Плохой комиссар – убогое, жалкое зрелище. Лучше пусть не будет никого, надо тотчас же убрать его с глаз. Хороший боевой комиссар еще раз оправдал здесь свое назначение.
22 ноября
Опять дождь и слякоть. Борьба все-таки продолжалась весь день. Фашисты пробовали отнять здание Клинического госпиталя. Это им не удалось. Сейчас только длинный, тонкий язык соединяет фашистские части с внутренностью городка.
Республиканские бойцы захватили горящие развалины Каса Веласкес. В верхнем этаже они нашли несколько убитых своих товарищей. Перед тем как расстрелять, фашисты раздели их догола.
Немножко поправилась наша артиллерия. На небоскребе телефонной станции установлено артиллерийское наблюдение. Оно обнаружило в Каса дель Кампо батарею противника, обстреливающую республиканскую пехоту. Тотчас же, по телефону, огонь мадридской артиллерии был направлен на эту батарею, одно орудие сразу уничтожено, другое замолчало. Дружинники, использовав этот успех, рванулись вперед и заняли новый участок в парке.
Сегодня же артиллеристы обнаружили большую, около полутора тысяч человек, колонну мятежников, которая сушилась на солнышке в промежутке между двумя дождями. Опять-таки вовремя поданный огонь угодил в самый центр колонны и очень ее растрепал.
Вечером, когда немного притихает стрельба, когда после боя люди, завернувшись в сырые одеяла, отдыхают у скупых огней, – вечером оживают невидимые испанские радиопросторы.
«Ночной зефир струит эфир». В эфире с берегов Гвадалквивира, из Севильи, в девять с половиной часов несутся солдафонские остроты и грозные матюки генерала Кейпо де Льяно, пьяницы-наркомана, садиста и похабника.
Без четверти десять радио Саламанки начинает шифрованную передачу для мадридского фашистского подполья. Мадридские станции заглушают эту передачу, милиция и домовые комитеты делают обходы и обыски по квартирам, стараясь накрыть слушателей, вернее – слухачей из «пятой колонны».
В десять часов мадридское «Унион-радио» передает военные сводки и политические новости. Обыкновенно в это же время кто-нибудь из комиссаров или депутатов произносит речь.
После десяти начинают соревноваться передатчики из Тетуана, Тенерифа и лиссабонский «радиоклуб».
Тетуан передает завывания и пляски под барабан. На арабском языке многословно объявляется, что Геринг-паша передал Франко-паше «селям алейкум» от шейха Гитлера, что полковник Магомет ибн Омар был вчера приглашен к столу Варела-паши и что все правоверные должны оценить эту великую честь.
Тенериф угощает слушателей сборной солянкой самых бредовых известий. Даже и фашисты считают, что этой станции терять нечего.
Из Тенерифа можно узнать, что Рузвельт провалился на президентских выборах. Что британский посол растерзан республиканской милицией на улицах Картахены. И даже что «Исламская фаланга», войдя в Мадрид, организовала раздачу молока детям, которых республиканцы морили голодом.
Португальский «радиоклуб» обычно старается давать глубокий и прочувствованный анализ военного, политического и международного положения.
Например:
«Замедление в мадридской операции вовсе не есть замедление, а есть пауза, которая дает возможность национальным войскам подготовить все эффективные средства для нападения, а противнику – реорганизовать свои средства обороны».
Или другое:
«Марксистские лидеры стоят на своем и упорствуют в намерении защищать Мадрид в Мадриде».
Военный обозреватель «радиоклуба» в корне не согласен с такой тактикой. По его мнению, защитники Мадрида должны оставить город и драться с фашистской армией в каком-нибудь, по договоренности с ней, другом месте.
Посожалев о таком упрямстве «марксистских лидеров», докладчик приходит к признанию неизбежности факта:
«Вполне логично они обороняют столицу. В конце концов, это их долг».
Лучше всего конечный вывод лиссабонского теоретика:
«Мадрид до сих пар не сдается. Военное дело – дело очень опасное и трудное. Мы в этом убеждаемся сейчас особенно ясно и четко».
Передатчик Бургоса начинает работать позже всех. Это орган самого верховного правителя, потому он напускает на себя солидность и серьезность:
«Япония и Германия уже покинули Лигу Наций. Италия поддерживает с ней самые поверхностные отношения. Это три фашистские державы, которые начали священную борьбу с коммунизмом. Несомненно, первой страной, которая от этого больше всего пострадает, будет Великобритания. Что останется от этого огромного колониального государства, если Япония утвердит свое превосходство в Азии, а Италия в Средиземном море!»
Представитель Франко в эфире предлагает Англии не ломаться и, пока не поздно, присоединиться к дружному блоку Берлин – Токио – Рим – Бургос. Бедная Англия, до чего ты дожила, кто тебе угрожает!
В этой передаче с четвертого ноября был введен особый раздел: «Последние часы Мадрида». Сообщался порядок фашистского парада перед зданием военного министерства, имена капельмейстеров военных оркестров, разграничивались районы действия карательных отрядов «Испанской фаланги», излагался план переезда бургосских учреждений в мадридские здания.
После пятнадцати дней раздел переименован. Теперь он называется уже не «Последние часы», а «Последние дни Мадрида». Диктор объявляет: «Глава государства, высокопревосходительный сеньор генерал Франко указал, что предстоящее взятие Эскориала и его монастыря Сан-Лоренсо, являющихся главным историческим и религиозным центром Испании, будет равносильно взятию столицы. Что касается Мадрида, то сеньор Франко не считает правильным овладение городом огнем и мечом и будет в этой операции избегать излишнего пролития крови».
Хорошие речи приятно слушать. Особенно когда в это же время трехмоторные самолеты оратора сбрасывают фугасные и зажигательные бомбы на частные дома, на лазареты столицы.
23 ноября
Утром умер капитан Антонио.
До последних часов жизни он метался в бреду: садился в истребитель, атаковал фашистские бомбовозы, отдавал приказы. За четверть часа до смерти сознание вдруг прояснилось.
Он спросил, который час и как сражается его эскадрилья. Получив ответ, улыбнулся:
– Как я счастлив, что хоть перед смертью повел ребяток в бой… Ведь это мои ученики, мое семя, моя кровь!
Сейчас он больше не воюет. Он лежит без движения, большой, смирный, с цветком на подушке.
Его положили сначала вниз, в гараж-морг, где был и танкист Симон. Потом мы отвезли его на кладбище в восточной части города. Красивое кладбище. Сюда непрестанно подвозят людей. Оно сейчас чуть ли не единственное. То кладбище, где мы раньше хоронили летчиков из Интернациональной эскадрильи, на окраине Карабанчеля, теперь уже в руках врага.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
