27/ XII, 1926
Б.К. Зайцеву («Было света и солнца не мало…»)
Было света и солнца не мало.Было много потерь — и вот —Говорят, что я взрослой сталаЗа последний, тяжёлый год.
Что же? Время меняет лица,Да оно и не мудрено.Невозможное реже снится,Дождь слышнее стучит в окно.
Жизнь проходит смешно и нелепо.Хорошо! А каждый вопросРазлетается лёгким пепломЧуть дурманящих папирос.
Я не стала больной и усталой,И о прошлом помню без зла:Я и лучше стихи писала,И сама я лучше была.
Жизнь короткая — вспомнить нечем.День дождливый за мглистым днём.А уж где-то в душе намеченЕле видный, тихий надлом
31/ XII, 1926
«На стене — неподвижные тени…»
…А мне напряжённо ждать,Когда написанной, новойСтраницей наполнишь тетрадь…
Ю.Софиев
На стене — неподвижные тени.Ветер свищет в каминной трубе.Весь мой день — это только томленье,Напряжённая мысль о тебе.
На камине часы. Плохо виденВ первой комнате их циферблат.Если даже меня ты обидел,Всё равно, ты мне ближе, чем брат.
Сам не знаешь, чего ты бормочешь,Только чувствуешь смутно: не то.Будешь помнить: таинственность ночи,Тихий голос и белый платок.
Весь мой день — это жалобный ветерДолго свищет в каминной трубе…Неужели кому-нибудь третьемуЯ потом расскажу о тебе?
7/ I, 1927
«Я не забыла тёмный свод моста…»
Я не забыла тёмный свод моста,И статую, и чёрную решётку.Ведь я тогда была совсем не та.Уж целый год прошёл. А помню чётко.
Всё помню: каждое движенье рук,И каждое уроненное слово,В душе — тупая боль, почти испуг,И гул Парижа — странного, чужого.
Как оскорблял меня тот тихий страх,Как бил по нервам рёв автомобилей…Уж год прошёл. А помню, как вчера,Всё то, что вы давно забыли.
18/ I, 1927
«Ты ушёл. И сгустились тучи…»
Ты ушёл. И сгустились тучи.Ветер бросил свой резкий свист.Ты оставил мне томик ТютчеваИ исписанный мелко лист.
В этой комнате — сумрак серый,Тёмно-жёлтые пятна обой.Жадно смотрят четыре химеры,Напряжённо следят за мной.
Я в себе заглушала жалость,Послезавтра — знаю — придёшь.А на ставни, мне показалось,Вдруг посыпался крупный дождь.
И ведь завтра не станет лучше,Будет день больным и сухим.Я подклеила томик ТютчеваИ вложила твои стихи.
19/ I, 1927
«Ты принёс мне стихи о Версале…»
Ты принёс мне стихи о Версале,О Версале под сеткой дождя:Вечерели свинцовые дали,Старый парк оголел, обнищал.
Это правда: промокли до нитки,Всё бродили под мелким дождём.Уже заперли в парке калитки,И пошли мы окружным путём.
Мне сутулила плечи усталость,Всё мерещился прежний, другой.И сама я себе показаласьНехорошей, жестокой, дурной.
Разве сердце не грызла тревога,Разве боль не томила остроЗа бокалом горячего грогаВ небольшом, опустелом бистро?
Ты читал мне стихи о цыганах,— Как цыганка варила ежа…Помню — было и смутно, и странно,Билось сердце, и голос дрожал.
Мы друг другу так мало сказали,Но понятен был каждый намёк…Ты принёс мне стихи о Версале —Бледно-синий, блокнотный листок.
Вот спасибо! Мне долго не спится,Что-то помнится, бьётся, звенит…Этой первой Версальской страницейНачались мои новые дни…
19/ I, 1927
«Говорят, что нежность тиха…»
Говорят, что нежность тиха,А любовь — быть может — сурова.Ты от меня даже не слыхалНи одного ласкового слова…
Я смеюсь задорно и зло.Видишь взгляд мой — спокойный и жуткий.Люблю твой болезненный излом,Твои нервные руки.
Ты жизнь мою наполнил до краёв,Сердцу больно так часто биться…Люблю имя твоё,Похожее на крик хищной птицы.
30/ I, 1927
«Ты сказал: "Что я дал тебе?"…»
Ты сказал: «Что я дал тебе?»Помнишь — огни горели ярко в кустах.Эйфель и мартовская темнота.Ветер потом всю ночь бормотал в трубе.
Утром — дождь. Всё у меня, как всегда.Стая бессильных, голодных и жадных дней.— Ну, и я, — что я тебе дам,Кроме самой себя и любви моей.
2/ II, 1927
«Проходят школьники. Стучат сабо…»
Проходят школьники. Стучат сабо,Бормочут незатейливые шутки.А я опять одна сама с собой,С химерами и с ярмарочной уткой.
И с мыслью о тебе. И это всё.Я — самая последняя из нищих.И лёгкий ветер в щепы разнесётПостроенное на песке жилище.
И лёгкий ветер разнесёт мой дом —Мои стихи, и тёмный взгляд химеры,И мутный день, который за окномПечально стелется туманом серым.
Но дорог мне вот этот зыбкий свет,Вечернее отсвечиванье стёкол,И эти дни, нежней которых нет,Без мудрости, без цели и без срока.
Когда-нибудь найду душе приютВ пустой и жуткой тишине тумана…Но никогда любить не перестануТебя, стихи и молодость мою.
3/ II, 1927
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
