— Возможно, некоторым приходится делать именно так. — Пит Гаррисон снова улыбнулся. — К сожалению, не знаю. Спрошу у своего секретаря, обычно она этим занимается.
О, Боже, опять не то. Все, что она говорит, выглядит до ужаса фальшивым. Теперь у него масса причин просто презирать ее. И навеки закрыв рот, Бонни стала слушать Пита. Удивительно, но даже несмотря на столь плачевное начало встречи, она по-прежнему воображала себе картины одну великолепнее другой. Если начиная с этого момента она будет делать все правильно, то ее будущее обещает быть просто потрясающим — поездки в «роллс-ройсе» и обеды «У Нико»; кредит в «Харродз» и «Харви энд Николз»,[18] квартира в районе Мэйфэр или в Кенсингтоне; отдых в Акапулько, а также поездки в Сидней и Канны, ну и, естественно, в придачу ко всему — соболья шуба. Богатство и радости до конца жизни. «Прямо как выигрыш в казино. Только спокойней, девочка, — говорила себе Бонни. — Главное, спокойствие».
Почти весь сегодняшний день она провела в постели с Дэнни, но ощущение было таким, будто это происходило сто лет назад и в каком-то другом измерении. Теперь рядом сидел сэр Питер Гаррисон, и перед ней открывались новые горизонты.
Ресторан удивил ее до крайности. Она ожидала увидеть нечто помпезное, полумрак и все такое, а вместо этого они окунулись в атмосферу безудержного веселья в ярко освещенном зале. Красивый потолок из зеленого цветного стекла создавал иллюзию отдыха под сенью сада, вместе с тем стиль art nouveau ощущался во всем. Настроение Бонни мгновенно поднялось: атмосфера, царившая в этом чудесном месте, пришлась ей по вкусу.
Пока метрдотель вел их к столику, заказанному специально для них в углу зала, разговоры по сторонам заметно стихли и присутствовавшие оборачивались им вслед. А потом по залу прошелестел шепоток, послышалось имя Гаррисона. Высказывались самые разнообразные догадки о той особе, что сопровождала Тага сегодня. Пит Гаррисон — живая легенда Лондона, и приятно было ощущать себя рядом с таким человеком, ловя на себе завистливые взгляды.
Бонни знала, какое впечатление на окружающих производят ее высоченная спортивная фигура и рыжая копна пылающих волос. И, конечно же, многие в этом зале ломают сейчас голову над тем, какое место она занимает в жизни сэра Питера.
«Пожалуйста, Боже, пусть все задуманное сбудется. Главное, не пить слишком много. Бокал вина и ясная голова — вот мой девиз на сегодняшний вечер», — решила Бонни, подходя к столику.
На самом деле все оказалось много проще, чем она ожидала. Пит Гаррисон, сама вежливость и учтивость, сумел повести себя так, что Бонни чувствовала себя хозяйкой положения, и любые ее желания исполнялись тотчас же.
Сам Нико Ладенис выбрался из кухни, дабы переговорить с Тагом Гаррисоном. Мало того, что Нико оказался чертовски красив, главное, его блестящая репутация. Если уж он подавал в своем заведении самую вкусную еду в Англии, но и требовал, чтобы к выбору блюд подходили серьезно и со знанием дела. Если бы перед тем, как изведать вкус его райских яств, вам вдруг вздумалось заказать джин с тоником, то безмерный гнев Нико и его презрение, обрушились бы на вас до конца дней. Пит Гаррисон заказал бутылку охлажденного «Ла Ина» для себя и прекрасное «Дюбоннэ» для Бонни. А затем они с Нико принялись обсуждать меню, причем Пит Гаррисон относился к этому не менее серьезно, чем если бы он выслушивал ежеквартальный отчет сотрудников БМСК.
Когда Нико ушел, прислав взамен своего помощника принять заказ, Пит повернулся к Бонни, спросив, что выбрала она. Бонни притворилась, что она в полней растерянности.
— В этом меню все кажется столь изысканным, что у меня просто глаза разбегаются. Сделайте заказ за меня, сэр Питер. Пожалуйста.
Он улыбнулся, и она поняла, что наконец-то на правильном пути. Она осторожно нащупывала стиль их взаимоотношений, и интуиция ее срабатывала мгновенно. Очевидно, ему нравилось руководить в любой ситуации, даже при выборе еды.
Она маленькими глотками пила «Шевалье Монтраше», которое он заказал ей к лососю. Смакуя кусочки рыбы, она уговорила его рассказать ей о приключениях, какие в более молодые годы ему пришлось пережить в Африке. Проявлять искренний интерес к его повествованию было не трудно, ибо Таг оказался прекрасным рассказчиком. Его низкий баритон ласкал ей слух, и не имело никакого значения, что он уже совсем стар, и лицо его, высушенное палящим тропическим солнцем, изрезано глубокими морщинами. Совсем недавно она где-то прочла, скорее всего, в «Санди тайме мэгэзин», что его личное состояние оценивается примерно в триста миллионов фунтов стерлингов. По сравнению с этими миллионами какие-то морщины и шрамы вообще исчезали.
— Ну, моя дорогая, — Гаррисон промокнул свои тонкие губы свернутой салфеткой, — я хотел бы предложить тебе выпить кофе у меня в Холланд-Парке. Мне хотелось бы обсудить с тобой одно небольшое дельце. Как ты к этому отнесешься?
Будто из скромности, она колебалась ровно минуту. На самом деле целый рой мыслей промелькнул у нее в голове. Стоит ли позволять ему думать, что она так уж доступна? Может, сделать вид, что добиться ее расположения не так-то просто? И дожидаться ли вообще, пока он повторит свою просьбу? А что, если второго раза не будет? От одной этой мысли она вздрогнула.
«Давай, малышка, — уговаривала она себя, — решайся немедленно». Она улыбнулась.
— Спасибо, сэр Питер. Это было бы просто чудесно. Великолепие особняка в Холланд-Парке подавляло, Бонни вертела головой во все стороны, как какая-нибудь любопытная туристка, разгуливающая по музею, пока Пит вел ее в свой кабинет. Усадив Бонни в глубокое кожаное кресло, он дал ей возможность оглядеться. И по стилю и по духу эта комната могла принадлежать только мужчине. На стене у двери Бонни заметила какие-то рога — это были рога носорога. Узнав висевшие на стенах полотна, Бонни вздрогнула, представив себе их стоимость.
— Вы не замерзли, моя дорогая? — проговорил Гаррисон тоном заботливого хозяина, жестом велев чернокожему слуге закрыть окно.
Кофе сэр Питер подавал Бонни сам.
— «Голубая Кения», — пояснил он. — Этот кофе собирали специально для меня на моей частной плантации на горе Кения.
Гаррисон отпустил слугу и закурил сигару.
— Ну, а теперь, моя дорогая… — Он пустил колечко сигарного дыма. — Скажи, ты спишь с Дэниелом Армстронгом?
Вопрос прозвучал столь неожиданно, беспардонно и грубо, что Бонни чуть не поперхнулась. И, не успев ничего как следует обдумать, яростно выпалила: — С кем, черт побери, вы, по-вашему, разговариваете? Седые брови, низко нависшие над его блеклыми глазами, взметнулись кверху.
