В последний день отъезда из Новосибирска, т.е. 9 июня 1944 года мне стало известно, что была попытка зам. Ком. войсками по М.О. (материальному обеспечению. — Н. Ч.) генерал-майора Жукова и члена Военного совета генерал-майора Колобякова на выписанный для меня врачами для лечебных целей денатурат, спирт-сырец или вследствие отсутствия сырца или денатурата — чистый спирт, составить материал, якобы выписывался чистый спирт для питья, в чем и вновь, видимо, представляют использование мною служебного положения.
Я могу привести в свидетели нескольких врачей и массажисток, которые подтвердят, что все расходовалось для лечебных целей — массажа, обтирания.
Попытка члена Военного совета генерал-майора Колобякова найти в этом злоупотребление является следствием незнания дела, нашептывания со стороны злых языков, или, что может быть хуже, недобросовестным использованием своего служебного положения по отношению ко мне, поскольку я раньше лично обращался к генерал-майору Колобякову за разрешением выписать для лечебных целей спирт-сырец или денатурат.
Все это чепуха, я имею право за деньги пить и имею право на лечение.
4. Развратом с женщинами не занимался, но встречаться с женщиной я права не лишен. Если это так важно и кому-либо особенно нужно, о своем быте могу дать личную справку. Видимо, большая беда заключается в том, что я был холост[269] и вокруг меня, видимо, было много предположений и разговоров — кое-кто строил расчеты, а кое-кто и сплетничал, а кое-кто все это суммировал.
II
Я грубостью людей не воспитывал, а учил всегда показом. Я не пьянствовал и не развратничал.
Я был непрерывно, без достаточного сна и отдыха, занят делом подготовки резервов для фронта.
1. Помогал отправке на фронт более 80 соединений, в каждом соединении был два-три раза — формировал, обучал и отправлял на фронт.
2. По два-три раза в год проверены все запасные бригады округа, а их было в округе шесть бригад — всем помогал в учебе.
3. Проверены все военные училища округа, а в округе их было 11 училищ, всем оказал помощь. Кроме того, различная помощь оказана специальным военным училищам и частям.
4. В 1943 году с целью переподготовки офицерских кадров проведено пять офицерских сборов, на коих через мои руки обучения прошел весь офицерский состав округа.
5. Мною проделана большая опытно-испытательная работа по методике обучения войск и разработан ряд методических печатных работ по этому вопросу.
6. Вновь оформлены... почти все стрельбища, учебные поля и полигоны и много другой организационно-хозяйственной работы проделано.
7. Военный совет округа мне поручал самые сложные и самые ответственные участки: там, где появлялась возможность неблагополучия, туда бросали меня и я сам устремлялся туда.
8. Чтобы провести эту работу больших масштабов на обширной территории СибВО, для своих передвижений (чтобы всюду поспеть) я пользовался самолетом и мною пройдено по воздуху в Сибири около 57 ООО километров.
9. Из двух с половиной лет работы в СибВО я в Новосибирске был неполных два месяца.
Из изложенного выше видно, что дело было не до пьянства и не до развратничания.
За эту работу я был удостоен звания генерала и награжден орденом “Красное Знамя”.
III
За два с половиной года работы в СибВО мне никто не сделал ни одного серьезного замечания ни по работе, ни по быту.
Зимой 1943—1944 года комвойсками генерал-лейтенант Медведев мне сказал, что ему докладывают, что вокруг меня вьются женщины. Я ему ответил, что докладывают неправду и что если будут виться, я их разгоню.
Тут же с генерал-лейтенантом Медведевым я решил мой семейный вопрос, который для меня складывался тяжело (я все время был в командировках и дети были без присмотра).
Ни член Военного совета генерал-майор Колобяков, ни член Военного совета Главупраформа генерал-майор Изотов, ни генерал-майор Богаткин со мной ни разу не разговаривали.
Как же так могло случиться, что по квалификации генерал-майора Колобякова два с половиной года я якобы “грубил”, “пьянствовал”, “развратничал” и т.д. и никто не смел ни слова сказать.
Ведь меня могли и надо было призвать к порядку, сказать лично или поставить вопрос на Военном совете.
Я не выставляю себя каким-то идеалом без недостатков. Недостатки есть у каждого человека. Недостатки есть и у меня, но какие они и как их квалифицировать. Если у меня в моей работе видели недостатки, почему же мне не сказали, не делали замечаний, предупреждений, не поправляли и т.п. Этого сделано не было, а надо было выяснить, верно это или нет.
