– Виконт, вы просто обязаны вместе с нами выпить за здоровье новобрачных! – пылко предложила баронесса. – Тем более, – усмехнулась пикантно она, – оно им вот-вот понадобится. Скоро их поведут на брачное ложе, так пожелаем же им успеха!
– Охотно, – сдержанно согласился виконт. – Наливайте.
В большом зале к этому и правда дело шло. Госпожа Фатима, немного уставшая, решила уступить дорогу молодости и, остановившись, хитро сказала:
– Правильно танцуешь, правильно! Почти как альмея. Продолжай, мой цвэточек! А я пойду, провэрю свадебное ложе… Во всем нужен порядок!
Она накинула на себя белое покрывало, чтобы разгоряченное тело не прохватили сквозняки, гуляющие по коридорам. И, мелодично звеня подвесками на каждом шагу, удалилась.
Виконт в гостиной с удовольствием сидел с дамами, развлекая их последними дворцовыми сплетнями. Был он так мил и обворожителен, что баронесса де Шатонуар убедилась – все, что рассказывали о виконте, гнусный навет. Не может такой воспитанный молодой человек быть безумным. Не может.
А Жанна никак не могла решить, что же делать. Умом она понимала, что надо бы крикнуть стражу и связать виконта, пока есть возможность. Потому что ничего хорошего его визит не сулит.
Но как это сделать? Вот он сидит за столом, само очарование, и помимо воли голос его обволакивает и убаюкивает.
– Знали бы вы, милые дамы, как я тогда мучился от скуки в этом хваленом Риме, – вспоминал виконт. – На святейшего отца, хоть он и наместник Бога на земле, сил уже смотреть не было. Какие-то ордонансы, буллы и протоколы, сплошная канцелярия, латынь, пыль и тоска. Я начал подозревать, что меня очень скоро так же начнут грызть, как старую бумагу, книжные червячки.
– Какие ужасы, виконт, вы говорите! – взмахивала ладонями разрумянившаяся баронесса.
– Клянусь шляпой понтифика! – пылко восклицал виконт. – Я чувствовал себя заживо погребенным под большой горой документов. И тут появились вы – и вдохнули в меня новую жизнь. Это изящество, элегантность, истинно наш – французский – шарм, который никогда не понять ни римлянам, ни генуэзцам, ни миланцам, ни венецианцам, ни даже блистательным флорентийцам! И когда я увидел вас, милые дамы, в римских гостиных, я понял, что ничто меня более не удержит на чужбине, что пора возвращаться домой, в милую Францию.
– Это так трогательно, виконт, так трогательно, – кудахтала расчувствовавшаяся баронесса.
– И вот мы снова сидим вместе, за бокалом прекрасного вина, и так хочется остановить это мгновение, чтобы наслаждаться им вновь и вновь, – разливался виконт.
С улицы прозвучал негромкий, но различимый свист.
– Но, к сожалению, мне пора. Наш молодой король поклялся сестрице де Боже, что не забудет меня в Бретани, когда будет покидать ее. Она всегда так трогательно обо мне заботится, моя дражайшая родственница Анна. Она очень умная!
Волчье Солнышко пошел к двери, а потом картинно хлопнул себя по лбу ладонью и вернулся.
– Ну вот же, совсем забыл, увидев столь приятных особ.
Он с усилием поднял один из принесенных сундуков (тот, который поменьше), водрузил его на стол, достал связку ключей на круглом кольце и открыл замок.
– Я надеюсь, новобрачные будут рады этим подаркам. И не забудут в вихре семейной жизни их скромного дарителя. А я буду вспоминать тот чудесный обряд в соборе, что наполнил мою душу благостным умиротворением и умилением.
В сундуке лежала серебряная, украшенная чернением, посуда: подносы, тарелки, тазы, кубки, чаши для омовения рук, чаши для фруктов, соусницы, кувшины. Это был богатый дар.
Баронесса, ахая, стала вынимать кубок за кубком и выставлять на столе.
А виконт, небрежно бросив связку ключей на парчовую скатерть, удалился.
Жанна кинулась к окну – и увидела, как вместительный экипаж виконта покинул Аквитанский отель. Она постояла молча у окна, потом поспешила в большой зал.
Там пили за новобрачных. Жаккетта в восточном костюме и рыжий пират принимали со всех сторон поздравления.
Ничего не понимая, Жанна вернулась в малую гостиную.
Баронесса любовалась расставленной на столе посудой.
– Если это подарки в малом сундуке, то воображаю, какие богатства нас ждут в большом! – воскликнула она.
Жанна взяла ключи и начала подбирать их к замку большого сундука. Это было небыстрым делом.
Наконец она нашла ключ, вставила в скважину, провернула.
Крышка открылась, и под ней обнаружился еще один сундук. Пришлось подбирать ключи к нему.
– Вот теперь узнаю Волчье Солнышко, – сквозь зубы процедила Жанна. – А то сегодня он был прямо не виконт, а розовый сироп.
Под крышкой второго сундука обнаружился третий.
Жанна достала и его. Кляня виконта на все лады, вставила тугой ключ в замок, провернула с третьего раза.
Крышка поднялась, и Жанна увидела мирно лежащие на алом бархате два черных, разукрашенных узорами черепа. Мужской и женский.
* * *
Баронесса продолжала ахать за спиной.
Жанна медленно опустила крышку, провернула ключ в замке, а потом тихо сняла ключ с кольца и спрятала у себя на груди.
– Что там? – поинтересовалась баронесса.
– Набор дорожных сундуков, – объяснила Жанна. – Очень мило. Наполнит их богатством, разумеется, супруг новобрачной. Только вот досада – не могу подобрать ключа к последнему, третьему. Наверное, ключ остался у виконта… Я, пожалуй, спущусь в зал, сообщу об изысканных подарках.
– Конечно, моя дорогая, – милостиво разрешила баронесса. – Но как же жаль, что такой галантный кавалер нас так рано покинул…
– Раз Ренн опустел, то, разумеется, королевскому родственнику здесь тоже делать нечего, – мудро сказала Жанна. – А вы, госпожа де Шатонуар, последуете за герцогским двором?
Вопрос застал госпожу де Шатонуар врасплох.
Ответила она не сразу. Но, обдумав что-то, осторожно сказала:
– Я не люблю пышных празднеств… Пожалуй, дождусь сначала известий о том, что королевская свадьба состоялась, а потом уже, когда все успокоится, понемногу переберусь во Францию…
Жанна окончательно уверилась, что внезапный отъезд герцогини Анны – дело рук баронессы, которая явно выпытала и передала австрийцам то, что так тщательно скрывали. И теперь она хочет узнать, кто победил в борьбе за жену, император Максимилиан Австрийский или король Карл Французский, – и тогда уже поехать ко двору победителя в новеньком экипаже, как всегда, держась на плаву.
Вслух она сказала:
– Я так беспокоюсь за герцогиню Анну. Война разорила земли, и на дорогах сейчас так неспокойно…
– Господь не оставит сироту, – лицемерно сообщила баронесса де Шатонуар. – Не волнуйся, моя девочка. Это вредно для цвета лица.
