— Ну, что ты скажешь о Нате? — спросила Персис, когда они с Риком возвращались домой.
— Что он насторожен и всего боится. Кроме того, он испытывает сильную эмоциональную привязанность к тебе.
Персис рассмеялась.
— Весь вечер он смотрел только на тебя.
— Нет, это я смотрела на него. Мне было интересно…
— Значит, вы смотрели друг на друга.
— Ба-а! Да ты никак ревнуешь?
— Ничего подобного.
— Ты ревнуешь, и не спорь.
Некоторое время оба молчали, упрямо глядя на дорогу. Потом Персис сказала:
— Нат для меня просто эксперимент. Удивительный, необычный эксперимент. Кроме того, я была с ним с самого начала, и то, что он привязался ко мне, а я — к нему, только естественно. Но это вовсе не значит, что он интересует меня в каком-то особом смысле…
Каждый раз, когда Рик выказывал ей свою ревность, это заставало Персис врасплох. Она знала, что некое собственническое чувство постоянно бурлит под маской его внешнего спокойствия и сдержанности. Еще в первые годы их супружеской жизни Рик несколько раз довольно резко отчитал ее за «неподобающее поведение», и Персис взяла за правило отзываться о поклонниках в пренебрежительном тоне, чтобы лишний раз не раздражать мужа. Но сейчас в душе у нее остался неприятный осадок. Ей казалось — она предала Ната, назвав его «экспериментом», пусть это и было сказано в шутку. В последнее время он стал для нее чем-то большим, чем незаурядной научной сенсацией, любопытным объектом исследования или пациентом. Но поняла это Персис только сейчас, и как ни странно, помогла ей в этом обостренная ревностью наблюдательность мужа.
Слегка повернув голову, она украдкой посмотрела на чеканный профиль Рика. Персис давно чувствовала, что отсутствие интереса к проекту с его стороны объясняется не только заботой о рентабельности предприятия, за которое он, как бизнес-директор, отвечал перед правлением корпорации. Правда, Рик не вмешивался в ее работу, но ей часто казалось, что на самом деле ему очень хочется, чтобы она оступилась. Сейчас Персис с горечью подумала, что, если бы она потерпела поражение, Рика это только бы порадовало. Похоже, чувство соперничества пустило в его душе такие глубокие корни, что он органически не переносил чужого успеха, не делая исключения даже для собственной жены.
— Как жаль… — пробормотала Персис вполголоса.
— Чего тебе жаль? — небрежно поинтересовался Рик.
— Что Нат потерял Мэри. Он действительно ее любил.
— Ах ты об этом! — Рик включил музыку.
45— Значит, ты ужинал с боссом у него дома, — проговорил Монти обиженным тоном. — Ну и как тебе, понравилось?
— Это была весьма… познавательная поездка, — сухо ответил Нат, не желая вдаваться в подробности. Он уже понял, что вне работы члены группы общались довольно редко, и теперь Монти, вероятно, чувствовал себя обойденным оттого, что его не пригласили.
— Знаешь, — сказал он, резко меняя тему, — я тут подумал, что с тех пор, как я пытался покончить с собой, мы с тобой ни разу не поговорили начистоту.
— А о чем тут разговаривать? — Монти неопределенно пожал плечами.
— Я не знаю.
— У тебя, вероятно, имелись веские причины так поступить.
От его спокойного тона Ната покоробило.
— Значит, ты одобряешь мой… то, что я пытался сделать? — спросил он напрямик.
Монти смутился.
— Нет, но…
— У меня складывается впечатление, — проговорил Нат довольно резким тоном, — что, за исключением Карен, которая потеряла своих самых близких людей, вам всем недостает самой обыкновенной человечности! Что с тобой, Монти?! Может быть, это Купол так действует? Может, он стирает грани между тем, что хорошо, а что плохо, что высоко, а что низко? Человек, который не отличает одно от другого, действительно может чувствовать себя счастливым, но окружающим приходится с ним очень нелегко.
