«Являются черти, – парировал Вадим, – а оперсостав – прибывает для выполнения поставленных задач».
«Вот и выполняй, черт тебя побери!»
И сей же миг вышеупомянутый черт тоже подал голос: «Не теряйся, братан! Может, это последний раз!»
– Это хорошо, что Кирюху пушкой не разбудишь, – сказал Вадим вслух. – Значит, его не разбудит и телефонный разговор.
– А с кем ты собираешься говорить?
– Не я. Ты. Со своей мамой. С Алиной Павловной. Предупредишь, что я сейчас подъеду спасать ее от наркомафии. И заодно подскажешь адресок.
– Так ты за этим только и пришел?!
– Не только… Посмотреть на тебя, убедиться…
– Ну так смотри, – отступив на шаг, она проворно выскользнула из своего махрового халата, под которым, естественно, ничего не было. Точнее, было слишком много такого, что притягивало взгляд и руки полицейского.
Ангел-хранитель сердито зашипел ему в ухо, и Токмаков мужественно опустил глаза. Но это было не лучшее решение, потому что глаза тут же уперлись в золотистые тугие завитки волос внизу живота нудистки, которые она не брила вопреки моде.
Бермудский треугольник, неудержимо и гибельно тянувший к себе…
– У меня был трудный день, – хрипло сказал Токмаков.
– Вот и надо сбросить напряжение, – сказала она, шагнув к нему. Убедившись, что напряжение действительно имеет место быть, Людмила тут же помогла напрягшемуся органу обрести свободу.
Молния джинсов прошлась по чувствительному месту.
– Ах ты, бедняжка! – молниеносно отреагировала освободительница. – Ну, иди, иди сюда, дай я тебя поцелую!
Поцелуй изрядно затянулся…
Когда Токмаков смог, наконец, бросить взгляд на часы, стрелки продвинулись вперед минут на сорок. За это время пресловутая дубленка из Акмолы прошла еще одно испытание. Выяснилось, что в крайнем случае она удачно заменяет матрац, хотя и непонятно было, почему они с Людмилой не дошли до спальни, избрав прихожую местом для бесовских игрищ. Кажется, это становилось привычкой.
Отдышавшись, закурив, они вернулись к прерванному разговору. Чтобы больше ему ничего не мешало, Токмаков старательно запаковал хозяйку в халат, крепко накрепко завязав поясок.
Пожав округлыми плечами, Людмила показала ему острый розовый язычок и опустилась в кресло у телефона, забросив ногу за ногу.
Токмаков понял, что рядом с этой женщиной может думать только об одном, и взмолился:
– Ну, давай, наконец, позвоним твоей маме!
Людмила набрала номер телефона матери, но тут же бросила трубку на рычаги:
– Нет, теперь, когда у меня мозги снова на месте, я чувствую за всем этим страшное. Не втягивай хоть маму! Если меня… если со мной… Короче, в крайнем случае будет хоть кому Кирку на ноги поставить. А так…
Вадим обнял женщину, встряхнул, заглянул в глаза:
– Послушай, Люда, так нельзя! Нельзя позволять уродам вертеть страной, как им хочется. Да, мы к этому пришли: наркомафия, водочная мафия, нефтяная и финансовые мафии, ну и мафия ментов, конечно…
– А свое ведомство ты почему пропустил? Не надо скромничать, тебе не идет!
– Ладно, так и быть, согласен! И, наконец, мафия чиновников. Латиноамериканский вариант. Бюджет страны равен общей сумме взяток. И каждая мафия имеет своих лоббистов в парламенте, «под себя» пишет и принимает законы. Как, например, ложный экспорт и вполне реальное возмещение налога на добавленную стоимость по нему. А ведь это деньги из нашего с тобой кармана. Деньги, которых тому же Госнаркоконтролю не хватает на бензин! Видишь, какой замкнутый круг получается!
– Так куда же ты меня толкаешь! – отшатнулась Людмила, руками уперлась в его грудь.
Вадим отметил: руки потеплели. И то дело. Пафос не пропал напрасно.
– Ты уже в игре. И наркомафия Альбине Павловне не приснилась. Наркомафия – это «Истлан» и «Пролетыртык». И убийство Костомарова – это тоже она. Поэтому есть только один вариант – убрать подальше от себя и Кирюху, и угрозу…
– …или самой убраться подальше, – сказала Людмила, со вздохом набирая телефонный номер матери. – Ладно, ну а ты-то зачем как савраска пластаешься. Что надеешься изменить, раз все знаешь про эти мафии?
Не меньше сотни раз и себе Токмаков задавал подобные вопросы. А сейчас вдруг вспомнился ему здоровенный мичман с авианосца «Адмирал Кузнецов», руководивший загрузкой в трюм бычьих туш. Всякий раз перед тем, как сбросить в люк четыреста килограмм мороженого мяса, мичманяра, склонившись к горловине, с ленцой предупреждал: «Эй, там внизу… Бойся!»
