Глава двадцатая
Даниил растянулся на кровати, окруженный разбросанными бумагами, и, кажется, всматривался в текст документов без особенного понимания, что на самом деле там написано. По крайней мере, я уж точно не осознавала, на что смотрю и что это за текст перед моими глазами.
После вчерашней истерики, которую устроила Дана, мы будто ушли в подполье, стараясь не нарушать привычное течение жизни в доме. Работали над проектом, выходили только для того, чтобы взять какую-нибудь еду и вернуться обратно. Не самая хорошая идея, если честно, когда речь идет о новогоднем отпуске, зато продвинулись в написании проекта и наверстали упущенное.
Вот только я начинала ловить себя на мысли, что уже с трудом соображаю и даже начинаю скучать по активным играм с детьми, помогавшим хоть немножечко, но всё-таки прочистить мозги. Сейчас единственной передышкой было открыть окно и выглянуть на улицу, позволяя холодному зимнему воздуху оказать отрезвляющее действие.
Поднявшись со своего места, я подошла к окну и застыла возле него, упершись руками в подоконник. Смотрела прямо, вглядываясь в тонкую полоску леса, прятавшуюся где-то за крышами домов. Местность здесь была пологая, и вдалеке можно было разглядеть белые ряды деревьев, покрытых снегом и терпеливо дожидающихся весны.
- Может быть, хочешь прогуляться? – Даниил как-то неслышно подкрался ко мне и остановился за моей спиной. Действительно, как настоящий кот…
Его руки легли на мои плечи, легонько сжали, будто пытаясь передать тепло в затерпшие мышцы. Я следила за ним краем глаза, напоминая себе о том, что такой тесный контакт – это не особенно прилично, но всё равно не пыталась вывернуться из, чего уж там лгать, приятных, лестных даже для меня объятий. Наслаждалась тем, как он массировал мои плечи, заставляя расслабиться, и даже закрыла глаза, позволяя себе представить, что мы уже не в доме его родителей, а все происходящее – не следствие умелой игры, представления, где мы исполняем роли жениха и невесты.
Ладони Даниила переместились мне на талию, и я вздрогнула, чувствуя, как горячие губы невесомо коснулись моей шеи. Дорожка осторожных, вкрадчивых поцелуев, рассчитанных на то, чтобы затянуть меня-жертву в свои сети и не спугнуть заранее, заставила вновь напрячься.
Могла ли я заявить, что мне неприятно? Конечно же, нет, это получилась бы удивительно откровенная, неприкрытая ложь. Тем не менее, здравый смысл напоминал о том, что позволять Котовскому такие вольности нельзя. Я обязана быть предельно осторожной, если не хочу потом в гордом одиночестве разгребать все те проблемы, которые свалятся мне на голову в расплату за излишнюю расслабленность и доверчивость.
- Не надо, - прошептала я, сталкивая его руки со своей талии и немного отстраняясь. – Это всё ведь несерьезно.
- Только потому, - отметил Даниил, едва ощутимо скользя кончиками пальцев по моим волосам, - что ты сама хочешь, чтобы это оставалось несерьезным.
О да, конечно. Стоит мне только хлопнуть в ладоши, и наши фантомные отношения вдруг станут настоящими.
- Мы ведь почти незнакомы, - возразила я, поворачиваясь к нему лицом.
Зря всё-таки сделала это. Смотреть в глаза Котовскому было не то чтобы неприятно, но как-то очень тревожно. Я всё не могла отделаться от ощущения пребывания в плену. К тому же, мужчина подступил ко мне ещё на полшага, сокращая расстояние до опасного минимума, и я вжалась спиной в подоконник, чувствуя себя почему-то беспомощной, глупой ланью, которая какого-то черта решила поиграть со львом, а в последний момент поняла, что добровольно или нет, а её всё равно съедят.
- Оля, - очень мирно, как для дикого зверя, протянул Котовский, накручивая мою прядь на палец и вполне безвинно улыбаясь, - мы с тобой живем в одном доме. Спим в одной постели. Мои родители от тебя в восторге…
- А сестра в ужасе.
- Дана была в ужасе от девственницы-супермодели, дочери мультимиллиардера, поклявшейся мне в верности и завещавшей все свои деньги, а ещё оставившей в брачном контракте пометку, что в случае малейшего прегрешения с её стороны всё состояние достанется мне. Да даже если б ангел сошел с небес, Дана всё равно бы говорила, что я – последний придурок, который не умеет выбирать себе женщин. Ну ведь от того, что она такое сказала, эти слова не становятся правдой, разве нет?
Что ж, по крайней мере в этом Даниил был прав. От того, что Дана что-то там сказала, действительно мало что поменяется. Она в любом случае была бы очень агрессивно настроена.
Осталось только мне в это поверить и посчитать, что Котовский говорит чистую правду.
- В ней что-то надломилось, когда Вася загулял, - нехотя объяснил Даниил, истолковав мою паузу как вопросительную. – Она мстит до сих пор. Всем. И ему, и детям – она как раз была беременна девочками, - и маме-папе, что узнали и скрывали это от неё, думали, что само как-то пройдет. И мне мстит за то, что я до сих пор не женился, а моя жена не сходила налево. В коллективе Дане переживать горе было бы попроще. Она всегда была со сложным характером, а все это окончательно сделало из неё то, что мы имеем. Не оправдываю, конечно, но она все ещё моя сестра. Ненавидеть её я всё равно не смогу, остается только смириться и полюбить.
- Ты прав, - кивнула я. – Но давай всё же о ней не будем?
Мне ужасно хотелось, чтобы проблемы Даны остались проблемами Даны, а я не поймала ещё один комплекс вины из-за того, что каким-либо образом к ним причастна. Даже если на самом деле просто мозолю ей глаза.
