Но был тот, кто любил Перхту. Почти боготворил ее. Эрлкинг, который прежде не знал настоящих потерь, поклялся, что отомстит мальчишке, похитившему его возлюбленную из мира живых.
Шли недели, раны принца постепенно затягивались, лесной народ ухаживал за ним. Когда он, наконец, вернулся домой, замок был ярко освещен серебристым светом полной луны. Он прошел по мосту и подошел к воротам, с удивлением обнаружив, что никто их не охраняет. Сторожевые башни стояли пустыми.
Войдя в ворота, принц пошатнулся, его сердце чуть не остановилось от страшного зловония. Пахло кровью, этот запах он не перепутал бы ни с чем.
Принц потянулся за мечом, но было слишком поздно. Смерть уже пришла в замок. Не пощадили никого. Ни стражников, ни слуг. По всему двору были разбросаны тела. Истерзанные, искалеченные, разорванные на куски.
Криками призывая любого, кто еще мог его слышать, принц вбежал в крепость. Он отчаянно надеялся, что хоть кто-то выжил. Его мать. Его отец. Нянюшка, которая любила и утешала его, мастер, обучавший его фехтованию, воспитатели, которые учили, ругали и хвалили уже подросшего принца, конюх, который порой участвовал в его детских шалостях.
Но повсюду он видел только следы насилия. Жестокость и смерть.
Все погибли.
Все.
Когда принц опомнился, он стоял в тронном зале. Он был подавлен размахом чудовищной бойни, но при взгляде на возвышение с тронами принца охватила ярость.
На королевском троне восседал Эрлкинг с арбалетом на коленях и улыбкой на губах, а тела короля и королевы были повешены, как гобелены, на стене позади него.
С гневным криком принц поднял меч и бросился на злодея, но Эрлкинг успел выпустить стрелу с наконечником из чистого золота.
Принц вскрикнул. Выронив меч, упал на колени, прижимая к груди раненую руку. Стрела не прошла навылет, а застряла в его запястье.
Зарычав от боли, он поднял голову и, пошатываясь, встал.
– Чтобы убить меня, нужно было лучше целиться, – сказал он Эрлкингу.
Но злодей лишь улыбнулся.
– Я не хочу твоей смерти. Я хочу, чтобы ты страдал. Как страдаю я. Ведь я буду страдать до конца времен.
Принц поднял меч здоровой рукой и хотел снова броситься на Эрлкинга. Но как только он попытался шевельнуться, что-то сильно дернуло его за руку, удерживая на месте. Он посмотрел на окровавленное древко стрелы, застрявшее в его руке.
Эрлкинг поднялся с трона. В воздухе между ними вспыхнула черная магия.
– Эта стрела навеки привяжет тебя к этому замку, – сказал он. – С этой минуты твой дух расстается с твоим смертным телом и отныне навсегда будет заперт в этих стенах. С этого дня и до конца времен твоя душа принадлежит мне, – Ольховый Король воздел руки, и тьма окутала замок, растеклась по тронному залу, расползлась по всем уголкам обезлюдевшего места. – Я заявляю свои права на все это. На историю твоей семьи, на милые тебе имена – и я проклинаю их. Мир да забудет вас. Ваше имя да будет выжжено со страниц истории. Даже ты не вспомнишь ту любовь, которую, возможно, знал. И ты, принц, останешься навеки одиноким. Тебе предстоит страдать целую вечность – так же, как ты заставил страдать меня. Ты никогда не вспомнишь и не поймешь, за что наказан. Это станет твоим уделом до тех пор, пока твое всеми забытое имя не будет произнесено еще раз.
Принц рухнул ничком, раздавленный тяжестью проклятия.
Слова заклинания уже проникали в его разум. Воспоминания о детстве, о семье, обо всем, что он когда-либо знал и любил, рвались, как нити пряжи.
Последней его мыслью была мысль о похищенной принцессе. Яркая и умная, его сердце билось ради нее.
Пока он еще помнил ее, он посмотрел на Эрлкинга со слезами на глазах и успел произнести последние слова, прежде чем проклятие поглотило его.
– Моя сестра, – взмолился принц. – Ты запер ее душу в этом мире? Увижу ли я ее снова?
Но Эрлкинг только рассмеялся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Глупый принц. Какая еще сестра?
