Л. Н. Мартынов. 110 Я4, разделенный на мелкие подстрочия, АбАб. 111 Я4, расшатанный: один стих V формы (Ты не отягоща́ешь на́с), два VII формы с пропущенным слогом (Что де́лается круго́м; С гармо́никами в рука́х) (АбАб), последняя строфа (ААБвБв).
По изд.: Мартынов Л. Новая книга. М., 1962.
Б. П. Корнилов. 112 ПеIII 3 необычный: при традиционной теме и песенной симметричной композиции — неразделенное 4-ст, (АбАб).
О. Ф. Берггольц. 113 Х5, АбАб. Популярный в этот период размер. Неточные рифмы.
По изд.: Берггольц О. Избр. произведения. Т. I. Л., 1967.
В. С. Шефнер. 114 Я5 бц, АбАб. Популярный в русской поэзии после Пушкина размер. Редкие подстрочия. 115 Амф3, АбАб; три трибрахия: два на 2-й стопе (И во́ткнутая в бесконе́чность; Пакга́узы и гаражи́) и один редкий — на 1-й (Параллелепи́педы зда́ний).
По изд.: Шефнер В. 1) Стихи. М.; Л., 1960; 2) Стихотворения. Л., 1965.
П. Д. Коган. 116 Х5, АбАб. Симметричная песенная композиция строфы. Кольцо стихотворения: 3-й и 4-й стихи первой строфы; эти стихи — метрический курсив: 3-й — Х4, 4-й — Х6.
Д. С. Самойлов. 117 Свободный стих; стихи от 1 до 5 слов. 118 Я3, нетожд. 4-ст, рифмы ж и м. Начало — измененный ритмически первый стих «Домика в Коломне» Пушкина (II, 43); стих Я5 превращен в Я3. 119 Амф 3131, нетожд. 4-ст: (аХаХ) и последующие (аБаБ); метрическое кольцо: первый и последний длинные стихи — Амф4. 120 Тпа1, б, Х″ХХ″ХХ″ХХх. 121 Лог античный.
По изд.: Самойлов Д. Волна и камень. М., 1974.
С. С. Орлов. 122 Я4, (абаб), традиционный.
По изд.: Орлов С. Третья скорость. Л., 1946.
С. П. Гудзенко. 123 Я4, (аБаБ), неупорядоченно разделенный на подстрочия, то столбиком, то лесенкой. 124 Х 4343, расшатанный, разделенный на подстрочия, (абаб), кроме одного 4-ст аБаБ.
По изд.: Гудзенко С. Стихи и поэмы. М., 1956.
А. А. Вознесенский. 125 Амф неурегулированный: чередование коротких Амф1 и длинных Амф 7–5; монорим, рифмы корневые. 126 ПеIII 3, начало — 4-ст: Я1-ПеIII 3-Я1-ПеIII 3, аа. 127 Дпа3, вольн. рифм. 128 ПМФ от Ткт к Акц. Своеобразное 4-ст: первые два стиха печатаются как один, но лесенкой; при этом только во вторых стихах встречаются 4-сложные интервалы между ударениями: нетожд. строфы, преобладают перекрестные 4-ст.
По изд.: Вознесенский А. 1) Треугольная груша, М., 1962; 2) Антимиры. М., 1964.
А. С. Кушнер. 129 ПеIV 3, ааббввгг. 130 Я6, бц, АБАБ.
По изд.: Кушнер А. 1) Ночной дозор. М.; Л., 1966; 2) Голос. Л., 1978.
VI. Приложение
Досиллабический и силлабический стих
Древнерусская книжность не знала стихотворства. В отдельные произведения проникали элементы стиха фольклорного — песен, поговорок; признаки стихотворной организации иногда заметны во фрагментах богослужения, но молитвословный стих еще мало изучен. Лишь в XVII в. начинает развиваться литературный стих. В нем отчетливо прослеживаются две различные струи.
Одна — анонимная демократическая поэзия, опирающаяся на фольклор. Один ее вид восходит к исторической песне, духовному стиху (VI, 1) — это преимущественно 3-ударный тактовик {Гаспаров, 352–371}, в котором рифма появляется время от времени как следствие синтаксического параллелизма, но организующей роли не играет. Другой вид, в сатирических произведениях, восходит к скоморошьим прибауткам, к раёшному стиху (VI, 2). Это стих рифмованный, со смежной рифмой, причем рифмующаяся пара всегда составляет синтаксическое единство — именно поэтому в приведенном здесь «Сказании…» зарифмованная пара писалась в одну строчку. Созвучие может быть и точным (попом — дураком), и весьма отдаленным (зделалося — учинилося); вернее, точная рифма — частный случай допустимого созвучия. Количество ударений в стихе непостоянно, как и слоговой объем. Традицию именно такого стиха подхватил Пушкин в «Сказке о попе и о работнике его Балде».
Другая струя — поэзия книжников, просвещенных людей, преимущественно духовенства. Их произведения большей частью дидактичны, связаны с церковной культурой или же являются стихотворными посланиями. Примыкают к ним по содержанию и произведения образованных «мирян» {Панченко, 26–62}.
