Американский «лососевый сюрприз» времен холодной войны
Накалившиеся в довоенные годы страсти против стремительно развивающегося в те годы японского дрифтерного промысла нашли свое выражение в конкретных ограничительных шагах вначале со стороны американцев, а потом и советских властей.
В качестве первого шага оккупационные американские власти в ноябре 1945 года ограничили промысел лососей японскими судами только прибрежной островной японской зоной. Эта линия ограничения получила наименование «линия Макартура», в то время командующего американскими оккупационными силами. Однако под давлением необходимости решать продовольственную проблему Японии и настойчивым просьбам японских рыбопромышленников эта «линия Макартура» в 1946 и в 1949 годах все время расширялась в северном и восточном направлениях, давая возможность японцам уже вести дрифтерный промысел лососей дальневосточного российского происхождения. По существу, к моменту заключения Сан-Францисского мирного договора, а это было уже в 1952 году, японский дрифтерный промысел встал на путь наиболее интенсивного развития. Вместе с тем, упомянутый Сан-Францисский договор обязывал японцев заключать соответствующие соглашения – Конвенции о таком промысле. Этим в полной мере воспользовались США, заключив такую тройственную Конвенцию по рыболовству (США, Канада, Япония – INPF), в которой навязали Японии взять на себя «добровольное» обязательство не вести дрифтерный морской промысел лососей в северной части Тихого океана восточнее 175° восточной долготы. То есть не вести морской дрифтерный промысел лососей американского и канадского происхождения. Другими словами, американцы направили всю мощь японских дрифтеров на северо-западную часть Тихого океана, включая Японское, Охотское и часть Берингова морей, где нагуливаются горбуша, кета, кижуч, чавыча, нерка дальневосточного происхождения. В то время Советский Союз, как государство, отказавшееся подписать Сан-Францисское соглашение 1952 года, не мог пойти по пути подписания соответствующей Конвенции.
Окрыленная американским подарком в виде безнаказанного морского промысла лососей дальневосточного происхождения, Япония в угаре холодной войны начала стремительно его развивать. Если в 1952 году в японском морском дрифтерном промысле участвовало 62 промысловых судна и 3 плавбазы, которые добыли 36, 5 тыс. т, то уже в 1955 году в промысле участвовало 396 промысловых судов, 14 плавбаз, а вылов достиг 176 тыс. т. К этому времени были усовершенствованы сами дрифтерные сети, а длина одного дрифтерного порядка достигала свыше 4 километров. Одним судном выставлялось несколько таких порядков общей длиной 30–50 километров. Такие орудия лова перехватывали лососей на «миграционных путях» и не давали им возможности зайти на нерест в дальневосточные реки. Все это быстро отразилось на отечественном прибрежном и речном промысле наиболее массовых дальневосточных видов, таких как кета, нерка, горбуша и другие виды. Если в первые послевоенные годы – в 1947 году – наш вылов превышал 220 тыс. т, то уже в 1950 году он был всего 113 тыс. т. Наметилась явная тенденция надвигающейся катастрофы – разгрома дальневосточных лососей.
«Линия Булганина» и советско-японская конвенция по рыболовству
Советское правительство, обеспокоенное снижением дальневосточных уловов лососей и настойчивыми требованиями своих рыбаков принять меры к японским рыбопромышленникам, вступило в переговоры по установлению дипломатических отношений с этой страной и решению проблем рыболовства, предложив Японии заключить рыболовную конвенцию. Переговорный процесс затягивался. В такой ситуации в целях принудить японцев вести энергичные переговоры руководители страны Н. Хрущев и Н. Булганин принимают в марте 1956 года постановление «Об охране запасов и регулировании промысла лососей в открытом море, в районах, смежных с территориальными водами СССР на Дальнем Востоке». Устанавливались районы промысла и запретные зоны, как для советских, так и иностранных рыбаков. Так, в Охотском море в период с 15 мая по 15 сентября, когда лососевые идут на нерест, в большей части моря промысел запрещался. Эта запретная линия получила наименование в зарубежной, японской, да и в нашей прессе как «линия Булганина». К тому же для японцев в одностороннем порядке советская сторона установила квоту в 50 тыс. т, что было меньше фактического улова. Такие шаги заставили Японию ускорить переговорный процесс не только по Конвенции по рыболовству, но и заключению соглашения – договора об установлении дипломатических отношений и решению территориальных вопросов. Уже в октябре 1956 года все документы были подписаны и одновременно начались переговоры о выделении для японских рыбаков квоты на вылов дальневосточных лососей дрифтерными сетями на перспективу. В целом, в первые годы действия Конвенции по рыболовству удалось в два раза сократить объемы японского промысла. Правда, не обошлось и без тонкой восточной рыболовной дипломатии и щедрости советских руководителей, исходя из русского гостеприимства. В ходе переговоров по выделению квот согласно разрабатываемой Конвенции для японских рыбаков на долгосрочной основе, которые вели с советской стороны министр рыбной промышленности Александр Ишков, а с японской – министр земледелия, лесоводства и рыболовства Итиро Коно, был дан правительственный прием. Вел его Николай Булганин, в то время председатель Совета министров СССР. Японский министр Коно по-актерски, якобы нечаянно, уронил на пол, разбив, чашку с чаем. Увидев это, Николай Булганин решил успокоить «расстроенного» министра Коно, сказав, что это по русскому обычаю, «к счастью». На что Коно быстро отреагировал, что для полного счастья надо бы увеличить для японских рыбаков квоту на 15 тыс. против обещанных А. Ишковым квот в 50 тыс. т на вылов лососей дрифтерными сетями. В свою очередь, Н. Булганин тут же дал указание А. Ишкову добавить для «счастья» японским рыбакам эту величину. Так японцы получили 65 тыс. т за разбитую чашку чая, что равнозначно для того времени получению дополнительной чистой прибыли в сумме не менее 3 млн. долларов США. Это тех полновесных долларов США 60-х годов ХХ века.
Послевоенная Советско-японская конвенция по рыболовству 1956 года просуществовала 20 с лишним лет, вплоть до введения 200-мильных экономических зон. В целом она сдерживала морской дрифтерный промысел, но не смогла решить проблему сокращения запасов под влиянием этого лова, так как выделяемые квоты для Японии оставались высокими даже для 1970–1977 годов – до 60–90 тыс. т. По существу, лососи Дальнего Востока висели на волоске, а отечественные выловы снизились до необычайно низких уровней с 221 тыс. т в 1947 году до 43 тыс. т в 1970 году. В другие годы 70–80 годов ХХ столетия они редко превышали 100 тыс. т. Дальневосточные рыбаки, руководство регионов негодовали, требовали от руководителей отрасли и страны принять меры по спасению дальневосточных лососей.
