Я осмотрел покинутое логово, но ничего интересного не нашел. Если бы я после того, как вырезал в туннеле зомби, по свежим следам проверил туннели, возможно, застал бы поводыря и предотвратил крошилово в студенческом городке. Или, скорее, отсрочил, потому что несколько тысяч людей — слишком лакомый кусок, чтобы не попытаться его откусить. Если бы к студентам не заглянул поводырь, появилась бы другая нежить. Если не нежить, пришли бы собаки, какие-нибудь крысолюды или команда зачистки с Весты. У студентов был только один шанс выжить — разделиться на мелкие группки и уйти как можно дальше от городка.
За полтора часа я обследовал остальное метро: не нашел зомби и их следов, зато набрал на станциях тринадцать кинжалов — выгружу в арсенале. Если они вообще нужны поселению, эти кинжалы.
Я вылез на Горках и полетел домой.
Двор встретил меня привычной суетой. Рядом с соседним домом копались Витя, Святослав и несколько мужичков в испачканной цементом одежде: расписной вчера вечером упоминал о том, что кузницу нужно делать как можно скорее. Мол, целитель есть, если будет свой кузнец, можно будет ковать на заказ оружие, наконец делать нормальную системную броню, а не самодел — с монстров ничего защитного не падало. До этого Святослав не пылал желанием строить кузню: энтузиазм главы разжег Витя, который каждый день ходил следом за мужичком и долго и воодушевленно расписывал, что можно сковать, а потом привез инструменты и наковальню.
— Тебя искали! — крикнул мне часовой. Я снизился и подлетел поближе. В голове мелькнули мысли про поводыря, но дежурный уточнил, — Некий Крысин Глеб, игрок двадцать третьего уровня.
Крысин… Вспомнил я Глеба не сразу, а когда вспомнил, по спине пробежал предостерегающий холодок. Вряд ли Глеб пришел с искренними извинениями.
— Опиши его, — попросил я. Дежурный понял меня правильно:
— Вкачан в чистую ловкость — сухощавый. На левой руке четыре кольца: скорее всего, на единицы, потому что другие добыть сложно. На правую руку наложена шина, но там печально все: кисть синюшная и запах нехороший. Крысин гниет изнутри.
— Крысин уже давно гниет, — успокоил я часового, — Что он спрашивал, куда пошел?
— Спрашивал, тут ли ты проживаешь. Святослав сказал, мол, пока тебя нет, но скоро появишься. Никуда не ушел: сидит здесь, ждет тебя.
— Где?
— На футбольном поле.
Чтобы поприветствовать Крысина, мне хватит и ятаганов. Со мной телекинез и шестнадцать единиц духа — кто в Казани может быть сильнее Алексея Нудного?
За сто метров до Крысина я оставил кресло и пошел к гопнику. На всякий случай, я ухватил телекинезом всё, что мог: шину на руке Крысина, одежду, короткий меч на поясе и два кинжала. Надо мной парили пять ятаганов, на случай нападения Глеба.
Крысин сидел, привалившись к ограждению футбольного поля и смотрел в землю. Выглядел гопник чуть свежее мертвеца: Глеб тяжело дышал, грязная футболка мужика пропиталась потом и прилипла к телу. Мне показалось, что когда подойду поближе, увижу над гопником марево дрожащего воздуха.
— Чего хотел?
Крысин поднял красное лицо, нашарил меня взглядом, но ответил не сразу — сперва дотянулся до лежащей рядом пластиковой бутылки и жадно высосал половину. Руки его дрожали.
— Твои воду дали. Не пожалели… Убить тебя хотел, — признался Крысин. Неудивительно: я и не думал, что Глеб пришел мне руку пожать.
— Не передумал?
Между нами четыре метра: для победы всего-то и нужно удержать гопника на месте хоть на секунду и пронзить клинками.
— Передумал ли я? — с истеричным весельем спросил Крысин. — Ты меня убил! Ты сломал мне руку, но в городе, сука, нет больниц! В городе даже врачей нет! Ты знал, что обычный перелом может стать вот таким?!
Глеб потряс рукой.
— При желании можно найти и докторов, и даже целителя, — пожал я плечами, — Инга за один сеанс вылечит твою гангрену.
— Вот и хорошо! — обрадовался Глеб, — Нанесу визит этой сучке. Пусть вылечит меня прежде, чем трахну и грохну её.