Ранний стих XVII в. (VI, 3) имеет черты сходства с раёшным стихом: это стих фразовый, со смежной рифмой и тесной синтаксической связью рифмующихся пар. Рифма почти всегда грамматическая, как следствие синтаксического параллелизма, созвучие может быть приблизительным. Количество ударений и слогов в стихе тоже неопределенно.
Во второй половине XVII в. трудами Симеона Полоцкого утверждается силлабическая система стихосложения, главный признак которой — равносложность стихов. Наиболее употребительные размеры — цезурованные 13-сложник (7 + 6) (VI, 5, 7) И 11-сложник (5 + 6) (VI, 6). Реже встречаются 8-сложник и другие размеры.
Как мог на три четверти столетия утвердиться силлабический стих с неопределенным количеством ударений? Наиболее правдоподобной представляется гипотеза Б. В. Томашевского: большинство стихотворцев — лица духовные; вероятно, стихи декламировались на лад обычного при богослужении речитатива, в котором слоги выравниваются по силе произношения и сходит на нет различие между ударными и безударными.
С таким особым стилем произношения стихов связаны и поражающие наш слух разноударные рифмы: себ́е — по потре́бе, нау́чится — роди́тся, глаго́лати — рассужда́ти и т. п. (VI, 5, 6, 7) {Томашевский, 98–101; Панченко, 209–233}. Однако под влиянием польской поэзии, в которой силлабика утвердилась с XVI в., преобладает женская рифма.
Сохраняется грамматическая рифма. Синтаксическая связь рифмующихся стихов подчеркивалась графикой: первый стих писался с прописной буквы, второй, рифмующийся, — со строчной и с отступом.
Популярны были акростихи; в конце стихотворения Германа «Ангелскую днесь вси радость…» (VI, 4) начальные буквы (кроме рефрена) составляют фразу: «Герман сие написа».
В первой трети XVIII в. силлабика достигает вершины своего развития и претерпевает кризис. Новое светское содержание приходит в противоречие с церковно-речитативной декламацией. Короткий 8-сложник заметно тонизируется; «За Могилою Рябою» Феофана Прокоповича (VI, 8) звучит почти чистым хореем, что особенно ясно слышно при сравнении с 8-сложником Германа (VI, 4). Феофан экспериментирует и с рифмовкой: «За Могилою Рябою» написано тройными созвучиями, а «Плачет пастушок…» (VI, 9) — первая в XVIII в. перекрестная рифмовка, к тому же неравных стихов: чередуются 10-сложники (5 + 5) и 4-сложники.
А. Д. Кантемир в своих сатирах раскрепостил силлабический стих, освободил его от обязательной синтаксической связи зарифмованных строк, допускал переносы, и, как следствие, у него появились разнородные рифмы: многи — ноги, дети — разумети и т. п. (VI, 10). Однако стопной теории и практики Тредиаковского он не принял, упорядочив лишь ударения перед цезурой: в отличие от Симеона, у которого преобладали женские предцезурные окончания, Кантемир во второй редакции сатир допускал только мужские и дактилические. Это была запоздалая полумера. В поэзии Кантемира русский силлабический стих достиг вершины и на этом прекратился.
Анонимная демократическая поэзия, восходящая к фольклору
1. Повесть о Горе и Злосчастье
(Отрывок)
Наживал молодец пятьдесят рублев,залез он себе пятьдесят другов,честь его яко река текла.Друговя к молодцу прибивалися —<в> род-племя причиталися.Еще у молодца был мил н<а>дежен друг,назвался молодцу названой брат,прельстил его речми прелестными,зазвал его на кабацкой двор,завел его в избу кабацкую,поднес ему чару зелена винаи кружку поднес пива пьяного,сам говорит таково слово:«Испей ты, братец мой названой,в радость себе и в веселие и во здравие,испей чару зелена вина,запей ты чашею меду сладкого.Хошь и упьешься, братец, допьяна,ино где пил, тут и спать ложися.Надейся на меня, брата названого,я сяду стеречь и досматривать.В головах у тебя, мила друга,я поставлю кружку ишему сладкого,вскрай поставлю зелено вино,близ тебя поставлю пиво пьяное,сберегу я, мил друг, тебя накрепко,сведу я тебя ко отцу твоему и матери».В те поры молодец понадеяся на своего брата названого,не хотелося ему друга ослушаться,принимался он за питья за пьяныеи испивал чару зелена вина,запивал он чашею меду сладкого,и пил он, молодец, пиво пьяное.Упился он без памятии где пил, тут и спать ложился,понадеялся он на брата названого.Как будет день уже до вечера, а солнце на западе,от сна молодец пробужается,в те поры молодец озирается:а что сняты с него драгие порты,ч<и>ры и чулочки все поснимано,рубашка и портки все слупленои все собина у его ограблена,а кирпичек положен под буйну его голову,он накинут гункою кабацкою,в ногах у него лежат лапотки-отопочки,в головах мила друга и близко нет.И вставал молодец на белые ноги,учал молодец наряжатися,обувал он лапотки-<отопочки>,надевал он гунку кабацкую,покрывал он свое тело белое,умывал он лицо свое белое.Стоя молодец закручинился,сам говорит таково слово:«Житие мне бог дал великое,ясти-кушати стало нечего,как не стало деньги ни полуденьги,так не стало ни друга не полдруга,род и племя отчитаются,все друзи прочь отпираются»…
2. Сказание о попе Саве и о великой его славе