А принц только смотрел на него, ошеломленный и опустошенный. У него не было ответа. У него не было сестры. Не было прошлого. Совсем никаких воспоминаний.
* * *
Серильда выдохнула, потрясенная историей, излившейся из нее, и вызванными ею зловещими видениями. Она по-прежнему была в тронном зале одна, но запах крови вернулся, густой и отдающий металлом. Посмотрев вниз, она увидела, что пол залит темной и застывшей кровью. Она блестела, словно черное зеркало. Кровь скапливалась у ее ног, у возвышения, на котором стояли троны, покрывала разбитые камни, разбрызгивалась по стенам.
Но одно место, в нескольких шагах от нее, оставалось нетронутым. Идеальный круг, как будто кровь наткнулась на невидимую стену.
Серильда с трудом проглотила комок в горле, мешавший дышать, пока она рассказывала свою историю. Сейчас она ясно видела все это. Принца, стоящего посреди этого самого зала. Серильда ясно представила себе его огненно-рыжие волосы. Веснушки на щеках. Золотые блики в глазах. Она видела его гнев и печаль. Его мужество и отчаяние. Все это Серильда видела своими глазами – она читала эти чувства в движениях его плеч, в изгибе губ, во взгляде, искреннем и беззащитном. Она видела даже шрам на запястье, там, где его пронзила стрела, когда Эрлкинг проклял его.
Злат.
Злат был тем принцем. Это был его замок, а украденная принцесса – его сестрой…
Но он об этом понятия не имел. Он ничего этого не помнил. И ничего не мог вспомнить.
Серильда прерывисто вздохнула и едва слышным шепотом закончила свой рассказ.
– Заклятие Эрлкинга было произнесено, ужасная месть свершилась. Но резня, случившаяся в том замке… – Вздрогнув, она остановилась, потом продолжила: – Резня была так ужасна, что прорвала дыру в завесе, которая долгое время отделяла Темных от мира живых.
Будто в ответ на ее слова кровь с двух сторон от круга начала подниматься вверх, как по невидимой стене. К потолку ползли два широких потока жидкости, бордовой, как вино, и густой, как патока. Поднявшись чуть выше самой Серильды, они двинулись внутрь и сомкнулись, образовав в воздухе дверной проем. Дверной проем, обрамленный кровью. Затем из центра дверного проема закапала кровь… Но капала она вверх.
Капли падали медленно, равномерно.
Поднимаясь к потолку.
Серильда проследила их путь.
Вверх.
К висящему на люстре телу.
У нее сжалось сердце.
Ребенок. Маленькая девочка.
На мгновение ей показалось, что это Гердрут, и она открыла рот, чтобы закричать…
Но веревка повернулась со скрипом, и она увидела, что это не Гердрут. Лицо девочки было почти неузнаваемым.
Почти.
Но Серильда уже знала – это принцесса, чей портрет она видела в медальоне.
Похищенное дитя.
Сестра Злата.
Серильде хотелось выкрикивать проклятия. Выть. Поведать старым богам и всем, кто ее слушает, что эта история должна была закончиться не так. Принц должен был победить злого короля, спасти сестру, спасти их всех.
Он не должен был попасть в ловушку в этом ужасном месте.
Его не должны были забыть.
Эрлкинг не должен был победить.
Но Серильда стиснула зубы и не позволила вскипающим слезам пролиться.
Остался еще один ребенок, которого можно спасти. Один подвиг, который можно совершить.
Сжав кулаки, она шагнула сквозь прореху в завесе.
Глава 51
К замку вернулось все его великолепие.
Серильда видела тронный зал только разрушенным, окруженным руинами. В том зале у ее ног стояла лужа крови, просочившаяся между высохшими стеблями сорной травы. Там два трона на возвышении казались единственным, что прошло сквозь века не тронутое забвением и переменами. Троны и сейчас выглядели так же, как на человеческой стороне завесы, только теперь роскошью и великолепием блистала и остальная часть тронного зала. Огромные люстры с десятками свечей. Пушистые ковры, мягкие шкуры и черные бархатные портьеры позади тронов. Колонны из белого мрамора с резьбой, изображавшей татцельвурма, взбирающегося к потолку – его длинный змеевидный хвост спиралью спускался к полу.
