила с небольшой долей растерянности: — Я что, такая страшная? Вообще-то я не кусаюсь… разве если только Аластора…
— Меня она тоже не кусает! Я специально не моюсь! — сунулся на кухню демон и огреб сковородкой по рогам. — Ой! Это неправильное использование адского инвентаря!
— Зато правильное направление для неправильного использования! — заявила Баи-ра, и я с ней была целиком солидарна.
— Злые вы! — обиделся демон, ернически стреляя выразительными глазенками. — Я к вам со всей, понимаешь, бюрократической сущностью, вот, даже бумагу принес… много! А вы?.. Ничего-то вы не понимаете! — И ушел относить свою макулатуру обратно.
— Итак! — Я снова вернулась к своему барану, баранеющему во дворе. — МНЕ очень нужна твоя помощь!
— Моя помощь нужна многим, — дипломатично заметила шаманка, помешивая в котле аппетитное душистое варево — кажется, овощное рагу.
— А я вообще безвозмездно могу любую помощь оказать! — проявилась в воздухе морда демона, словно Чеширского кота.
— Молчать!!! — слаженно, на два голоса подали мы команду.
— Да молчу я, молчу! — заверил нас Аластор, получив в нос веником. Пробурчал: — Это вам, мадам, потом зачтется, как вклад в отопительную систему!
— Что я должна сделать, чтобы ты мне помогла? — приступила я к делу, то есть взяла быка за рога, а Баи-ру за штаны.
— Девочки, — снова появился демон. — Я, конечно, могу и помолчать, но там ваш мужик пытается примерить на себя сан мученика и для этого тихо отдает концы и пробует врезать дуба. Кстати, очень часто упоминает тебя, Джул, простым, незатейливым, ласковым словом.
— Никос! — выдохнула я и поскакала подстреленной козой.
Он уже не столько сидел, сколько валялся на траве. И он плавился от высоченной температуры. На простуду из-за легкой одежды и малоподвижности на фоне сырого и довольно холодного по ночам осеннего горного климата наложилась аутоинтоксикация. Попросту говоря, без воды организм начал отравлять сам себя и пошли полегоньку отказывать почки.
Чудесно! Просто блеск! Лучше не бывает!
«Спозаранку рано-рано тут сцепились два барана!» — или как там звучал тот детский стишок?! Один уперся рогом и хочет получить помощь, другая не собирается ее оказывать… а между ними я!
А эта полудохлая сволочь пялилась на меня… со словами:
— Джул… — И улыбалась! УЛЫБАЛАСЬ!!!
Я всхлипнула от обиды и несправедливости происходящего:
— Ник, не дури, вставай немедленно! Ник, срочно позвони Йоргосу! Нет, сразу Аристарху! НИК!!!
— Джул… как здорово, что ты пришла…
Глюконавт хренов! За что мне все это?! За что?!!
Я еще раз присмотрелась повнимательней: сволочной недодемоненыш прав. Никос действительно сгорал. Стресс, длительное пренебрежение собой, внутренний отказ жить… Как же все хреново!
Я сидела и плакала, а муж меня утешал:
— Не плачь, Джул! Все будет хорошо. Ты получишь от меня свободу… не плачь!
Ой, какое клевое утешение! Прямо сейчас вся растаю от нечаянной радости!
Я всхлипнула.
— Молчи! И без тебя тошно! — Зашла ему за спину и начала сцеживать все, что было у меня в сухом остатке — крохи того, что давало мне последнюю призрачную жизнь. Все пригодится, чтобы подпитать Ника.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
