– Где ты сейчас?
– Где-где? Там, откуда ты и просил меня позвонить, – из дежурки. В свой выходной я приперся сюда из Джерси. Ну дела… Ладно, зачем ты пригнал меня сюда?
– Сейчас объясню. Послушай, что ты видишь из окна?
– Подожди.
Абрамс услышал, как Спинелли поднимает жалюзи. Он посмотрел на Кэтрин и слабо улыбнулся. Она улыбнулась ему радостно.
Спинелли наконец ответил:
– Черт возьми, Абрамс! Ты знал, что русская миссия при ООН находится прямо напротив 19-го участка? Лично я об этом первый раз слышу.
Абрамс не обратил внимания на издевку в голосе Спинелли. Он продолжал:
– Там стоят автобусы?
– Только один. Большой, серый.
– А микроавтобусы?
– Они или в гараже, или их еще не пригнали из Глен-Коува.
Абрамс мысленно представил себе двенадцатиэтажный кирпичный дом на Шестьдесят седьмой Восточной улице, в котором находился офис русских и где жили сотрудники миссии с семьями.
– Ты ничего странного там не видишь? – спросил он Спинелли.
– Послушай, Абрамс, за русскими поручено следить тебе, а не мне.
– Ну, допустим, ты такой же внимательный, как и я. Что ты видишь?
Спинелли выглянул из окна второго этажа, где находилась дежурка.
– Так. Ну, на улице все спокойно. Несколько прохожих. В полицейской будке кто-то сидит. У тротуара припаркованы три патрульные машины. Все выглядит вполне мирно.
Абрамс мысленно увидел знакомую сцену: деловая улица с несколькими жилыми домами, дом русских с навесом над входом, забор с тремя телевизионными камерами, просматривающими всю улицу. На другой стороне, прямо напротив, находится 19-й полицейский участок, где Абрамс долго работал в «Красном отряде». Он знал каждый фут этого квартала, от Третьей авеню до Ленсингтон-авеню. В общем, он знал этот район лучше собственного, в Бруклине.
– Ну, а что со зданием? – спросил он Спинелли.
– Гараж закрыт, главный вход – тоже. На первых трех этажах нет света. Жилые этажи освещены, шторы задернуты, но за ними кто-то мелькает. Апартаменты посла наверху освещены. Что случилось, малыш? Может, мне вызвать саперов?
Абрамс подумал про себя: «Если бы они могли обезвредить атомную бомбу, можно было бы позвонить». А вслух спросил:
– Где сейчас фэбээровцы?
– Здесь их нет. Наверное, сидят в пожарной части, там кофе получше.
– Слушай, ты можешь соединить меня с их группой наблюдения или с ЦРУ? – Абрамс знал, что у ЦРУ было несколько квартир в доме рядом с русскими, откуда они вели прослушивание. А в доме рядом с участком у них была квартира на третьем этаже, откуда они вели безостановочную видеозапись всего происходившего вблизи здания русской миссии.
– Нет, я и так у них в долгу.
– Тогда соедини меня с полицейской будкой. Можешь подслушивать.
– Ты это серьезно? – И Спинелли разразился потоком отборных ругательств.
Абрамс услышал щелчок, потом женский голос ответил:
– Офицер Линдер слушает.
Спинелли представился и сказал:
– Давай, Абрамс, можешь говорить.
Абрамс также назвался и спросил:
– Вы давно дежурите именно на этом посту?
– Да, сэр, уже полгода.
– Вы видели сегодня, как происходила выгрузка из серого автобуса?
– Да, сэр. В основном багаж, как обычно. Несколько пассажиров помогали носильщикам вносить багаж через служебный вход в правой части здания. Это было больше часа назад.
Абрамс немного подумал и спросил:
– А много было вещей?
– Ну, как всегда.
Абрамс понял, что своими вопросами он как бы подсказывает ответы. А ему надо было, чтобы офицер Линдер объективно описала ему то, что она видела. Он спросил:
– Вам ничего не показалось странным?
Линдер растерялась:
– Нет, сэр… Может, вы более точно сформулируете вопросы?
– Послушайте, почему бы вам просто не рассказать мне все по порядку? Ведь вы заступили около четырех вечера, не так ли?
– Да, сэр. Вообще-то все было спокойно. Около часа назад прибыл черный «форд фэйерлэйн» с советским представителем при ООН, его женой и тремя детьми.
– Как они выглядели?
– Жена и дети нормально. Она улыбалась и, как обычно, кивнула полицейским. Он выглядел… как бы это сказать… немного не в себе.
– Понятно. Еще машины приезжали?
– Нет, сэр.
– А микроавтобусы?
– Да. Они заехали в гараж.
– Сколько их было?
