править, родившись девочкой?
Я открыла рот и застыла, не в силах вымолвить ни слова, а сердце щемило от правдивости его вопроса. В его глазах снова вспыхнул гнев.
– Вы даже не дали мне попытаться! – продолжил он, смахнув выступившую от ярости слезу. – Вы не пытались мне помочь. Не предложили поддержку. Просто избавились от меня, как от назойливого мальчишки, каким я и был, и украли мой трон, мой титул, мою империю, и все это – чтобы отправиться на великую битву. Ведь вы хотели доказать, что женщина тоже на это способна.
Дзай отвернулся, махнув алой мантией по старой циновке.
– Разговор окончен.
– Я пошлю за Мото, – начал Оямада. – Он может ее каз…
– Нет, – отрезал Дзай, и ликующее выражение сползло с лица лорда Оямады. – Нет, мы отвезем ее в лагерь. О моем правлении могут говорить что угодно, но только не обвинять меня в бесчестии. Как бы я к ней ни относился, принцесса Мико заслуживает подобающую казнь. У всех на глазах, чтобы положить конец слухам.
На лицо лорда Оямады вернулась тень торжествующей улыбки.
– Мудрое решение, ваше величество.
– Дзай, – начала я. – Я…
– Император Кин, или его величество, – рявкнул мальчик – похоже, гнев захлестнул обиду. – И я сказал, что разговор окончен. Вы не можете сказать ничего, что я хотел бы услышать. Мы сегодня же вернемся в главный лагерь, и утром вас казнят, как подобает вашему титулу и происхождению. А я наконец-то добьюсь того, чего не сумел даже мой отец, – полностью и окончательно уничтожу род Отако.
Глава 22
Дишива
Тафа сделала правильный выбор. Слишком правильный, учитывая мои растущие сомнения насчет дезертиров. Помимо себя, она отобрала Бална и Кехту эн’Охт – двух Клинков, которые дольше всех служили под началом Йисс, прежде чем стали моими, чтобы охранять императора; Яфеу эн’Инжита и Якан э’Кару – оба покинули свои гурты, чтобы поступить ко мне; и четырех Яровенов – Моше, Эси, Шению и Локлана.
Мучаясь сомнениями из-за своего задания, я наблюдала, с кем они скачут рядом, с кем разговаривают, и мысленно рисовала альянсы.
Когда мы добрались до пещер, Ясс рассказал мне все, что знал о дезертирах, хотя я чувствовала себя уязвимой, вооружившись его знаниями, но без него самого. Он пострадал из-за меня. Помог мне тащить избитого и связанного Лео по бесконечным подвалам, пещерам и потрепанному бурей склону горы. Потом мы расстались, ведь кто-то должен был проследить, чтобы Лео не умер.
К тому времени как я вернулась через подземные пещеры, связывающие особняк с горами, уже почти светало. Госпожа Сичи постаралась убраться в моей комнате, но в ней все равно стоял запах крови и блевотины. Мне отчаянно нужно было поспать, но перед встречей с Клинками за утренней трапезой хватило времени только помыться.
В первый день всю работу взял на себя Итагай, пока я дремала в седле.
Тем вечером в лагере стояла напряженная тишина, чувство тревоги не оставляло нас и на второй день, не отступило оно, и когда я увела девятерых Клинков с дороги к храму с цепями, свисающими с крыши, в точности как и описал Ясс, который доверился мне, не требуя рассказать подробности задания. Как я твердо решила доверять Лашак, так и он безраздельно доверился мне. Больше у нас ничего и не осталось, только доверие, последний оплот перед страхом.
Ясс дал мне очень точные указания и заставлял снова и снова повторять приметные особенности ландшафта, которые следует искать. Храм. Развилка. Изрезанное дерево. Большой валун в заболоченном пруду. Дезертиры не могли далеко углубиться в болота, сказал он, потому что дожди превратили каждую лужу в озеро, но всего полдня пути от дороги, и они могли скрыться и от путешественников, и от солдат. Когда я спросила его, почему именно в этом месте и что они там делают, он просто бросил взгляд на связанного Лео и устало пожал плечами.
– Они ведь левантийцы.
Мы двигались по тропе, и чем сильнее углублялись в лес, тем темнее он становился, деревья смыкались вокруг нас как настороженные враги. Никто не повышал голос громче шепота, и каждое слово было наполнено жалобами на липкую духоту, запахи или бесчисленных комаров, преследующих нас повсюду.
