Подняв голову, Серильда была поражена мягким выражением, с каким фрау Зауэр смотрела на нее.
– Ты не одинока.
Серильду переполняла благодарность, хотя, возможно, она и не до конца поверила, что это действительно так.
– Я должна попросить прощения, – сказала она. – За все недобрые истории, которые годами сочиняла про вас.
Фрау Зауэр фыркнула.
– Я не какая-нибудь нежная маргаритка. Твои истории меня нисколько не трогают. Наоборот, мне скорее на руку, чтобы дети меня боялись. Им и полагается бояться.
– Узнав, что вы ведьма, я даже обрадовалась. Приятно, когда мои выдумки оказываются правдой.
– Я бы велела тебе помалкивать, но… Тебе все равно никто не поверит, даже если и расскажешь.
Их внимание привлек громкий и быстрый стук копыт. К северу от мельницы через реку был перекинут мостик – на нем-то они и заметили одинокого всадника. Серильда вскочила на ноги. На краткий миг ее охватила радость – она вообразила, что это отец возвращается верхом на Зелиге.
Но нет – Зелиг остался в Адальхейде, а отец никогда уже не вернется домой.
Человек на лошади что-то закричал, и Серильда его узнала. Это был Томас Линдбек.
– Ханс!.. Хозяин Моллер!.. – кричал он что было сил, задыхаясь от волнения. – Серильда!..
Бросив быстрый взгляд на ведьму, Серильда приподняла тяжелую мокрую юбку и стала взбираться на берег реки, ему навстречу. Ей совсем не нравилось, что придется объяснять, что старая учительница делает тут в такую рань и почему сама она так вывозилась в грязи, но с другой стороны – какое это имеет значение? Ее ведь и так все считают странной.
Томас остановил лошадь у садовой калитки, но не спешился. Только сложил руки рупором и снова закричал.
– Ханс! Серильда!..
– Я здесь, – подав голос, она напугала его так сильно, что он чуть не свалился с лошади. – Отец все еще в Мондбрюке.
Они с фрау Зауэр решили и дальше держаться за эту ложь. Позже она всем расскажет, что отец заболел и ей нужно ехать в Мондбрюк, чтобы позаботиться о нем. А потом фрау Зауэр распространит слух о том, что мельник умер, а Серильда от горя решила продать мельницу и больше сюда не возвращаться.
– Ханса здесь точно нет. А что случилось?
– Ты его видела? – спросил Томас, подъезжая ближе. Конечно, с его стороны было непростительной грубостью оставаться в седле и смотреть на нее сверху вниз, но лицо у него было такое взволнованное, что Серильда и думать забыла о приличиях. – Ты не видела Ханса? Его не было здесь утром?
– Нет, конечно. Почему ты…
Но Томас уже дергал поводья, разворачивая лошадь в другую сторону.
– Подожди! – крикнула Серильда. – Куда ты?
– В город. Я должен его найти, – голос Томаса задрожал.
Кинувшись вперед, Серильда схватила поводья.
– Что случилось?
Томас встретился с ней взглядом и, к ее удивлению, не отвел глаз.
– Он ушел. Пропал из своей постели прошлой ночью. Если вдруг увидишь его…
– Прошлой ночью? – прервала Серильда. – Но ты же не думаешь…
Тоскливый взгляд Томаса сказал ей все.
Если дети пропадают в ночь полнолуния, нетрудно догадаться, что это означает.
Серильда стиснула зубы.
– Я поеду с тобой. Помогу искать. Высади меня у города, я схожу на ферму к Веберам – вдруг они что-то слышали, а ты расспроси близнецов.
Томас кивнул и подставил локоть, помогая ей забраться в седло за его спиной.
– Серильда…
Она вздрогнула. Она почти забыла о ведьме.
– Фрау Зауэр! – воскликнул Томас. – А вы как здесь?..
– Обсуждаю со своей помощницей уроки на будущей неделе, – невозмутимо сообщила ведьма, как будто ложь уже не была страшным преступлением. В другое время Серильда непременно указала бы ей на такое лицемерие.
Фрау Зауэр так сурово посмотрела на Серильду, что той показалось, будто она съежилась и стала ростом не больше дюйма.
– Тебе не следует ездить верхом.
Серильда ничего не поняла. Верхом? На лошади?
– Почему это?
Фрау Зауэр помедлила, потом кивнула:
– Просто будь осторожна. Не натвори дел сгоряча.