«Вдруг не услышат?» – усомнился тогда Токмаков.
«Те, кому надо, слышат. И боятся».
Вадим хотел объяснить, что полиция предостерегает самим фактом своего существования, но не успел.
– Мама, – сказала Людмила в телефонную трубку, – сейчас к тебе подъедет один человек…
– Два, – поправил ее Токмаков.
Глава шестая
Сплетая нити судьбы
1. «…Знал, но не предупредил!»
Пронзительный международный звонок прозвучал, когда подполковник Ильяс Сарлыбаев готовился ко второму заходу на цель. При этом цель – младший сержант Тулембекова – сорвалась с дивана и, блистая голыми ляжками, резво подбежала к телефонному аппарату:
– Приемная подполковника Сарлыбаева!
Не смотря на сломанный кайф, Ильяс стался доволен действиями подчиненной. Служба есть служба! А вдруг позвонил бы министр? Но, скорее всего, на проводе был Вадим Токмаков, надеявшийся получить информацию от прежнего сослуживца. Даже пытавшийся, молобай хренов, надавить для этого компроматом – хотя какой это компромат? Так, домыслы великорусского шовиниста, одного из тех, кто семьдесят лет угнетал казахов. Компромат умер вместе с тюрьмой народов – СССР. Да и его носителю, неугомонному капитану Токмакову, в ближайшие дни окажется не до воспоминаний. У компаньона Чуя что-то больно решительный был тон… Капитан, капитан, никогда ты не станешь майором!
– Господин подполковник, разрешите доложить?
Младший сержант Тулембекова с телефонной трубкой у плеча застыла в строевой стойке «вольно»: левая нога выпрямлена, правая чуть согнута в колене. Большего в данной ситуации от младшего сержанта не смог бы потребовать даже Президент и Верховный главнокомандующий, чей портрет отсвечивал в золоченом багете. И оттуда, со стены, с живым, казалось, интересом и даже аппетитом лицезрел сотрудницу Тулембекову.
Что за черт! Сарлыбаев отчетливо помнил, что переворачивал портрет к стене, дабы не смущать главнокомандующего. Но, видимо, у того оказался живой нрав.
Подивиться и впрямь было на что. Верхняя часть младшего сержанта, облаченная по причине низкой температуры в кабинете в форменные рубашку и куртку с погонами, излучала служебное рвение. Нижняя, и наиболее аппетитная, гладко выбритая, где положено, открытая взгляду президента, непосредственного начальника и гулявшим по наскоро сляпанному министерству сквознякам, тоже будила рвение, но далеко не служебное.
Принявший под строгим взглядом Главнокомандующего вертикальное положение Ильяс Сарлыбаев сглотнул слюну:
– Докладывайте!
По мере доклада младшего сержанта Тулембековой мысли Сарлыбаева, первоначально юлившие исключительно ниже пояса ее форменной куртки, приняли совсем другое направление. С первого раза не застав искомого капитана Токмакова в гостиничном номере, Тулембекова попросила телефонистку периодически соединяться с Саратовом. Поскольку просьба последовала из серьезного министерства, телефонистка вняла ей без приложения барашка. Она и сейчас оставалась на проводе, готовая набрать номер телефона, по которому можно отыскать Токмакова. Но уже не в гостинице, а в некоем ФСКНе, куда капитан выехал четверть часа назад.
– Прикажите соединять? – Дисциплинированно пристукнула каблуками уставных туфель Тулембекова: пол был холодным, и обувь она не снимала.
– ФСКН? – Сначала переспросил, затем повторил Салымбаев. – ФСКН. Шайтан меня побери!
ФСКН – за этой аббревиатурой крылась новая и уже показавшая зубы российская Федеральная служба по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. К этому моменту Сарлыбаев, для которого годы службы в силовых структурах не прошли напрасно, уже отчетливо понимал, что представляет фирма с шутовским названием «Пролетыртык ден дыр бригиндер». Надо срочно предупредить Чуя, что Токмаков предпринимает конкретные шаги в опасном для «Пролетыртыка» направлении.
– Соединять не надо. Завтра отыщешь его в гостинице, передашь, чтобы запрос по интересующей фирме отправили нам …в трех экземплярах!
– Есть!
Тулембекова положила трубку на рычаги, а Сарлыбаев, напротив, трубку в руки взял – мобильный телефон с чипом шифровки переговоров. Быстро натыкал кнопочками номер телефона, используемого Чуем исключительно для связи в форсмажорных обстоятельствах.
Напрасно. Аппарат был отключен.
…Он был отключен по рекомендации Ноздри, считавшего, что после того, как принято решение, его надо исполнять любыми средствами, не меняя. А телефонные звонки всегда несут иформацию – повод для сомнений, колебаний, мандража. К тому же «билинг» – новая придумка чертовых органов – заставлял оставить трубку подальше от места предполагаемых действий…
