— Ты прекрасно знаешь, Майк, что я говорила не об этом… Но путешествие все испортило. Мы слишком хорошо узнали друг друга. До отвращения хорошо… Прости, Майк.
— И ты прости меня…
Утром она исчезла.
Глава 22
— Ты ведь не спал! — накинулся я на Хуха. — Ты видел, как она уходила! И не разбудил меня!
— Для чего? Для чего я должен был тебя будить? Ты все равно не удержал бы ее!
— Я вбил бы немножко ума в ее голову!
— Ты не удержал бы ее, — повторил Хух, — Это судьба, Майк. Это ее собственная судьба. Вмешиваться нельзя. И у Джорджа своя судьба, и у Тука своя, и у нее. И моя судьба — моя, ничья больше.
— К черту судьбу, — заорал я, — если она такое вытворяет! Мало того, что исчезли Джордж с Туком, так теперь я еще должен идти и вытаскивать Сару из…
— Не должен! — зло прогудел Хух. — Не должен ты ее вытаскивать! У тебя мало понимания, Майк… Ты не понимаешь, что это дело — не твое…
— Но она сбежала от нас!
— Тогда Тук с Джорджем — тоже сбежали.
— С Джорджем и Туком было все по-другому….
— Мой друг! Друг мой! — воскликнул Хух, — Я рыдаю по тебе!
— Оставь эти идиотские сантименты, — сказал я раздраженно, — Не заставляй меня снова на тебя орать.
— Разве это так плохо? — удивился Хух.
— Не то слово.
— Я надеюсь дождаться, — сказал он.
— Чего? — спросил я, — Или ты о Саре? Разве не понятно, что я отправляюсь за…
— Не о Саре. О себе. Я надеюсь дождаться, но уже не могу ждать.
— Перестань говорить загадками. Что случилось?
— Сейчас я тебя покину, — сказал Хух. — Мне пора переходить в третье «я».
— Сколько я тебя знаю, Хух, столько ты талдычишь о своих номерных «я»…
— Да! У меня три фазы! — торжественно провозгласил он, — Сначала первая, затем вторая и в конце — третья…
— Минуточку, минуточку… Ты, значит, у нас вроде бабочки? Гусеница, куколка и…
— Я не знаю о бабочке.
— Но за свою жизнь ты бываешь тремя различными существами?
— Мое второе «я» продлилось бы чуть дольше, — грустно сказал он, — если бы я не потревожил третьего — для того, чтоб рассмотреть Найта.
— Прости, Хух!
— Ничего. Третье «я» — это радость. Оно очень желанно. Ожидание его переполняет меня счастьем.
— Ладно, черт побери. Если так, валяй в свое третье. Я не против.
— Третье «я» — это удаленность, Майк. Оно не здесь. Оно где-то… Не знаю, как тебе объяснить. Я горюю по тебе и горюю по себе. Меня печалит расставание. Ты дал мне жизнь, и я дал тебе жизнь. Мы очень сблизились. Мы шли с тобой рядом через все опасности и научились понимать друг друга без слов. Я бы разделил свою третью жизнь с тобой, но это невозможно…
Шагнув к нему, я упал на колени и протянул руки навстречу его щупальцам. Соприкоснувшись, мы стали одним целым. На какой-то миг я увидел потаенные пределы его сущности — то, что он знал, что помнил, на что надеялся, о чем мечтал… А еще на миг мне открылись его предназначение и непостижимая структура его общества… Этот гремящий поток информации и эмоций хлынул в мой мозг, тут же его переполнив…
А потом все исчезло. И рукопожатие тоже. И сам Хух. Я стоял на коленях с протянутыми в пустоту руками. В голове чувствовался холод, а лоб был в испарине. Ко мне возвращался этот голубой мир, этот потухший костер и этот дурацкий робот.
Поднявшись на ноги и оглядевшись вокруг, я попытался вспомнить, чем же таким особенным была только что наполнена моя голова. Но ничего я не вспомнил. Наверное, мозг упрятал это поглубже или вовсе стер. Наверное, он защитил себя от перегрузки…
Пошатываясь и спотыкаясь, я приблизился к темным уголькам и, сев на корточки, поворошил их. Из глубины вскоре выглянула тлеющая головешка. Оставалось только подложить к ней тоненьких щепок — и вот уже закружилась струйка дыма и задрожал маленький огонек.
Сидя в тишине у костра, я подбрасывал в него сухие ветки и думал о своем одиночестве. Допрыгались, думал я… Из четырех человек и одной многоножки остался минимум… И никчемный робот в придачу… Я был близок к тому, чтобы пожалеть себя, но вовремя вспомнил, что это не первая передряга в моей жизни и что одиночество — мое привычное состояние… Из-за исчезновения Тука с Джорджем, конечно, не стоило горевать. Хух — другое дело. О нем можно было и всплакнуть. Не о нем, вернее, а о себе — ведь он-то переселился во что— то лучшее… Сара, так много значившая для меня, ушла — туда, куда ее тянуло… И тут я понял, что Джордж с Туком — они ведь тоже ушли, куда им хотелось! У каждого было "место куда уйти! У всех, кроме меня!
Как быть с Сарой? — думал я. Вернуться в долину и вытащить ее оттуда, терпя брыкание и вопли? Или сидеть на месте и ждать, когда она одумается и прибежит сама? Как же, прибежит… Или просто послать ее к черту и отправиться по тропе в сторону города?.. Последний вариант можно было избрать с совершенно чистой совестью. Свою работу, оговоренную контрактом, я выполнил. И даже лучше, чем можно было ожидать. Несмотря на всю сумасбродность затеи, мы нашли Лоуренса Арлена Найта. Все оказались правы, а я — не прав. За что и сидел теперь один как дурак, не зная, куда приткнуться…
Послышалось какое-то позвякивание, и, подняв глаза, я увидел, как ко мне подходит и подсаживается рядом Роско. Словно собирается предложить мне свою дружбу.
Усевшись поудобней, он протянул вперед руку, разровнял плоской ладонью землю перед собой, затем большим и указательным пальцами аккуратно поправил поникшую травку и еще раз провел рукой по только что разглаженной поверхности.
Я зачарованно наблюдал. Мне было интересно, что же он задумал, но спрашивать не имело смысла. Он разразился бы обычной чушью.
Выставив указательный палец, он нарисовал на земле короткую волнистую линию, а потом еще несколько непонятных знаков. Мне показалось, что он пишет какую-то математическую или химическую формулу вроде тех, что я видел, листая как-то один научный журнал.
Не в силах больше сдерживаться, я крикнул:
— Что это, черт бы тебя побрал?!
— Врал, драл, крал, трал, — традиционно начал он и вдруг продолжил уже не в рифму, но все так же, насколько я мог понять, бессмысленно: — Валентная связь функции волны равняется продукту функций асимметрично пространственной волны, а также функциям асимметричной волны, в то время как спин обеих асимметрично волновых функций…
— Стоп! — крикнул я, — В чем дело, Роско? Ты, измучивший нас своими идиотскими рифмами, говоришь теперь как заправский профе…
— Графе, дрофе, софе! — отозвался он радостно и снова углубился в работу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