Ятаганы рванулись вперёд. Я держал Глеба на месте, но тот даже не пытался увернуться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
За долю секунды до того, как ятаганы должны были войти в тело Крысина, пронзить живот и грудь, вскрыть горло и пришпилить гопника к забору, телекинетический захват перестал ощущать гопника. Крысин кувыркнулся назад и прошел сквозь забор: ятаганы воткнулись в забор.
Я пытаюсь нашарить Крысина, но не могу — телекинез его просто не ощущает. Хотя я вижу гопника глазами: мужик шагнул вперёд и оказался по эту сторону забора.
— Теперь посмотрим, кто из нас батя! — орет Крысин. Похоже, высокая температура его доконала, — Нога!
Он сорвал с пояса кинжал, и тонкая полоска клинка со свистом рассекла воздух. Как только пальцы Крысина отпустили кинжал, я ощутил клинок: не успел отклонить, но успел дёрнуть: в ногу кинжал врезался плашмя. Раньше такой удар заставил бы меня как минимум скривиться от боли, но сейчас я почти не ощутил шлепка: задранная в три с половиной раза живучесть работала. Теперь меня труднее убить, ранить. Жаль, что сломанное ребро живучесть лечит не так хорошо, как мне хочется.
Бои в реальности отличаются от боёв в виртуале. Там — зрелищные махи мечами, иллюминация от использованных навыков, яркие краски и шум. Там упор на яркость, а в реальности нужно как можно точнее и надёжнее ткнуть человека острой железкой, чтобы он помер. Никакой эффектности. В жизни разве что битва пироманта с гидромантом будет выглядеть красочно. Проблема в том, что ткнуть Крысина железкой я не мог: вырванные из забора ятаганы проходили через Крысина, но тот даже не замедлял шагов. Впрочем, и быстрее он не шел. Глеб двигался, как терминатор: медленно, неотвратимо. Хочет, чтобы я валялся и умолял о пощаде, как он тогда, на трассе?
Я с утра крутил вокруг себя пылевые вихри, и теперь вложил в него чуть больше силы. Песок, кусочки веток, травинки и пыль пролетали через фигуру Глеба, но мужику было индифферентно. Теперь ему остаётся только кидать что-нибудь, потому что стоит ему воплотиться, как камешки и пыль окажутся в его теле. Впрочем, Крысин воплощаться не собирался, и шел прямо на меня.
Бегать от человека со скоростью больше пятерки — занятие бесполезное, отступать к жилым домам — подвергать опасности жильцов, поэтому я остановился. По этой же причине я не взлетал — вряд ли говнюк последует за мной, но он может угрожать моим соседям смертью, если я не спущусь. Или даже сразу начнет убивать.
— Знаешь, чего я хочу?
— Множественный оргазм? — предположил я, но не угадал. Крысин будто вовсе меня не услышал: во взгляде Глеба стояло безумие, отягощаемое высокой температурой.
— Хочу отпилить тебе руки тупой ножовкой, и смотреть, как подыхаешь. Но ножовки нет, поэтому руки я буду рубить.
Сзади громыхнуло, и пуля пронеслась через голову Глеба: это Святослав выстрелил из автомата. Следом за автоматным выстрелом раздались еще два одиночных выстрела, и всё стихло. Гопник осклабился:
— У тебя друзья есть, да? Ничего, разберусь с ними после!
Глеб уже стоял вплотную.
— Правая рука, — зачем-то опять предупредил он, и с невероятной быстротой мелькнул мимо меня. Руку опалила боль — кожу на предплечье теперь пересекала красная полоса. Капли крови побежали вниз, к пальцам. Я ощутил оружие на долю секунды, в момент удара, но сделать с ним ничего не успел.
— Я таким ударом тебе руку перерубить должен. У тебя там что, кольчуга? Будто по дереву саданул… Ну а теперь — левая!
Глеб мелькнул мимо, и левое предплечье украсила такая же полоса. Перфекционист, сука. Невозможность нанести ответный удар меня бесила.
— Знаешь, а ведь я не думал, что доберусь до тебя первым, — признался Крысин, — Ты бы знал, сколько людей тебя не любят. Но все боятся встретиться с тобой лицом к лицу! Кроме меня.
— Какая удивительная храбрость! Ты, ссыкло, за навык спрятался. Давай на кулачках, без способностей?
Крысин посмотрел на мой "кулачок", размером с небольшую гирю, и вместо ответа полоснул меня ещё раз, на этот раз по ноге. Сука! Я же после боя весь забинтованный буду!