– Они прибыли двумя группами. Первая заехала минут сорок пять назад, автобусов шесть или семь. Думаю, в ней были дети.
«Все правильно», – подумал Абрамс. Эти шесть или семь автобусов обычно выезжали из пионерского лагеря в Ойстер-Бее и обязательно делали остановку в Глен-Коуве. Цель такой остановки так и не удалось выяснить. Может, они кого-то забирали по дороге, а может, просто пересчитывали детей. Сложность заключалась в том, что автобусы обычно заезжали на огороженный высоким забором двор, который не просматривался с помощью обычной оптики. Абрамс не исключал, что если сегодняшняя ночь для русских особенная, то детей могли высадить в Глен-Коуве и препроводить в подвал.
– А автобусы со взрослыми? – спросил Тони.
– Они прибыли минут через пятнадцать после того, как привезли детей, – ответила Линдер. – Их было четыре, они заехали прямо в гараж.
Абрамс представил себе ворота в гараже русских. При приближении транспорта железная створка отъезжала в сторону, освобождая въезд на пандус, который резко спускался вниз. Гараж был подземный. Полицейская будка находилась буквально в десяти футах, прямо напротив ворот.
– В автобусах кто-нибудь был? – задал Тони очередной вопрос.
– Не знаю, у них затемненные стекла.
– Линдер, подумайте как следует. Припомните осадку этих автобусов, их маневренность. По этим признакам можно сделать какие-то выводы?
Линдер ответила сразу же:
– Да-да, я вспомнила. Автобусы двигались так, будто в них не было пассажиров. Когда они пересекали дорожку при въезде в гараж, их очень сильно подбрасывало. И еще. При въезде в гараж они почти касались крышами потолка над пандусом.
Абрамс молчал.
– Вы хотите узнать что-нибудь еще? – спросила Линдер.
– Нет, достаточно, спасибо, – мягко проговорил Тони.
– Пожалуйста.
Телефон щелкнул.
– Ну? – спросил Спинелли у Абрамса.
– Ты же все слышал.
– Ага. Слышал. И что? Может, руководителю русской миссии все надоели, и он отправил их на дачу еще на денек.
– Вполне возможно, – сказал Абрамс. – Если уж они отдыхали три дня, отчего бы не отдохнуть и четвертый? Но вот почему все-таки автобусы пришли пустые?
– Мы не знаем, пустые они были или нет, Абрамс.
– Так сказала Линдер.
– Ну, хорошо. Может быть, русские и спрятались у себя, в Глен-Коуве. Так когда же рванет бомба?
– Я очень похож на параноика? – спросил Абрамс.
Спинелли ответил через несколько секунд:
– Нет, все это действительно очень странно. Какие еще новости?
– Пока никаких. А у тебя?
– Кое-что есть. Правда, не знаю, представляет ли это для тебя интерес по-прежнему.
Абрамсу показалось, что в голосе Спинелли зазвучала тревога.
– Выкладывай.
Спинелли откашлялся.
– Этот парень, Уэст, как в воду канул. Двадцать моих ребят отправились на поиски, сбились с ног, а его и след простыл. Не нашли пока и О'Брайена. Вскрытие пилота показало, что смерть наступила оттого, что кто-то проломил ему основание черепа, судя по всему, резиновой дубинкой. Да, и дело Арнольда Брина. При повторной экспертизе выяснилось, что это все-таки убийство. А ты еще жив.
– Точно. – Абрамс покосился на Кэтрин. Она даже и не пыталась делать вид, что не слушает. Слишком серьезной была ситуация.
– Мне стало известно, что ты тут наведывался в библиотеку, – добавил Спинелли. – Брал «Одиссея». Я не знал, что ты читаешь по-гречески. Может, пояснишь, о чем идет речь?
– Я просто люблю Гомера.
– Серьезно? – Было слышно, как Спинелли достает сигару. – Послушай, это дело начинает действовать мне на нервы. Все задают мне уйму вопросов и ничего не сообщают взамен. Если это дело ФБР или ЦРУ, то зачем пудрить мне мозги? – Спинелли вздохнул. – Но как бы то ни было, если что-то будет нужно лично тебе, Абрамс, то звони.
– Спасибо, – сказал Тони. – Может статься, ситуация не такая уж и плохая.
Абрамс повесил трубку и повернулся к Кэтрин.
– Я поняла, – задумчиво произнесла она, – они все сегодня в Глен-Коуве. Дело серьезное.
– Вероятно, не все, но большинство. В Манхэттен отправили для прикрытия нескольких человек, которыми они жертвуют.
– Боже! – Кэтрин порывисто встала, подошла к Абрамсу и положила руки ему на плечи. – Как нам не хватает О'Брайена!
– Думаю, он первый бы сказал, что мы сделали все возможное, – ответил Абрамс.
