была остановлена: поводом для нападения крестоносцев было их намерение восстановить сына Исаака Ангела на его законном месте, но вряд ли принц Алексей мог захватить трон, если на нем уже находился его отец. Поэтому ночью служащий казначейства (евнух Константин) собрал варяжскую охрану и поспешил освободить ослепленного Исаака. Бывшего императора снова посадили на трон под шумное одобрение охраны и чиновников; это был ход, который реально опередил захват латинянами Константинополя.
Византийцам все же пришлось закреплять свой успех. На заре 18 июля они послали гонцов уведомить баронов о событиях, произошедших ночью, и пригласить принца Алексея занять свое место в качестве престолонаследника. Крестоносцы не предвидели такого исхода; очевидно, узнав кое-что о конституциональной практике византийцев от венецианцев, они считали Исаака недееспособным из-за своей слепоты, а молодого Алексея – имеющим право занять трон. На тот момент, опасаясь ловушки, они не хотели рисковать своим ценным подопечным. Вместо этого военачальники решили отправить посланников, чтобы выяснить правду и получить гарантии от новой власти. Для этой миссии они выбрали Матье Монморанси, Виллардуэна и двух венецианцев. Когда посланники проехали через ворота, они обнаружили, что вдоль всего пути к Влахернскому дворцу стоят английские и датские варяги. В зале для аудиенций им был оказан прекрасный прием императором, императрицей (вероятно, спасенной из монастыря) и придворными дамами и кавалерами в великолепных одеждах.
Как спикер делегации Виллардуэн заявил, что крестоносцы выполнили свою часть договора с принцем Алексеем, но Исаак все же должен подтвердить это, прежде чем его сын войдет в город. Условия договора, как затем было пространно изложено, предусматривали подчинение византийской церкви папе римскому, выплату двухсот тысяч марок серебра крестоносцам и предоставление им продовольственных запасов на год, отправку десяти тысяч византийских пехотинцев и кавалеристов для службы в течение года – для вторжения в Египет, и содержание пятисот рыцарей в Святой земле на протяжении всего времени, пока он жив. Исаак заявил, что эти условия очень жесткие и их невозможно выполнить в ситуации, в которой в настоящее время находится государство. Описывая эти события, Никита Хониат делает комментарий: невнимательный Алексей не обратил внимания на формулировку положений договора, когда он был изначально составлен, но был готов дойти до любой крайности, чтобы заполучить свое наследство. По его мнению, Алексей не знал о враждебном отношении латинян к византийцам. После обсуждения Исаак принял договор, заключенный его сыном, и устной клятвой и официальным хрисовулом пообещал соблюдать его. Удовлетворенные, посланцы возвратились в свой лагерь.
Позже, очевидно, в этот же день латинские военачальники сопроводили Алексея в его родной город, к огромной радости его отца. После объятий Исаак приказал своему сыну занять место рядом с ним на золотом стуле, почти таком же высоком, как и его трон: византийская знать и чиновники приветствовали молодого человека проскинезой (поклон до земли с последующим целованием ноги. – Пер.) в знак признания его высокородности и положения. Через несколько дней руководители крестового похода, сидя на низких скамьях рядом с императором, принимали выражения радушия и восхваления за то, что оказали помощь принцу Алексею. Вероятно, им пришлось выслушать длинную речь, как это было принято при дворе Ангелов. Но латинян не удовлетворило положение Алексея, и они пожелали, чтобы он стал соимператором, и, предпочтительно, с превалирующим влиянием. Исаак не мог отказать им в удовлетворении их требования, и 1 августа 1203 г. Алексей был коронован в Святой Софии.
В последующие месяцы отношения Исаака II и Алексея IV постепенно изменялись. Вначале Исаак был постоянно с ним начеку и даже был довольно хорошо информирован о положении империи, что явствует из его слов, обращенных к Виллардуэну. Его поддерживали придворная знать (или ее большинство) и государственные чиновники, тогда как за Алексеем IV стояли только латиняне. Записи Никиты Хониата, который в то время был, очевидно, великим логофетом восстановленного императора, отражают то презрение, с каким чиновники относились к молодому человеку и его «озападнившимся» манерам: они критиковали его пристрастия – например, продолжительные запои и легкомысленные развлечения в компании крестоносцев. Придворная фракция Исаака главенствовала первые несколько месяцев, пока отец и сын пребывали в относительном согласии. Как мы увидим, вскоре после коронации Алексей IV покинул столицу и возвратился не раньше ноября. Во время его отсутствия городом правили придворные. Летописец новгородский утверждает, что по возвращении Алексей сказал своему отцу: «Ты слепой; как ты можешь быть на троне? Я император». По словам Никиты Хониата, в это время Алексей IV примкнул к оставшимся придворным Алексея III, которые способствовали ослеплению его отца и все еще страшились его гнева. С их помощью Алексей занял главенствующее положение при дворе, так что, когда он и его отец входили в зал для аудиенций, приветственные возгласы сыну звучали громче, чем его отцу, а Исаак ничего не мог поделать, кроме как бормотать о беспечности своего сына и его пороках. В конечном счете он потерял рассудок от отчаяния и перестал участвовать в управлении государством, посвятив себя астрологии и предсказаниям. Он верил словам неких нечестивых длиннобородых монахов, которые уверяли его, что он «стряхнет с себя» подагру и слепоту, причинявшие ему страдания, и вновь займет свое положение, овеянное славой его былого царствования. И хотя Алексей VI одержал верх, следует отметить, что некоторые представители аристократии и бюрократии по-прежнему были против него и его политики.
Мало известно о внутреннем администрировании при Исааке и его сыне, кроме финансовых поборов. За пределами столицы их власть была ограничена. Известно только об одном деле, представленном на суд императора: монастырь Святого Павла на горе Латрос снова подал апелляцию против наследников Иоанна Карантена – местного землевладельца, который узурпировал часть монастырской собственности. Несмотря на предыдущие приказы императора, наследники не вернули поместье, о котором шла речь; Исаак Ангел еще раз приказал восстановить монахов в их правах.
Что касается церкви, то существовавший на тот момент патриарх сохранил за собой свое место. Алексей обещал привести Византию к повиновению папе римскому, поэтому он и патриарх выразили свое подчинение Иннокентию III, хотя ничто не говорит о том, что они пытались перетянуть на свою сторону иерархию или население: при столь шатком режиме, каким он был тогда, такие действия были бы авантюрой. Поверив, что главенство папской власти принято византийцами, крестоносцы обрадовались этой религиозной победе как компенсации за свой грех – нападение на христианский город. Папа римский в своем ответе Алексею IV отпустил ему все его прошлые грехи, порадовался тому, что тот принял власть Ватикана, и стал увещевать его выполнить свое обещание преобразовать церковь. В письме светским и церковным лидерам
