Поговорить с Кальконисом решили сразу же после короткой вечерней трапезы. Сэр Лионель явился к Вышате по первому зову. В его глазах и движениях Милав не заметил ничего подозрительного. Первым заговорил тысяцкий:
- Сэр Лионель, вы слышали, как болотный нагльбаар копирует голос человека?
- Разумеется! - ответил Кальконис, глядя на тысяцкого спокойно и без тени тревоги.
- И что вы по этому поводу думаете?
- Я?! - крайне удивился Кальконис. - Я думаю, что это просто ужасно... Я хотел сказать, что это ужасно правдоподобно...
- То есть голос нагльбаара очень похож на мой?
- Он не просто похож, - искренне изумился Кальконис, - это был поистине ваш голос!
- Очень хорошо, что вы так сказали, уважаемый сэр Лионель, проговорил Вышата, потирая руки. - Теперь я хочу задать вам еще один вопрос.
Кальконис удивленно посмотрел на Милава и пожал плечами:
- Задавайте...
- Вам знакома фраза: "Мы отправимся сразу же, как только Милав с Ухоней вернутся из Рудокопова"?
Кальконис в затруднении поскреб лоб и спросил:
- Вы не напомните мне, где я мог говорить такие слова?
- В остроге Выпь, за два дня до выхода.
Кальконис вновь почесал лоб. Милав внимательно следил за ним и, несмотря на всю свою проницательность, не заметил на его лице ни тревоги, ни растерянности, ни страха. Создавалось впечатление, что Кальконис действительно ничего не помнил. Более того, он не боялся своих воспоминаний. Иначе говоря, Кальконис себя виноватым ни в чем не чувствовал. Милав теперь был уверен, что это не Кальконис сообщил нагльбаарам о дате выхода отряда. Однако болотные твари все-таки где-то подслушали слова Калькониса. Где? Милав объяснил Кальконису ситуацию и попросил его все же вспомнить - где он произнес фразу, навечно запавшую в недрах звериной памяти.
Кальконис искренне хотел помочь, но вспомнить ничего не мог.
- Одно знаю, - оправдывался он, - за пределами острога я таких слов не говорил.
Вышата и Милав переглянулись.
- Значит, болотные твари были внутри! - зашипел от негодования Вышата. - Это какая же поганая душонка предала нас?!
Он встал и направился к Кальконису, словно тот был виновником. Сэр Лионель в испуге подскочил, и в этот миг Милав почувствовал, что сейчас что-то произойдет. Страшное. Непоправимое...
Времени на анализ ситуации у него не было. Он смог лишь в длинном прыжке свалить Калькониса на землю и, продолжая кувыркаться, ногами подкосил тысяцкого. Вышата с проклятьями рухнул около костра, и тотчас в дерево, возле которого секунду назад стоял Кальконис, с хрустом ударила стрела, вторая, третья. Милав еще не поднялся, а в лагере уже заиграл боевой рожок, и многочисленные гриди, вооружившись головнями и мечами, бросились в лес. Ухоня не растерялся и тоже растворился в надвигающейся тьме, пообещав "отобедать наглецом".
Милав помог подняться дрожащему Кальконису.
- Видите, сэр Лионель, - сказал он, показывая на стрелы, глубоко вонзившиеся в кору огромной сосны. - Теперь уже не только за нами охотятся, но и за вами тоже!
Кальконис только головой закивал, все еще находясь в прострации. Вышата поднялся на ноги, осмотрел стрелы.
- Это полионов! - мрачно сообщил он. Подошел сотник Корзун, отвечавший за ночную стражу и дневное охранение. Выглядел он виноватым.
- Никого не нашли... - негромко проговорил сотник, стараясь не смотреть в глаза тысяцкому. - Проводники-полионы тоже пропали!
Вышата ударил себя кулаком в грудь, звякнула кольчуга.
- Свернуть лагерь! - глухо сказал он. - Через полчаса выступаем! Нужно навестить гостелюбивых полионов!
Корзун бросился выполнять поручение, а Милав осторожно взял Вышату за рукав.
- Не поторопился ли ты с решением? - спросил он, глядя в глаза тысяцкому. - Может быть, это и не проводники вовсе?
- Проводники! - донесся Ухонин голос. Милав повернулся к нему:
- Откуда знаешь?
- Следы, - коротко ответил Ухоня. - Стреляли трое. Следы трех проводников я нашел за той сосной. Если бы не твоя реакция, проткнули бы они Калькониса, как индейку, перед тем как зажарить ее на костре.
Сэр Лионель так громко сглотнул, что все посмотрели на него. Кальконис сконфузился и постарался спрятаться за спиной воеводы.
- Ничего... разберемся! - угрожающе пообещал Вышата. Милав возражать не стал - обратный путь займет достаточно времени, чтобы вспыльчивый тысяцкий охладел и принял правильное решение (находясь далеко от рубежей росомонов, не стоило обижать дружественных соседей необдуманными поступками).
Ночью путь кажется много длиннее. Поэтому до "крепостицы" добрались, когда вовсю уже светило солнце и птицы в лесу заливались радостно и неистово. Вышата действительно поостыл, однако твердой решимости наказать "проводников" не утратил. Единственное, что его смущало во всей этой истории, - отсутствие воеводы полионов, точнее даже то, что жители не смогли ничего сказать о его местопребывании. Вышата поделился своими сомнениями с Милавом.
- Мы прибыли к ним поздно ночью, - заговорил Милав, - а покинули поселение рано утром - еще солнце не успело подняться. Ты уверен, что это была та самая "крепостица", в которой ты встречался с воеводой Кженским?
- Вообще-то я не был в крепости... - замялся Вышата.
Милав посмотрел на него вопросительно.
- Мы встречались с ним на холме, - объяснил тысяцкий, - в саму крепость не входили.
- Но здесь нет холма, - подал голос Ухоня. - Дорога все время идет под уклон рядом с какой-то речушкой.
Вышата молчал - он пытался восстановить в памяти свою поездку трехгодичной давности по этим местам.
- Цыгане! - неожиданно воскликнул Кальконис. - Это они нас направили в поселение!
- А ведь действительно! - согласился Вышата и сразу же приказал сотнику Корзуну взять двадцать воинов и проверить табор, благо до него было уже недалеко.
Милав не согласился с решением тысяцкого.
- Нельзя дробить наши силы, - попытался он убедить Вышату. - А вдруг это засада?
Тысяцкий только отмахнулся, приказав сотне спешиться и ждать возвращения воинов. Корзун с гридями вернулись быстро.
- Нет там никого, - сообщил он. - Костровые угли намочены вчерашним дождем - они ушли оттуда сразу после нас.
- А ведь когда нам дорогу объясняли, говорили, что простоят табором несколько дней! - напомнил Милав.
- По коням! - крикнул Вышата, и сотня тронулась в поселение, где еще вчера их принимали как родных.
Поселение оказалось совершенно пустым. При дневном свете можно было хорошо рассмотреть то, что они приняли за крепость, - несколько десятков деревянных домов, стоящих по кругу. В центре - большая круглая площадка, которая росомонам показалась двором, окруженным надежными стенами крепости. Вышата пораженно смотрел на убогие строения и никак не мог понять, как же они опростоволосились!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