— Я… я не знаю, что и сказать, Нат. Все может быть, я точно не знаю. Я ведь как-то уже говорил тебе, что Купол мне не по карману.
— Допустим. Ну а чем ты занимаешься в свободное время, когда не сидишь здесь, со мной?
— Отсыпаюсь, главным образом. Еще болтаю с братом…
— И все? — Нат недоверчиво покачал головой.
— Ну, у меня есть и другие интересы…
— Например?
— Я каждый год участвую в фестивале рождественских световых фантазий. Мне, например, очень хочется, чтобы ты взглянул на мою новую скульптуру до того, как ее увидит широкая публика.
— Что ж, я сделаю это с огромным удовольствием, — сказал Нат. — А когда?
— Пока не знаю. Я… Поговорим потом, сейчас у меня много работы, — закончил Монти невнятной скороговоркой и поспешно вышел.
Глядя на закрывшуюся за ним дверь, Нат почувствовал себя виноватым. Завтра утром, решил он, первое, что он сделает, — это извинится перед Монти. Этот парень вел себя с ним очень мягко, терпеливо и по-доброму и ни в коем случае не заслуживал, чтобы с ним обращались подобным образом. С другой стороны, Нат не знал, сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к этим людям настолько, чтобы завязать с ними сколько-нибудь близкие отношения, — уж больно скучными, банальными, плоскими они ему казались.
Раздумывая обо всем этом, Нат бегал по коридорам, что он проделывал каждый день, чтобы восстановить свою физическую форму. Двадцать кругов (если только он не сбился со счета, потому что его мозг еще иногда «барахлил») он пробежал, даже не устав. Похоже, он не только восстановил форму, но и вышел на совершенно новый уровень атлетической подготовки. Раньше — в прежней жизни — Ната вполне устраивало собственное тело, и он по большей части следил только за тем, чтобы правильно питаться и не набрать вес, да и то не очень усердствовал. Он был слишком увлечен своей работой, поэтому на неблагоприятные перемены ему, как правило, указывала Мэри. Но сейчас она, пожалуй, осталась бы довольна. Во всяком случае, сам Нат почувствовал что-то вроде восхищения, разглядывая смуглую гладкую кожу, развитую, выпуклую грудь, рельефные, твердые мышцы живота, объемные бицепсы и прочее. Он все еще не привык к новому телу и не мог со всей определенностью сказать, нравится оно ему или нет, но по крайней мере он начинал его чувствовать.
— Похоже, я превращаюсь в самого настоящего «нарцисса», — мрачно пошутил вслух Нат.
Потом он решил принять душ. Намыливаясь, Нат снова подумал о доноре. Пожалуй, не меньше, чем увидеть фотографию Мэри, лица которой он по-прежнему не мог вспомнить, ему хотелось узнать, каким был человек, которому когда-то принадлежало это превосходное тело. В своем воображении Нат рисовал респектабельного, порядочного молодого человека, выходца из довольно состоятельной семьи, готового достойно нести ответственность, какую налагает на своих членов общество. Пытался он представить себе и обстоятельства, которые привели молодого человека к гибели. Нату сказали — он погиб в дорожной катастрофе. Что ж, бывает… Столкновение наверняка произошло не по вине донора, но волею судьбы именно он получил перелом шейных позвонков и скончался на месте. Размышляя об этом, Нат пытался вообразить себе людей, пришедших проводить молодого человека в последний путь, и прощальные речи, в которых говорилось о трагической случайности, безвременно оборвавшей жизнь такого молодого, многообещающего, талантливого человека. Кстати, были ли живы его родственники, когда произошла эта трагедия? Этого нельзя исключать, и Нат подумал, что сейчас они наверняка гадают, что же сталось с их любимым сыном или братом после смерти. Что ж, когда-нибудь он разыщет их и скажет им спасибо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