Наконец, как стало мне сейчас известно, занимались расследованием генералы Изотов и Богаткин, но со мной никто не говорил, не спрашивали, не выясняли. Я генерал, был замкомвойсками, неужели я недостоин, чтобы со мной поговорили, если обо мне шло дело. Страннее всего, что этого не сделали такие большие политические работники.
Из этого могу сделать только один вывод, что все они сами колебались в обоснованности своих заключений, почему (и) не хотели их прямо предъявить. Эго не отвечало бы мнению массы офицерского состава округа. И кроме того, полагаю, что против моей огромной работы они стеснялись выступать с этими делами и решили обвинять тайно, заочно.
Заявляю не хвастливо и не голословно, что можно проверить, что в округе среди войск и офицерского состава я пользовался большим авторитетом.
Я работал с большим подъемом и исключительной энергией, моей работой были довольны и поручали все новые и новые, более ответственные работы, почему не скрою, что за такую плодотворную работу во всех отраслях жизни войск я был убежден, что могу заслужить повышения в звании, повышения в должности и еще могу быть награжден, а получил неожиданно из-за угла как бы “нож” в спину. За что, какую это преследует цель и кому это нужно, не понимаю. Нельзя так безобразно относиться к человеку — генералу и одной тайной бумажкой смазать 22-летнюю работу генерала.
Здесь, уже в Москве, мне было сказано, что я якобы в Сиб-ВО себя скомпрометировал. Не пойму, как так получается: “скомпрометировал” или “скомпрометировавший” сам об этом не знает до приезда в Москву, почему ясно, что эта “компрометация” есть формация члена Военного совета генерал-майора Колобякова, которую в чистом виде приняли генералы Изотов и Богаткин, не потрудившись выяснить и проверить.
Я полагаю, что неверно таким людям, как генерал Колобяков, действовать подобным способом.
Генерал-майор (Я. Дзенит) 16 июня 1944 г.
Москва»[270].
Здесь необходимо отметить, что усилия А.Ф. Колобякова отправить руководящий состав Сибирского военного округа «за опытом Отечественной войны» увенчались успехом. Вслед за Я.П. Дзенитом был откомандирован в действующую армию и командующий войсками СибВО генерал-лейтенант Н.В. Медведев. С июля по ноябрь 1944 г. он состоял в распоряжении Военного совета 1-го Белорусского фронта (им командовал Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский), выполняя его поручения, связанные с боевыми действиями войск в Белорусской операции. С ноября 1944 г. и до конца войны Н.В. Медведев успешно командовал 17-м гвардейским стрелковым корпусом в составе 4-го Украинского фронта. В действующую армию «загремел» и начальник штаба СибВО генерал-майор А.И. Помощников, назначенный заместителем начальника штаба 1-го Прибалтийского фронта. Погиб 30 сентября 1944 г.
В этот же период судьба Я.П. Дзенита чуть не сделала весьма крутой поворот — он мог стать членом правительства Латвийской ССР. Дело в том, что приближалось время освобождения Латвии от немецко-фашистских захватчиков и ЦК Компартии Латвии заранее подбирал кандидатуры на посты республиканских министров (наркомов). Ян Петрович Дзенит рассматривался в качестве одного из кандидатов на должность наркома обороны республики. В его личном деле есть небольшой, но весьма интересный документ под названием «Замечания по изучению кандидата». В нем говорится:
«На Дзенит Яна Петровича
По своим деловым и политическим качествам подходит на должность наркома обороны Латвийской республики.
Секретарь ЦК КП(б) Латвии гов. Калнберзин с кандидатурой тов. Дзенит согласен»[271].
Однако назначение это по каким-то причинам не состоялось. Предоставим слово самому Я.П. Дзениту: «В мае 1944 года я был отозван из Сибирского военного округа для направления на фронт.
В Москве работал около месяца председателем уставной комиссии и при моем участии были разработаны проекты: нового строевого устава, нового устава внутренней службы и нового дисциплинарного устава.
В конце июня 1944 года я был направлен на фронт на участок 2-го Белорусского фронта и назначен заместителем командующего армией (49-й армией. — Н.Ч.).
Я прибыл на фронт в разгар летних наступательных операций 1944 года в Белоруссии и был назначен командующим группой по уничтожению окруженной восточнее Минска группы противника.