Серильда выдохнула.
– Не натворю, – сказала она.
Фрау Зауэр помрачнела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Подумаешь, одной ложью больше…
Томас ударил лошадь пятками, и они умчались. Как Серильда и просила, он оставил ее на перекрестке, откуда до фермы Веберов рукой было подать, а сам отправился искать Ханса в доме близнецов.
Серильда отказывалась думать о немыслимом. Неужели Охота забрала Ханса, чтобы наказать ее? Предостеречь? Если его забрал Эрлкинг… Если это сделала Охота, если Ханс ушел, если его убили или утащили за завесу… это ее вина.
Может быть, все не так, уговаривала она себя. Надо только найти его. Он просто спрятался. Решил всех разыграть. На Ханса это непохоже, но, может, его подбил Фриш?
Но увидев дом Веберов, как всегда безмятежно красивый, окруженный пастбищами, где бродили овцы, Серильда почувствовала зловещий холод. Вся семья Веберов собралась на крыльце. Маленькая Мари цеплялась за бабушку. Спеленатого Алви мать держала на руках. Отец Анны пытался оседлать их лошадь, которую Серильда всегда считала одной из самых красивых в городе. Но движения Вебера были неловкими, а подойдя ближе, она заметила, что он дрожит.
Серильда заглядывала в их охваченные ужасом лица. Матушка Вебер прижимала ко рту носовой платок.
Серильда осматривалась, искала. Сад, открытая дверь, дорога, поля…
Вся семья в сборе… кроме Анны.
Она подошла ближе, и все повернулись к ней с надеждой, которая тут же улетучилась.
– Барышня Моллер! – воскликнул отец Анны, натягивая поводья. – Что вы нам скажете? Вы видели Анну?
Серильда медленно покачала головой.
У них вытянулись лица. Мать Анны уткнулась лицом в волосы малыша и зарыдала.
– Мы проснулись, а ее нигде нет… ушла, – сказал отец Анны. – Я знаю, что она очень самовольная, но это на нее не похоже…
– Ханс тоже пропал, – сказала Серильда. – И я боюсь… – Ее голос сорвался, но она заставила себя продолжить: – Боюсь, что не они одни. Боюсь, Охота…
– Нет! – закричал отец Анны. – Не может этого быть! Она просто… она просто…
Серильда заметила в небе черный силуэт – пара дырявых крыльев, проблески голубого неба между перьями. Над полем лениво кружил нахткрапп.
Король знал.
Его шпионы были начеку весь год, и он знал. Точно знал, каких детей учила Серильда, кого она любила. Чья гибель причинит ей больше всего боли.
– Добрый господин Вебер, – сказала Серильда, – мне очень жаль, но я должна взять вашу лошадь.
Он вздрогнул.
– Что? Я должен искать мою дочь!..
– Ее унесла Дикая Охота, – отрезала Серильда.
Пока он ошеломленно смотрел на нее, лишившись дара речи, она схватила поводья и вскочила в седло. Семья возмутилась, но Серильда пропустила их крики мимо ушей.
– Простите меня! – крикнула она, отъехав на достаточное расстояние, чтобы отец Анны уже не мог схватить ее. Но Вебер и не шевельнулся, только молча смотрел на нее. – Я верну ее вам, как только смогу. А если не смогу, то оставлю в трактире «Дикий лебедь» в Адальхейде. Кто-нибудь приведет ее вам, обещаю. И я надеюсь… Я постараюсь найти Анну. Я сделаю все, что в моих силах.
– Какого Ферлорена, что ты несешь? – закричала бабушка Анны, первой обретя дар речи. – Сначала говоришь, что девочку забрала Дикая Охота, а теперь… Что ты вообразила? Что сумеешь ее вернуть?
– Вот именно, – кивнула Серильда. И, сунув ногу в стремя, щелкнула поводьями.
Лошадь рванула прочь со двора.
Проезжая через Мерхенфельд, Серильда увидела, как из домов выходят люди и собираются возле большой липы в центре городка, испуганно перешептываясь. Заметила она и родителей Гердрут – ее мать на сносях, с огромным круглым животом, заливалась слезами, а соседи утешали ее.
Грудь Серильды так сдавило, что она начала задыхаться. Ее путь не пролегал мимо дома близнецов, но ей и не нужно было видеть их семью – она уже и так знала, что Фриш и Никель тоже пропали.
