— Показательная телепортация! На глазах у изумленных зрителей вы отправите пятерых человек, четырех лошадей и кота на другой конец страны, почти к самой границе Савараха. Надо будет карту, кстати, повесить на всеобщее обозрение. Отметить на ней Цалурь и Ульму, чтоб люди видели, насколько это далеко.
— Я еще раз говорю, каждый запуск машины стоит слишком дорого, чтоб вот так просто устраивать его на потеху публике!
— А если деньги будут? — ухмыльнулся дворянин.
— Ты что? — прошипел Гудрон. — Правда, собираешь потратить всё, что у нас есть на этот… этот?..
— С чего ты взял, что платить будем мы?
— А кто тогда? — не понял кузнец.
— Ну, так что? Вы согласны? — снова обратился к «скромному гению» гендевец, отворачиваясь от растерянного друга. — Мы предоставляем зрителей и хотя бы частично компенсируем затраты. Вы отправляете нас в Ульму и тем самым зарабатываете славу величайшего изобретателя всех времен и народов, мировое признание и толпы инвесторов, осаждающих двери вашей лаборатории и дерущихся за право финансировать дальнейшие исследования. Что скажете?
Человек обомлел. Описанная картина манила и пленяла, несмотря на то, что разум уверял, что она крайне маловероятно. Ладони потели, сердце гулко стучало, колени подгибались, и вообще хотелось пойти полежать, чтоб справиться с охватившим волнением.
— Хорошо, — прохрипел ученый, вяло оглядываясь в поисках стула.
— Где ты возьмешь деньги? — иролец оттащил вельможу в сторону, когда путники спешились.
— Увидишь.
— А как приманишь зрителей? — хмыкнула Эрлада. — Вряд ли многие здесь присутствующие интересуются наукой.
— Подожди, — отмахнулся Ральдерик. — Всё продумано. Да. Мы ничего не будем делать, пока не убедимся, что машина безопасна и работает.
— Мы не разбираемся! Еще раз говорю! — Филара правильно поняла, что последняя фраза была обращена к волшебницам.
— Просто посмотреть вы можете? Вдруг что-то поймете.
Девушка обреченно вздохнула и пошла к агрегату.
— И? Что-нибудь ясно? — мрачно поинтересовалась она у подруги, когда изобретатель объяснял им принцип действия аппарата.
— Сама как думаешь?
Обернувшись на шорох за спиной, они увидели, что Макела Вантазий таки оторвался от своей книги, вынырнул во внешний мир и теперь стоит и с любопытством рассматривает изобретение.
— Интересно, — пояснил он, заметив обращенные на него девичьи взгляды. — Я слушал. Смотрел. Работать может.
— Ого! — восхитилась блондинка. — Вы уже неплохо разговариваете!
— Плохо. Будет лучше. Читаю и слушаю. Научусь.
— А это вообще реально? — Эрлада недоверчиво склонила голову на бок. — Меньше, чем за день, осмысленно заговорить чуть ли не на новом языке…
Филара пожала плечами, давая понять, что в гениях плохо разбирается, а легенда науки принялся щупать и дальше изучать аппарат для телепортации. На встревоженного изобретателя, бегавшего кругами и пытавшегося оттащить от своего детища странного, одетого под древность старика, он внимания не обращал.
— Может работать, — заявил Вантазий гендевцу, слегка пораженному способностью ученого к языкам. — Думаю, да. Я… ээ… счита. ю, что риск…
— Можно рискнуть? — предположил юноша, заметив, что собеседнику трудно подобрать слова.
Тот уверенно кивнул.
— Отлично. Тогда дело за малым.
Дворянин смотрел на лица собравшихся вокруг него торговцев, хозяев лотков и артистов. Всех их объединяло то, что они пытались торговать и выступать неподалеку от места, где находилось творение изобретателя, чьим именем товарищи так и не поинтересовались.
— Сколько вы готовы заплатить за то, чтобы посетители, собравшиеся в противоположном конце ярмарки, перешли сюда? — спросил он, объясняя, наконец, повод, для которого их позвал.
— Там театр. И бои на подушках. И прочие забавы, — протянул продавец леденцов. — Все основные увеселения. Я не представляю, что нужно сделать, чтоб люди оттуда ушли.
— Согласен. А здесь вы. Как этот человек верно заметил, — вельможа широким жестом указал на смутившегося торговца. — Почти все покупатели, зрители и клиенты собрались там и сюда практически не заходят. Вы не можете продать свой товар. Не сможете накормить детей и зря потратите этот день, не заработав ни гроша.
— Всё не настолько плохо, — неуверенно возразил размалеванный жонглер.
— Так сколько вы готовы мне заплатить за то, чтобы люди решили, что театр и бои на подушках не стоят их внимания? Я думаю, что смогу это устроить.
