— А если ты родишь моего ребенка?
— Тогда я воспитаю его и буду этому рада.
— А если родится сын…
— Если это будет сын, он может предпочесть жизнь ремесленника или торговца. Не все рожденные от благородной крови годятся в рыцари. Наш король — живое тому доказательство.
— Ты должна предоставить право решать это ему, Мойра. И мне.
— Когда он достигнет положенного возраста, и он, и ты сможете решить это. По крайней мере, возраста, в котором его можно было бы отдать в подмастерья. Но запомни, до этого момента я не уступлю ребенка, Аддис. Не думай, что я откажусь от всего, что останется от тебя, пока ты не заставишь меня.
Он тихо выругался.
— Я не понимаю твоей гордыни, честное слово. Ты отдаешь себя мне, но с оговорками о времени и месте. Ты делишь со мной ложе, но не дашь мне позаботиться о тебе, как о жене или любовнице. Ты говоришь, что любишь меня, но при этом сразу же заявляешь, что покинешь меня. Я не знаю, смогу ли принять это.
— Ты должен пообещать, что примешь. Ты позволишь мне уйти, когда придет время. То, что я тебе однажды сказала в этой комнате, остается в силе. Твои обязательства и жизнь, для которых ты был рожден, не изменились, — она гладила его нахмуренное лицо и улыбалась. — Давай насладимся гармонией того, что мы будем вместе все эти дни, которые у нас есть. До конца, здесь и сейчас, без прошлого и будущего, нашептывающих на уши сомнения. По крайней мере, на какое-то время я буду полностью твоей. Пока это возможно, давай побудем просто Аддисом и Мойрой, любящими друг друга. Я очень счастлива. Просто не надо раньше времени позволить произойти тому, что должно произойти примерно через месяц, и тем самым разрушить мое счастье.
— Так, по-твоему, вернуть себе честь я смогу, только потеряв тебя. Тогда это будет слишком горькая победа.
Наверняка, когда придет время, без разногласий и сложностей не обойдется. И все же он, казалось, принял ее условия, и его поцелуй скрепил соглашение. Они вернулись к любовным играм, и нежной поверхностью бедра Мойра почувствовала его возобновившееся вожделение.
— Тогда в Уитби я сказал, что хочу познать тебя всю, каждую твою частичку. И когда говорил, я хотел обладать тобой так, как только может мужчина обладать женщиной, ожидая, что на это у меня будет впереди вся жизнь, а не несколько недель. Если ты будешь моей лишь надолго, пусть будет так. Но на этот раз никаких переговоров, Мойра. Ни секунды.
Он нежно перевернул ее и наклонил вперед, прижимаясь бедрами к ее ягодицам. Он вновь осторожно проник в нее и замер в неподвижности, заполняя ее всю без остатка. Склоняясь над ней, Аддис прижался к ее спине, поглаживая ладонью упругую грудь.
— Как хорошо быть внутри тебя. Все как будто становится на свои места. Лучше, чем в любом сне, — произнес он из-за ее плеча. — Скажи мне еще раз, Мойра. Скажи, что ты вся моя.
Она ощущала то же самое.
— Я вся твоя, Аддис.
Его поцелуи, покрывающие спину и шею, его пальцы, играющие ее грудью, быстро возбудили в ней очередную волну желания, требующего утоления. Ощущение путешествия по дороге страсти, когда он находился внутри нее, потрясло Мойру с самого начала. Постанывая от жажды, она покачивалась всем телом, довершая идеальную полноту движений.
Крепкая рука легла на ее бедро:
— Нет, любимая. Давай я буду делать это медленно, чтобы продлить удовольствие как можно дольше.
И это действительно длилось долго. Долгая сладкая близость, полная внимательности друг к другу. Его тело изгибалось, повторяя изгибы ее тела, как будто они слились в единое целое. Соединение стало нормой, а разделения невозможно было даже представить. Красота единения пробудила в ней нечто намного большее, чем просто удовольствие. Он прикоснулся к ней, чтобы дополнительными ласками довести ее до момента, который обязательно принесет ей облегчение.
Этой волшебной ночью он взял ее еще три раза, и лишь после этого они уснули. Каждое их соитие было фантастическим сном со своим неповторимым удовольствием. В последний раз Мойра, обмякнув, рухнула на него, изнемогая от неземных ощущений. Ее последним счастливым воспоминанием было то, что она лежала, прислонившись щекой к его груди, а сильные руки крепко обнимали ее.
Глава 18
Мойра протиснулась между людьми, толпившимися на зубчатой стене и посмотрела вниз на Аддиса.
Он стоял рядом с мэром Лондона, окруженный членами городского управления и дворянами, терпеливо смотря на Стренд в сторону Вестминстера. Лондонцы столпились на стене, примыкавшей к Ньюгейтской тюрьме, тесня лучников, расставленных для защиты их командиров, стоявших внизу.
Она была счастлива, что Аддис не уехал на север, как планировал, когда пришла весточка, что Изабелла высадилась на берег. Мэр выяснил, что Ричард набрал больше двухсот солдат из графств, окружавших Лондон, и решил, что эта неожиданная маленькая армия будет более полезна для защиты Лондона, чем если присоединится к баронам, перешедшим на сторону королевы. Когда он и Томас Уэйк попросили Аддиса де Валенс остаться и помочь городской страже, рыцарь согласился.
Эта просьба оказалась разумной, но по другим, не столь очевидным причинам. Город воспринял новость о неминуемом свержении короля оргией ликования. Но возбужденные люди могут легко превратиться в непокорную толпу, поэтому только достаточное количество вооруженных воинов с городскими гербами на рукавах помогали поддерживать некое подобие порядка. Время от времени войску Аддиса приходилось подавлять насилие. За последние два дня он подолгу отсутствовал, помогая командовать и расставлять стражу, возвращаясь в забаррикадированный дом только для того, чтобы немного поспать. Когда он приходил, днем или ночью, Мойра использовала любую возможность и ложилась рядом с ним, пока он дремал.
Стренд, улица, соединяющая Ньюгейтскую тюрьму с Вестминстером, оказалась безлюдной. Мойра пробила себе дорогу и встала возле высокого лучника.
— Что-нибудь видно?
— Нет. Пока нет. Если он появится, то очень скоро. Последний посыльный сказал, что королеве осталось всего полдня пути.
— Возможно, король не знает, какая опасность его поджидает?
— Знает. У него такие же шпионы и посыльные, как и у нас.
— Может быть, он будет сражаться в замке. Лучник усмехнулся:
— С кем? Люди, работающие в городе, сказали, что как только весть о высадке королевы достигла нас, придворные бросились бежать из Вестминстера, как будто в здании занялся пожар. С ним вряд ли кто-то сейчас остался, у него нет армии, ждущей его приказаний. Нет, он попытается найти прибежище в городе.
