— Ее зовут Анна, — сказал я, и в моем голосе отчетливо прозвучало что-то такое, чего я никак не собирался сообщать Машке. Во всяком случае, пока…
Трубка взвизгнула и расхохоталась:
— Шатов! Шатов, я ждала этого момента шестнадцать лет. Ты втрескался! — В трубке вновь послышался ведьминский смех.
— Маш, ты же взрослая женщина, а выражаешься… В общем, мне бы не хотелось обсуждать мои сердечные дела и выслушивать твои комментарии по коммуникатору. Как насчет посидеть-поговорить? Я вас познакомлю…
Трубка замолчала. Я услышал, как в ушах колотится мое собственное сердце. Мне хотелось, чтобы Марь сказала «да».
— Ладно, — нехотя пробормотала Машка. — Только ответь мне на один вопрос. На этот раз твое «на всю жизнь» надолго?
— На всю жизнь…
— И ты приведешь свою Анхен в пасть льва, человек с лицом Жана Кокто и душой Мефистофеля? Ты хочешь познакомить ее со мной и… с Гретой?! Всё к ее ногам, даже дружбу?! — Моя старушка Маха была так удивлена, что забыла придать голосу нейтральную ироничную окраску. Вопрос вышел каким-то до неприличия интимным. И я очередной раз подумал, что все-таки как был, так и остался слепоглухонемым дураком, который за почти двадцать лет так и не увидел за ее циничной бравадой надежду на то, что я никогда не встречу женщину лучше моей соседки по парте Машки Ивановой. Я встретил. И отступать было поздно и глупо. Доктор сказал «в морг», значит, в морг.
— Я хотел бы, чтобы три самых дорогих для меня на этой планете человека встретились и стали друзьями.
— Н-да, — протянула Машка, словно задумавшись.
Но через секунду она уже была самой собой, железной Марь.
— Ладно, вскрытие завтра в восемь. Тело с тебя. С Гретой я договорюсь.
— Маш, — начал я сердито, но Марь пробормотала: «Извини, Ферро, корпоративная линия, первая ступень. Работа прежде всего. Перезвоню» — и отключилась.
Мне почему-то показалось, соврала.
Я почувствовал непреодолимое желание позвонить Анне. Но передумал, решив, что не стоит отвлекать ее в столь важный момент, сунул ком в карман и отправился в ближайшую забегаловку, чтобы заткнуть фастфудом ворчащую пасть желудка.
Взялся за ручку двери волшебного местного салунообразного погребка, но в то же самое мгновение отпрыгнул в сторону, отдернув руку. Чутье снова не подвело меня, и из дверей вылетела высокая блондинка с блеклыми синими глазами и молниеносным жестом остановила такси. Она двигалась быстро, но на удивление спокойно. Именно это удивление и заставило меня засмотреться вслед удаляющейся машине, поэтому вывернувший из-за угла высокий, квадратный от спортивного прилежания парень едва не сбил меня с ног. Но я всегда гордился тем, что крепко стою на своих двоих. Естественно, готов, для пользы дела и с уверенностью в результате, изредка красиво поваляться в пыли у ног хорошенькой женщины. Однако это не означает, что я опущусь на колени при столкновении с препятствием, даже если это препятствие в категории от 90 до 120 мышцекилограмм.
Парень посмотрел на меня с игривостью двухгодовалого бычка, нашедшего пустое жестяное ведро. Я мысленно представил, как меня с грохотом катают по забетонированной площадке перед салуном, и попытался сконцентрировать в область кулаков сакральное знание смертоносной борьбы баритсу, столь великолепно воспетой Артуром Конаном Дойлом. Борьбы, которой, в общем-то, как бы и нет, но если очень разозлиться, испугаться и поднапрячься, то вполне может появиться.
Однако мне не суждено было стать родоначальником грианской школы баритсу. Парень уже по-боксерски тряхнул бритой головой, но из-за того же угла появились трое его спутников, один из которых успел схватить задиру за плечо.
— Пань, было ж говорено, не драться, — наставительно проговорил он по-французски с отчетливым малоросским выговором.
— На людей бросается, — с кокетливой небрежностью заявил по-русски квадратный Паня, не спуская с меня глаз. Малоросс перевел на меня взгляд, и в нем на мгновение забрезжило узнавание, а затем и радость.
— Да ты что, Паня! — возопил он, тоже переходя на русский, и мой переводчик за ухом мгновенно замолк, предоставляя мозгу отдуваться самостоятельно. — Это ж Носферату Александрович. Его шеф в консультанты звал, когда мы профессоров брали. С тебя тогда еще из получки за андроида десять процентов вычли. Ну, за то, что ты его к Штоффе послал. А он там самоликвидировался, да так рвануло, что чуть ценного ученого не угробило…
Ребята заржали, а Паня угрюмо отвел глаза и посмотрел себе под ноги. Меня подхватили и внесли в забегаловку. Из-за углового столика поднялся Санек и протянул ко мне огромные ручищи:
— Шатов! А вы какими судьбами в Чигги? А Анечка Моисеевна с вами, я надеюсь? Говорили, у вас сотрудничество полным ходом…
Санек подмигнул мне, я кивнул, а ребята быстро рассредоточились за столом и оперативно заказали по пинте. Худая, слишком изящная для такого маленького и простенького бара официантка, видимо, биологическая землянка, убрала со столика полупустую тарелку с зеленой диетической дрянью и круглый бокал и потянулась к тарелке, стоящей перед Саньком, но он жестом остановил ее и попросил повторить.
— Ферро Александрович. Не ожидал вас увидеть, чес-слово, не ожидал. Как все-таки тесен мир. Уже и Земли-то в иллюминаторе не видно, а встретились… Пес знает где, на краю вселенной, в каком-то занюханном баре…
Без формы и уставного выражения на лице Санек выглядел на тридцать с крошечным хвостиком, но почему-то мне совершенно не хотелось называть его по имени. Возможно, потому, что я был совершенно уверен — Александром он никогда не был. А Саньком нарекла его не мама, а усатый краснолицый дядя с живописным каскадом подбородков, стекающих на увешанную наградами грудь, и такими погонами, от одного вида которых у простого смертного волосы любой длины должны были вставать по стойке «смирно». Саньку могло на деле оказаться как двадцать восемь, так и пятьдесят один, но сейчас он выглядел моим ровесником, был весел, доброжелателен, окружен друзьями и в неформальной обстановке распрощался наконец со своим прапорщицким лексиконом. Через пару минут я почувствовал к нему и его ребятам некоторое расположение и даже расслабился. В конце концов, вместо того, чтобы получить по моим распрекрасным мордасам, я разжился неплохой компанией, в которой можно было без особенных проблем пропустить стаканчик-другой, а то и третий. Если уж моей возлюбленной возжаждалось разжиться умопомрачительными грианскими шмотками, а подругам необходимы сутки на то, чтобы свыкнуться с мыслью, что у меня теперь есть эта самая возлюбленная, то я могу себе позволить немного отдохнуть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
