своих сторонников поверить, что при его появлении жители Константинополя свергнут иго тирании. Разочарованные тем, что спонтанное восстание так и не началось, крестоносцы решили дать населению еще один шанс; и вот было организовано появление принца. Череда галер, в одной из которых находились маркиз, дож и принц, проплыла вдоль городских стен, а глашатаи в это время возвещали, что прибыл наследный правитель своего народа и их долг – принять молодого принца, а Алексей III – тиран, преступление которого делало для него невозможным находиться на троне. Крестоносцы сказали, что они не причинят никакого вреда, если жители города выполнят свой долг, а иначе они применят силу. Корабли плавали взад-вперед перед городскими стенами, но нашли лишь немногих слушателей; а те, кто слушал глашатаев, отказались признать молодого Алексея своим правителем.
По словам Виллардуэна, император запугал жителей столицы и велел молчать. Но истина, вероятнее всего, содержится в письме, написанном тремя французскими военачальниками – Балдуином Фландрским, Людовиком Блуа и Хью Сен-Полем, отправленным несколькими месяцами позднее. В нем они сообщали, что Алексей III развернул среди населения пропаганду против захватчиков, заявив, что латиняне уничтожат древние вольности, установят свои законы и принудят повиноваться папе римскому – все это было ненавистно византийцам. По этой причине, как пишут бароны, население поднялось против них. Страшные предчувствия византийцев ретроспективно обозначены в речи Николая Месарита, в которой он говорит, что с приходом флота захватчиков «вода покрылась деревьями, как суша: плоды этих деревьев были прекрасны на вид, но губительны и смертоносны на вкус и на ощупь. Целью ветвей этих деревьев было прийти в порт города и укорениться в Византии».
Во время продвижения флота из Зары на Корфу Алексей III рассчитывал на папский запрет и не обратил внимания на сообщения о его приближении. Когда он узнал о том, что принц Алексей провозглашен императором в Дураццо, он попытался подготовить флот для защиты города, но великий дука Стрифн слишком хорошо постарался: набралось едва ли двадцать гнилых и источенных червями судов. Нечего было и пытаться оказывать сопротивление флоту крестоносцев численностью свыше двухсот кораблей. Император все же собрал в столице сухопутные вооруженные силы – византийские и наемные войска, насчитывавшие около шестидесяти тысяч рыцарей, согласно оценке военачальников крестоносцев. Притом что эта цифра, несомненно, преувеличена, латиняне все же встретили жесткий отпор; огромные стены города были не самой худшей частью его оборонительных сооружений.
Бароны с неохотой оставили надежду на то, что город сдастся без боя, и начали готовиться к сражению. На следующий день после демонстрации принца Алексея горожанам военачальники собрались на совет верхом на лошадях в поле неподалеку от лагеря, на котором после долгих дискуссий договорились о разделении сухопутной армии на части. Каждый из семи «баттлов», как их называли, состоял из одного или более командиров и бойцов обычно из одних и тех же регионов. Балдуин Фландрский командовал передовым отрядом, а Бонифаций Монферратский – тылом.
Следующий день – 5 июля – был назначен для переправы на берег Босфора севернее Золотого Рога. После исповеди и причастия рыцари и солдаты с большой пышностью взошли на корабли под звуки труб, тем самым уведомив об этом византийцев. У Алексея III было время, чтобы собрать людей и привести их к Золотому Рогу к месту предполагаемой высадки крестоносцев. Увидев войска, выстроенные на берегу, военачальники крестоносцев послали вперед венецианцев и лучников, но при виде такой грозной армады византийское войско бежало, дав возможность захватчикам беспрепятственно высадиться на сушу. У многих транспортов были двери спереди, так что рыцари и кони могли сойти на берег, как только на него были сброшены мостки. Император собрал своих людей, и произошла короткая стычка, в которой византийцы были разгромлены налетевшей конницей крестоносцев, поджали хвост и бежали в город. Латиняне преследовали их вдоль берега Золотого Рога до укрепленного моста, вероятно, во Влахернах, где были остановлены. Теперь крестоносцы завладели северным берегом гавани, за исключением обнесенного стеной пригорода под названием Галата.
Ближайшей задачей было вывести венецианский флот из незащищенного пролива в Золотой Рог, вход в который преграждала огромная цепь, прикрепленная к деревянным поплавкам. Эта цепь тянулась от башни на приморской стене города к тогдашней Галатской башне – самому мощному бастиону этого района. В этой башне размещался гарнизон, состоявший из наемников, включая английских варягов, пизанцев, генуэзцев и датчан. Считалось, что для ее взятия необходима осада, и дож пообещал привести свои боевые корабли с камнеметалками и другими приспособлениями. На следующий день гарнизон предпринял ряд вылазок, нанеся значительный урон нападавшим, но во время одной такой вылазки крестоносцы контратаковали и разделили отряд гарнизона на две части. Одна часть попыталась бежать к лодкам, чтобы вернуться в город, и многие утонули; другая отступила к башне, но погоня была так близка, что они не смогли запереть за собой двери, и крестоносцы ворвались внутрь. Так башня была взята, а цепь через акваторию разрублена. Когда венецианские галеры вошли в Золотой Рог, они захватили несколько византийских сторожевых кораблей, стоявших вдоль цепи. Фрагмент огромной цепи был отправлен в Акко на память.
Флот и армия теперь двигались вдоль Золотого Рога. Вопрос на тот момент состоял в том, будет ли каменный мост во Влахернах разрушен, превращен в бастион для борьбы с ними или брошен; он был таким узким, что его легко было оборонять, и таким длинным, что его взятие будет дорого стоить. Если византийцы будут его защищать, то сухопутному войску придется совершить обход вокруг головной части Золотого Рога, и этот поход отделит его от флота на опасный отрезок времени. В результате мост был брошен его защитниками, и крестоносцы заняли его. Четыре дня спустя армия пошла в наступление от района Галаты через этот мост в поля, прилегающие к столице. Был разбит лагерь между Влахернами и монастырем Святых Косьмы и Дамиана, получившим у крестоносцев название «Замок Боэмунда», потому что этот воин жил там во время Первого крестового похода. Так как лагерь располагался на расстоянии полета стрелы от города и вскоре оказался под обстрелом, было необходимо укрепить его частоколом.
Венецианский флот готовился к нападению на приморскую стену Константинополя согласованно вместе с сухопутной армией, которая должна была атаковать Влахерны. Венецианцы разместили метательные установки на носах своих кораблей и построили сходни высотой сто футов наверху мачт. У этих трапов или сходней, которыми сильно восхищались крестоносцы, были дощатое днище и веревочные перила; они были достаточно широкими, чтобы трое рыцарей могли встать в ряд и наступать, и были защищены парусиной и кожами от стрел. Каждый венецианский