Храм. Развилка. Изрезанное дерево. Большой валун в заболоченном пруду.
На развилке мы свернули направо и спустились по склону холма к изрезанному дереву. Сосредоточившись на пути, я не заметила, как на раскисшей тропе со мной поравнялся Локлан.
– Скоро нужно будет разбить лагерь, капитан, – прошептал он, и от неожиданности я подскочила. – По этой грязи тяжело двигаться, и лошадям нужно отдохнуть. – Он показал на узкую щелочку неба, открывшегося в нависающих тучах. – Скоро стемнеет.
Радуясь возможности отложить решение судьбы дезертиров до утра, я обернулась и приказала остановиться. Никто не ворчал, вопреки моим ожиданиям. Девять Клинков просто тихо занялись своим делом, и это молчаливое повиновение странно тревожило. Балн и Кехта нашли поляну между двумя большими деревьями, и пока они вырубали мелкие кусты и убирали камни, Моше проверил окрестности. Шения, единственная из Яровенов, кого заклеймили в изгнании, помогла Локлану с лошадьми, Якан пошла за хворостом, а Эси и Тафа отправились на поиски чистой воды, их болтовня вызвала сомнения в моей оценке их преданности. Лишь Яфеу вызывающе уставился на меня. Спешившись, я не могла долго его избегать.
– Что, Яфеу? – спросила я, перед этим глубоко вздохнув, чтобы собраться с духом.
– Мы должны разведать, где находится лагерь дезертиров, капитан.
Приятно, что хотя бы насчет одного из них я не ошиблась в предположениях.
– С риском предупредить их о нашем появлении? – сказала я, чтобы убедиться наверняка, и он ответил хмурым взглядом. – Нет, я не считаю это разумным, но, если это успокоит твои страхи, я собираюсь поговорить с ними, прежде чем… принимать поспешные решения.
Его взгляд смягчился.
– Успокоит, капитан. Я не… Не думаю, что мы должны… – Он осекся и подозрительно огляделся. – Кое-кто говорит, что нужно устроить засаду. Или напасть в ночи.
– А кто-нибудь еще разделяет… твое отвращение к этому?
– Думаю, Эси, – понизил голос он. – Она рассказала, как Божье дитя наставил на нее клинок. Она считает, что он слишком сильно влияет на Гидеона и разделаться с дезертирами хочет именно он, а не наш гуртовщик.
Я не стала говорить ему про Лео.
– Точно, – согласилась я. – Локлан в любом случае будет на моей стороне, думаю, Шения тоже.
– Да, но Балн – человек императора. И Моше. Охты верны Гидеону, и, боюсь, они…
– Нет, – громко прервала его я. Балн и Кехта как раз возвращались через поляну. – Думаю, сегодня нам понадобятся кисианские шатры, хоть я их терпеть не могу. Поставь их в стандартном порядке, чтобы не пугать лошадей.
Нужно отдать должное Яфеу – он сомкнул кулаки в приветствии и ответил:
– Да, капитан.
А потом снял туго скатанный шатер с седла Итагая.
– Я тебе помогу, – сказал подошедший Балн. – Кехта говорит, что справится с охотой без меня, потому что я слишком шумный.
– Так оно и есть, – сказала Кехта, сурово покосившись на него. – Разве хороший охотник будет все время петь?
– Лучший охотник.
Она фыркнула и кивнула мне, взяла с седла лук и зашагала обратно по поляне.
– Она отличная охотница, капитан, – сказал Балн, вероятно, неправильно поняв мой хмурый взгляд. – Лучшая охотница среди Охтов за долгие годы, по крайней мере, с тех пор как мы начали ловить рыбу на побережье. – Он засмеялся. – Если поблизости есть добыча, она ее найдет.
Я выдавила улыбку. Я попросила Тафу отобрать Клинков, которые не моргнув глазом сделают то, о чем я их попрошу от имени Гидеона, но чем больше я сомневалась в нашей миссии, тем больше сомневалась в них. А теперь, когда выяснилось, что не только мной овладели сомнения, положение лишь усугубилось.
* * *
Хрупкий мир продлился до утра. Точнее, до того момента, когда я объявила, что сначала пойду поговорить с дезертирами одна.
– Но… – буркнул Балн эн’Охт, как будто на мгновение позабыл все слова. –
