– Попросят, вот увидите! Ваше выступление в Джексон-Хоуле стало событием года, а то и целого десятилетия. Вы такая молодец, что согласились! – Хозяйка, улыбаясь, двинулась к другим гостям.
Гордон по-прежнему хмурился.
– Не хочу, чтобы ты выступала, – прошептал он. – Не нравится мне, что делается с людьми, когда рядом оказываешься ты. Сцена – другое дело: там есть служба безопасности, там до тебя не дотянутся.
– Еще как дотянутся! – Она знала, что опасность существует всегда. Как-то на Филиппинах она выступала в пуленепробиваемом жилете и потом дала себе слово, что это в первый и последний раз. На протяжении всего концерта певица дрожала с головы до ног и боялась, что ее вырвет. – Потому я и ухватилась за предложение петь из седла. В случае чего я смогла бы ускакать.
– Мне не нравится, когда ты так рискуешь, – гнул он свое. Ему не хотелось навязываться, просто он сильно за нее волновался.
– А мне не нравится, когда ты садишься верхом на мустангов и бычков! – парировала Таня, глядя ему в глаза.
Она хорошо знала, что собой представляет жизнь ковбоя – недаром вышла из той же самой среды, – и понимала, с какими опасностями все это сопряжено.
– Значит, так, – продолжал он. – Мы заключим соглашение: ты перестаешь рисковать, а я больше не смотрю на мустангов и бычков.
– Ловлю тебя на слове, – сказала она, но тут же оговорилась, желая оставаться с ним до конца честной: – От концертов я все равно не откажусь, Гордон. Ими я зарабатываю на жизнь.
– Знаю. Этого я бы и не стал от тебя требовать. Просто не хочу, чтобы ты шла у них на поводу и подвергала себя опасности. Они того не стоят, а ты этого не заслуживаешь.
– Понятно! – вздохнула она, не сводя с него взгляда. Ей трудно было поверить, что они действительно обсуждают свое будущее. Впрочем, взаимные обязательства не сулят вреда обоим. – Но иногда так хочется попеть просто так, без импресарио, контрактов, рекламы и шумихи. Ради собственного удовольствия.
– Тогда пой для меня, – с улыбкой предложил он.
– С радостью!..
Таня вспомнила старую техасскую песню, которую исполнила бы для него хоть сейчас. В детстве она пела ее на школьных вечерах. С той поры песенка приобрела популярность, но про себя певица продолжала называть ее своей.
– Подожди, еще спою.
– Я тоже ловлю тебя на слове. – Они не колеблясь давали друг другу гору обещаний.
Наговорившись, Мэри Стюарт и Таня отвели Зою домой. Гордон дал слово заглянуть попозже, если у него выдастся свободная минутка. О своем появлении он оповестит стуком в окно. Таня подсказала ему, в которое стучаться, после чего Гордон отправился по своим делам. Хартли проводил женщин до дому, а затем предложил Мэри Стюарт немного прогуляться. Таня с Зоей скрылись в доме, не переставая болтать.
Мэри Стюарт поведала Хартли о звонке Билла. Он задумчиво выслушал ее.
– Наверное, муж спохватился, что много потерял и теперь потерянного не вернуть, – проговорил он, глядя на нее. – Как ты поступишь, если он захочет восстановить отношения?
– Ума не приложу, – искренне ответила она. – Но во время разговора с ним я кое-что поняла. Не хочу ничего восстанавливать, не хочу возвращаться назад. Последний год был так гадок, что его не зачеркнуть. Тодда не оживишь. По-моему, я не сумею простить мужу его поведение. Можешь считать меня злопамятной и вредной, но, честно говоря, он сам похоронил наш брак.
– А если нет? Если он вернется и признается тебе в любви? Если скажет, что был кругом не прав? Что тогда?
Он посоветовал ей хорошенько обо всем поразмыслить и не наделать второпях ошибок. Их сильно влекло друг к другу, но они помнили об осторожности. Хартли не хотелось, чтобы и его отправили в отставку.
– Не знаю, Хартли... Не уверена. По-моему, я знаю. Кажется, для меня все кончено, хотя до тех пор, пока мы с ним не увидимся, не могу дать никаких гарантий. Уверенность возникнет только после встречи.
– Зачем же ждать сентября?
В последнее время она тоже задавала себе этот вопрос. Сначала считала, что ей понадобится время для того, чтобы принять решение, и радовалась, что в ее распоряжении целое лето. Но, приехав в Вайоминг, поняла, что уже готова к ответственному решению. Ей даже пришло в голову, что можно слетать в Англию для разговора с Биллом, о чем она и сообщила Хартли.
– Думаю, это правильно, – одобрил он ее намерение, – если ты, конечно, готова. Не хочу тебя подталкивать.
Они знакомы всего пять дней, и это стало для обоих огромным событием. Однако оба боялись, как бы это не оказалось сном, иллюзией. Ответ могло дать только время. Существовала, впрочем, проблема, с которой требовалось разобраться в первую очередь, – муж Мэри Стюарт. До тех пор пока она не будет решена, оба не хотели ничего предпринимать. Как ни заманчиво им сблизиться и физически, она знала, что с этим не стоит торопиться.
– Отсюда я направлюсь в Лос-Анджелес, к Тане. Я бы хотела побыть с ней неделю, но она слишком занята. – Мэри Стюарт размышляла вслух. – Сокращу-ка я визит до нескольких дней, а затем полечу в Лондон. Сюда я приехала, чтобы хорошенько поразмыслить и решить, чего же мне хочется. Стоило мне здесь оказаться, как ответ стал ясен. Наверное, он был готов заранее.
Уже покидая свою нью-йоркскую квартиру, она знала, что никогда не станет вести там прежнюю жизнь. Мэри Стюарт простилась со своим прошлым и сейчас не стала скрывать этого от Хартли.
– В этих горах есть нечто такое, дающее ответ на многие вопросы, – ответил Хартли. – После смерти Мег мне их очень недоставало. – Улыбаясь, он взял Мэри Стюарт за руку. – Это судьба, если окажется, что здесь меня поджидала новая жизнь и я приехал сюда, чтобы обрести тебя. – Его взгляд стал печален. – Но даже если из этого ничего не выйдет, даже если ты к нему вернешься, знай: ты сделала меня счастливым. Ты показала мне, что я не так одинок, как раньше думал, и еще может найтись человек, способный вызвать у меня любовь. Ты – прекрасный дар, какого я не смел ждать, видение жизни, какую могли бы вести два счастливых человека...
То же самое она могла бы сказать и о себе. Он живое доказательство, что она не всем безразлична и ее еще можно любить. Обретя его, она не желала с ним расставаться. Он не говорил об этом, но Мэри Стюарт чувствовала, что он хочет от нее уверенности в отношении мужа. Она почти приняла решение...
– Вряд ли, увидевшись с ним, я передумаю, – ласково проговорила она, поднося руку Хартли к губам. Он стал ей очень дорог, ей понадобился короткий срок, чтобы его полюбить. В то же время она обязана доказать себе, что утратила к Биллу всякое чувство. Хартли не собирался торопить, поспешить ей необходимо самой.
– Его звонок такой странный! У меня возникло ощущение, что я говорю с совершенно чужим человеком. Сначала даже не узнала его, он меня тоже. Я терялась в догадках, почему он позвонил. Как это печально – чувствовать полную отчужденность человека, которого раньше любила! Никогда не думала, что такое может с нами произойти.