Люди переглянулись и задумались. Спутники Ральдерика молча стояли в сторонке и хмуро наблюдали за происходившим, гадая, что он мог такого придумать.
— Филара, — позвал девушку герцог, когда вопрос цены был решен. — А сейчас ты берешь свою гитару, идешь в тот конец ярмарки, выбираешь самое людное место и начинаешь петь.
— Что? — обиделась та.
— Что хочешь, — не правильно истолковал вопрос юноша. — Желательно эту свою балладу про «Заря кровавыми лучами». Эрлада, иди с ней. Проследи, чтоб ее там не убили.
— Ну, знаешь! — разозлилась светловолосая волшебница. — Я, конечно, не питала иллюзий относительно твоего отношения к моему пению, но чтоб…
— Извини. Обещаю потом послушать какую-нибудь сагу в твоем исполнении, — мысленно содрогнулся от обещания дворянин. — На любую тему, любого количества куплетов и всё такое. А сейчас сделай, как я прошу.
Филара тяжело вздохнула, борясь с обидой, подумала несколько секунд, а потом развернулась на каблуках и решительно зашагала среди палаток к незнавшему пока о надвигавшейся угрозе передвижному театру. Верная лиро-балалайка, потрепанная и подпорченная морской водой, висела у нее за спиной на ремне.
— Пока готовьте машину к запуску, — велел изобретателю гендевец. — А вы займитесь оформлением места, — обернулся он к кузнецу с котом, терзаемым угрызениями совести, что не успел ничего сказать в защиту хозяйки. — Найдите где-нибудь ненужную карту, плакатик, если сможете, нарисуйте…
— У меня есть карта! — Гудрон извлек откуда-то старый замызганный сложенный в несколько раз лист.
— И ты молчал?
— А зачем говорить? — пожал он плечами. — Твой атлас куда подробней.
— Ладно. В общем, вы поняли. Приступайте.
— А я-то что делать могу?! — поразился Шун. — Хвостом рисовать что ли?
— Наплюй, — посоветовал иролец. — Просто рядом посидишь. А то ведь специально придумает для тебя дело, что сам не рад будешь.
Эрлада ушла вместе с Филарой. Судя по тому, что вскоре издалека донесся негромкий звук взрыва, кто-то уже попытался наступить песне на горло. Макела Вантазий снова углубился в чтение. Ральдерик ходил и контролировал всех и вся. Изобретатель ковырялся в своей машине, что-то подкручивал и каким-то одному ему известным способом настраивал координаты Ульмы. Плакат рисовать было нечем и негде, поэтому кузнец ограничился лишь закреплением карты на ближайшей палатке.
Через некоторое время, приток посетителей в эту часть ярмарки стал возрастать. Люди, послушав о трагичной судьбе погибших бунтарей, думали: «Что я, театр что ли никогда не видел?», — и шли туда, где балладу слышно не было. Так что скоро здесь началась бойкая торговля, а взрывы и вопли на другой стороне поля стали чаще и громче.
— Думаю, хватит, — дворянин оценивающе оглядел толпу. — Ты, — окликнул он вздрогнувшего от неожиданности изобретателя. — Всё готово?
— Да, — у мужчины явно чесались руки поскорее начать демонстрацию возможностей своего шедевра.
— Тогда начинайте объявление. Что сказать, вы и так знаете.
Ученый кивнул и схватился за рупор.
— Беги за нашими, — обратился вельможа к болтавшемуся без дела коту. — Пусть закругляются и идут сюда. Скоро отбываем.
Шун рыжей молнией скользнул среди ног толпы, со всех лап торопясь к хозяйке.
У Филары тем временем настроение было паршивое. Ей угрожали, ее обзывали, пытались сломать инструмент, не слушали, уходили. Девушка на всё это внимания старалась не обращать, потому что благодаря Эрладе очень быстро закончились желающие демонстрировать свое неудовольствие от пения. Но радости это почти не добавляло. Была, правда, парочка каких-то странных людей, плакавших от избытка чувств, пытавшихся подпевать и покачивавшихся в такт мелодии. Фанаты навалили перед бардом целую кучу мелких монет и попросили спеть на бис. Но в этот момент прибежал кот.
— Ну, наконец-то, — бурчала певица, раздраженно шагая вперед и стараясь не замечать обращенные на нее полные ненависти взгляды прохожих и лоточников.
— Как всё прошло? — поинтересовался Шун, сворачиваясь на ее плечах.
— Ужасно, хуже не бывает. Чего я только не наслушалась.
Зверь смолчал, не зная, чем утешить. Претендентка на саварахский престол была вполне довольна собой и жизнью, глядя, как с ее пути спешно исчезали всякие недоброжелатели и просто лицезревшие ее способности обыватели.
