Операция значительно облегчила положение у Вердена, где немцам, несмотря на их невероятную настойчивость, прорыв не удался и где они понесли громадные потери. Но и нам операция у озера Нарочь, по выражению Людендорфа, “захлебнулась в грязи и крови”, стоила также немало жертв». (Бубнов А.Д. В Царской Ставке. М., 2002. С. 99.)
Одновременно с военными действиями происходили события по дальнейшему формированию состава кабинета министров царского правительства. Протопресвитер военного и морского духовенства Г.И. Шавельский по этому поводу позднее отмечал в воспоминаниях: «Избранный вел. князем Николаем Николаевичем и приветствовавшийся им венный министр А.А. Поливанов 15-го марта был заменен ген. Дмитрием Савельевичем Шуваевым, пред тем состоявшим в должности главного интенданта.
Скромный, честный, аккуратный и бережливый, старик Шуваев был прекрасным военным экономом и совершенно не годился для поста военного министра. Он был слишком прост и сер для этого. По своему внешнему виду, манере говорить и вообще по всему своему складу он, по тогдашней шутке, более годился в каптенармусы, чем в военные министры.
Поливанова убрали, как “левого”; Шуваева назначили, как “правого”. За последним, кроме того, значились два плюса: безукоризненная служба, в должности главного интенданта и благоволение к нему, несмотря на его правизну, Государственной Думы. Государь тоже очень благосклонно относился к Шуваеву». (Шавельский Г.И. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота. Т. 2. М., 1996. С. 53)
Продолжалось следствие и по попавшему в опалу военному министру В.А. Сухомлинову. Жандармский генерал-майор А.И. Спиридович по этому поводу делился воспоминаниями: «12 марта состоялось Высочайшее утверждение заключения 1-го департамента Государственного совета о назначении судебного следствия над генералом Сухомлиновым. В таком исходе дела большую роль сыграл Поливанов. В угоду общественности он старался уничтожить своего старого врага». (Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. Воспоминания. Минск, 2004. С. 304.)
Французский посол в России Морис Палеолог записал в дневнике:
«Суббота, 18 марта (по новому стилю. – В.Х.).
Верховная комиссия, назначенная императором для расследования дела генерала Сухомлинова по упущениям в военном ведомстве, закончила свою работу и признала дело бывшего министра подлежащим передаче на рассмотрение военного суда.
Император утвердил это решение. Отныне генерал Сухомлинов исключен из числа членов Государственного Совета». (Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М., 1991. С. 80.)
Генерал П.Г. Курлов (1860–1923), исполнявший в то время обязанности по гражданскому управлению Прибалтийскими губерниями, относительно ареста бывшего военного министра В.А. Сухомлинова критически отмечал в воспоминаниях: «Как бы сердечно я ни разделял страданий В.А. Сухомлинова, на первом плане у меня стоит неизгладимый вред, который принесло это дело не только престижу власти, но и авторитету самого Государя Императора. Это средство политической борьбы было, пожалуй, более опасно для Российской Императорской династии, чем легенда о Распутине.
Этот мой взгляд совпадает с мнением лорда Грея. При посещении Лондона делегацией Государственной Думы в 1916 году он в разговоре с главой делегации, бывшим в то время товарищем председателя Государственной Думы А.Д. Протопоповым, о деле генерал-адъютанта Сухомлинова сказал: “Ну и храброе у вас правительство, раз оно решается во время войны судить за измену военного министра”». (Курлов П.Г. Гибель Императорской России. М., 1992. С. 200.)
Вероятно, принятое решение для императора Николая II было непростым. Об этом можно судить по переписке царской четы. В частности, в бумагах Государя сохранялись многие документы бывшего военного министра В.А. Сухомлинова. Так, например, имеется телеграмма № 014899 из Петрограда от 24 февраля 1915 г. (подана в 8 ч. 20 м. по полудню и получена в Териоки в тот же день в 9 ч.), в которой сообщалось:
«Его Императорскому Величеству Государю Императору.
Всеподданейше доношу Вашему Императорскому Величеству, что генерал-майор Шидловский из Яблонны телеграфирует следующее: “Сегодня Муромец с высоты три тысячи десяти метров бросил семнадцать пудовых бомб в Виленберг”.
Генерал-адъютант Сухомлинов». (ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 597. Л. 1.)
При отставке военного министра В.А. Сухомлинова в 1915 г. император Николай II направил ему письмо:
«Ставка, 11 июня 1915 года.
Владимир Александрович.
После долгого раздумывания я пришел к заключению, что интересы России и армии требуют в настоящую минуту вашего ухода. Имев сейчас разговор с вел. кн. Николаем Николаевичем, я окончательно убедился в этом.
Пишу вам сам, чтобы вы от меня первого узнали. Тяжело мне высказывать это решение, когда еще вчера видел вас.
Сколько лет проработали мы вместе, и никогда недоразумений у нас не было.
Благодарю вас сердечно за всю вашу работу и за те силы, которые вы положили на пользу и устройство родной армии.
Беспристрастная история вынесет свой приговор, более снисходительный, нежели осуждение современников.
Сдайте пока вашу должность Вернандеру.
Господь с вами.
Уважающий вас Николай». (Сухомлинов В.А. Воспоминания. Минск, 2005. С. 335–336.)
По воспоминаниям самого бывшего военного министра В.А. Сухомлинова: «В это время мои враги не дремали. До тех пор, пока великий князь Николай Николаевич был Верховным главнокомандующим, т.е. до августа 1915 года, – он собирал против меня материал таким путем, чтобы я об этом даже и не подозревал. Лишь в феврале 1916 года начали доходить до меня слухи, которые исходили от какой-то комиссии, учрежденной Поливановым.
30 июля (12 августа). “Чем больше узнаю я людей, тем больше люблю собак”, – сказал умный человек. Я всецело присоединяюсь к нему. В Петрограде это особенно верно – убеждаюсь в этом ежедневно на лицах, служивших со мною, а теперь не знающих, как угодить и отличиться в моей травле. Как мало порядочных людей! <…>
Поливанов в действительности занялся распоряжениями по делу бывшего военного министра. Таким образом, три органически связанные группы работали на этом поприще моего личного уничтожения и достижения своих целей, хотя и совершенно разнородных; великий князь – чтобы спасти свою славу полководца и, если бы удалось провести свой честолюбивый план, стать самому царем, Гучков – чтобы подготавливать пути в Государственную Думу для демократии, а Поливанов – личная жажда мести. Все три группы были единодушны в одном, а именно что необходимо общественное мнение и всеобщее озлобление направить к одному пункту. Этим пунктом являлся я.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
