– Там, – Делли кивком указала на двери ложницы, где и я был бы не прочь залечь минуток так на шестьсот, – должно быть, спит.
Принцесса благодарно кивнула и, ступая на цыпочках, чтобы, не дай бог, не потревожить сон молочного брата, направилась в спальню.
– Ну что, Делли, – я опустошенно уселся на стул, все еще пытаясь свыкнуться с мыслью, что дело завершено, – давай заводи свою таратайку. Надеюсь, королевич тоже еще не ложился.
Делли не нужно было упрашивать, она уже колдовала у заветного зеркала, силой мысли разогревая его таинственную глубокую поверхность до заветных волн.
– С чем кличете в такую-то пору? – появился внутри зеркального стекла недовольный лик рутенейского принца.
– Ваше высочество, – начал я, не отказывая себе в удовольствии сидеть, общаясь с августейшей особой, – у нас все в полном порядке. – Дверь опочивальни распахнулась, и из темноты комнаты, привлеченная, должно быть, голосом любимого, выпорхнула принцесса. – А с вами желает пообщаться одна особа.
– Элизей, ненаглядный мой! – Маша подскочила к зеркалу, едва не отталкивая меня плечом. – Ты уж прости…
Дальнейшее заставило опешить не только нас, но даже домового, шуршавшего в углу засахаренными фруктами.
– А-а-а! О боги, что за чудовище!!! – взвыл королевич и попытался отпрянуть от собственного зеркальца. – Прочь! Прочь! – Волшебное стекло описало широкую дугу и устремилось вниз, кувыркаясь в воздухе и отражая то кусочки рассветного неба, то склоны поросшего лесом ущелья.
– Он того, мобилу выкинул, – пробормотал Злой Бодун, ошарашено глядя на затухающее изображение. – А че это было?
Маша попыталась что-то выговорить, замерла с открытым ртом и тут же рухнула лицом на руки, сметая не убранную после ужина посуду и оглашая высокие своды номера неистовыми рыданиями.
– Слышь, Клин, я тут чисто прикинул, а может, она – это не она, – недоуменно моргая, прошептал Вадим, озвучивая мысль, в которой я сам себе боялся признаться.
– Не понимаю, – пробормотала, глядя на погасшее зеркало, обескураженная кудесница, пытаясь вновь оживить безжизненное стекло.
– Вы видели? Видели? – на секунду отрывая заплаканное лицо от скрещенных рук, сквозь рыдания проговорила девушка. – Там, в глубине, возле дерева сидела… я!
Глава 19. Сказ о том, что ежели что с возу упало, то оно нужнее всего и окажется
Отоспаться не удалось. Спозаранку разряженные в парадные ливреи трубачи спешили поделиться с народом буйной радостью, переполнявшей любимого государя. На каждом перекрестке оглашался королевский указ, сообщавший мирным гражданам программу грядущих празднеств в честь благословенного обретения похищенной драконом принцессы. Хорошо поставленные голоса ярыжек доносились до наших окон то с одной, то с другой стороны, заставляя со скрежетом зубовным честить предстоящую раздачу даров, поджигание неба (вероятнее всего, фейерверк), полночные гулянья с дармовым вином и маскарад до самого утра. «Я сделаю себе маску ветоши, – крутилось в голове, пока я, лежа в постели, силился не размыкать сомкнутые негой взоры, – и буду где-нибудь в уголке лежать и не отсвечивать». Увы, приходилось констатировать, цепная реакция, вызванная утренней отправкой ее высочества под бдительным надзором феи и Прокопа под крышу отчего дворца, опять докатилась до нас и теперь с грохотом рвалась с цепи, норовя окончательно испортить долгожданный день победы.
– Вельможные господа! – В нашу опочивальню, не дождавшись ответа после короткого стука, обуреваемый пылкими чувствами, вломился хозяин гостиницы, размахивая руками, точно собираясь усыпать пол спальни лепестками роз. – Примите мои поздравления! Надеюсь, я первый…
– Щек, – с явной угрозой в голосе процедил Вадюня. – Тайная Орда не спит!
– А? Что? – переполошился секретный сотрудник Головного Призорного Уряда.
– Тайная Орда не спит! – тем же тоном повторил Злой Бодун. – А мы – спим! Дрыхнем! Какого хрена ты в натуре сюда приперся?!
– Я только хотел… уточнить, – сбивчиво начал оправдываться субурбанец, – что ежели вдруг ваши ясновельможности пожелают в милости своей почтить мой отель устройством званого ужина в честь преславного обретения ее высочества, то, быть может, того? Быть может, есть какие-нибудь пожелания насчет заморских яств или же вин?
– Потом, Щек, потом, – досадливо бросил я. – Будь столь любезен, до полудня нас не буди.
– Как прикажете-с, ваши ясновельможности, как прикажете-с! Все устроим в лучшем виде! – Истый патриот ближайшего отечества, пятясь, скрылся за дверью, предоставляя следственной группе шанс углубиться в созерцание цветных, болезненно нелепых снов. Однако, как обычно по воле небес, нам с Вадимом не удалось им воспользоваться. В дверь снова постучали громко и требовательно.
– Ну что тебе еще? – Обозленный Ратников вскинулся на своем ложе и сел с мрачным видом, должно быть, обдумывая, не устроить ли напоследок, так сказать, на долгую память, образцово-показательную сцену чиновничьего произвола с мордобоем.
Ободренный этим возгласом, вероятно, сочтя его достаточным основанием для нанесения визита, в наших покоях материализовался граф Пино де Бур в долгополом алом кафтане, покрытом златоткаными дебрями развесистого вьюнка, с голубой лентой через плечо, на которой подобно абордажным пистолетам висел десяток разномастных золотых ключей. Должно быть, сие попугаичье одеяние являлось парадной формой его сиятельства и надевалось в особо торжественных случаях, вот как сейчас.
– Заметил, заметил! – хмыкнул Вадюня, разглядывая пускающего зайчиков вельможу, памятуя о наших регулярных ночных прогулках по дворцовому парку. – Ну и чего ты ломишься, как голый в баню?
– Его благословенное величество, наш добрый король Базилей IV в неизреченной мудрости своей, – продекламировал де Бур, глядя поверх наших голов, – изволил назначить вам, господа, торжественную аудиенцию. Мне поручено сопровождать вас во дворец, о чем я и имею счастье сообщить вам с превеликой радостью.
– Ну вот! – обреченно вздохнул Вадюня. – И так всегда! По жизни беспредел! Короли с утра пораньше стрелки забивают. В натуре честному человеку выспаться не дают!
– Ладно-ладно, – примирительно махнул рукой я. – В конце концов, осталось-то самое приятное: торжественные речи, вручение орденов и ценных подарков. А завтра уже – прощай, Грусь! То-то народ в Кроменце удивится, когда мы с королевскими дарами объявимся.
– Слышь, – бросил Вадим, натягивая штаны, – а как же этот нервный… ну тот, который вчера конкретно у зеркала в истерике бился? И драконья мамаша, мать ее, хроническая девушка? Мы че, типа ими заниматься не будем?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
