Нам больше достанется! — Он вдруг подумал, что пойди они к Трофиму, пришлось бы отдать половину, как обычно.
Червяков распахнул дверь сарая, и вонь стала вовсе невыносимой.
Протолкнув аппарат в двери, они оказались в темном помещении, пол которого устилала сухая солома.
— Что-то тихо, — сказал Бугор.
Тут же, словно в опровержение его слов в углу сарая кто-то хрюкнул.
— Черт! — вздрогнул Длинный. — Напугала!
Они поставили аппарат в дальний угол, набросав на него соломы.
— А если кто придет? За свиньей? — спросил Бугор.
Червяков развел руками.
Возникла пауза, во время которой Лиза пыталась сообразить — что им понятно и вдруг подумала, что тот человек, который может сюда прийти, — они его… убьют.
— Встань на ящик и смотри в оба, — подтолкнул ее к окошку Червяков. — Если кого-нибудь увидишь, сразу дай знать!
— Кого? — ее глаза округлились.
— Их, — твердо и четко произнес Червяков. — Тебе понятно?
— Д…да.
Она шагнула на небольшое возвышение. С трудом поборов подступающую рвоту, прильнула к окошку и облегченно вдохнула свежий воздух.
Перед глазами, всего в каких-то десяти метрах кипел рынок. Длинные ряды отсюда просматривались почти насквозь. Не все, конечно, но центральную их часть она видела хорошо. К свинарнику никто не приближался, наоборот, люди, почуяв запах, обходили его стороной, таким образом, расчищая обзор.
Что же делать, если она увидит своих одноклассников? Отдать хулиганам или… может быть, промолчать? Сделать вид, что она никого не заметила?
Рынок бурлил. Люди были явно взвинчены. Вдали то и дело завывали сирены, слышались хлопки снарядов, на которые здесь, кажется, никто не обращал внимания. Старухи нагибались к земле, брали какие-то вещи, рассматривали их и опускали назад. Мужчин было мало, в основном женщины, старики, немного детей и…
Она замерла. Вдали промелькнуло что-то знакомое.
Сердце в груди забилось как бешеное.
Украдкой она глянула вниз. Червяков с парнями сидели на соломе спиной к стене и как будто дремали.
Лиза облизнула пересохшие губы и всмотрелась в текущую людскую реку.
Что они хотят сделать с ее одноклассниками? Убить? Покалечить? И, как назло — ни одного милиционера.
Может быть, показалось? Она переводила взгляд с одного человека на другого.
И тут ее словно током ударило. По длинному ряду прямо навстречу ей, взявшись за руки, шли Витя и Лена. В тех же спортивных костюмах и курточках, что и накануне, когда они все вместе строились на плацу воинской части. Ребята постоянно оглядывались, будто бы кого-то искали.
Лиза прильнула к окошку. На размышление всего одна секунда. Одно мгновение. Судьба одноклассников в ее руках. И она это знала.
Глава 34
1984 год
Маша положила микрофон на верстак, густо испещренный царапинами, порезами и черными пропалинами. Руки тряслись. Она уставилась в противоположную от себя стену и сделала три глубоких вдоха и выдоха. Так, кажется, говорили в передаче по радио под названием «Аутогенная тренировка».
— Да нет… — вдруг вырвалось у нее. — Нет, Машка! Ты что, совсем сбрендила⁈ Подруга, ты меня пугаешь!
Язык едва ворочался, и она вполне отдавала себе отчет, как выглядит со стороны.
ТОТ ГОЛОС…
и свой голос в том числе она воспринимала будто бы со стороны и в других обстоятельствах это показалось бы ей смешным, но теперь по спине бежали мурашки, и никакая аутогенная тренировка не помогала.
— Машенций, ты же без пяти минут член КПСС, комсомолка, лектор общества «Знание», проводишь в коллективе политинформацию о выборах в США, о том, как притесняют чернокожих, о звездных войнах и стратегической инициативе, рассказываешь о передовых научных достижениях, полетах в космос… неужели ты… поверила… в эту чушь?
Она попыталась засмеяться, чтобы хоть как-то разрядить обстановку и почувствовать себя НАСТОЯЩЕЙ, но вместо смеха изо рта вырвался какой-то жуткий клекот.
Маша вздрогнула, покосилась на стену, потом скорее от пронзившего ее страха, нежели оттого, что ноги на низкой кушетке совершенно затекли — вскочила, щелкнула выключателем и, ощущая нарастающую панику, в спешке закрыла дверь на ключ.
Слава богу, фонарь оказался в кармане пальто. Луч метнулся по холодному серому бетону и ей показалось, что там, где раньше был выход — теперь сплошная бетонная стена, а с потолка, удлиняясь и раскачиваясь, тянутся щупальца ужасных бесплотных тварей.
Сердце зашлось. Кровь прилила к голове. Маша оглянулась. Позади стена. Сделала шаг вперед. Ноги подкашивались. Она не узнавала обстановку, хотя шла этим путем всего полчаса назад.
Она взглянула направо. Блеклый луч, скользнув по потолку, опустился на перекошенную куклу, застывшую в детской коляске. Глаза из-под огромных черных ресниц смотрели прямо на нее.
В других обстоятельствах Машу схватил бы удар, в этом не было никаких сомнений. Но сейчас она почувствовала облегчение.
— Фу-ух… — вырвалось у нее. — Ты здесь!
«А где мне еще быть?» — почудился ответ, но Маша не стала долго задерживаться на развилке и узнавать подробности из жизни говорящей куклы. Она резко свернула налево и быстрым шагом пошла по коридору. Теперь даже паутина, то и дело спадавшая с потолка на волосы и лицо не слишком пугала. Главное, что теперь она знает, куда идти.
Выскочив из подъезда, Маша вдохнула свежий воздух и оглянулась на окна третьего этажа. У Оли горел свет на кухне, хотя в это время она должна была спать. Зайти, поделиться? Рассказать все, что она увидела и услышала, о чем узнала и спросить совета?
Ей физически нужно было кому-то все рассказать. Но взглянув еще раз на окна подруги, Маша покачала головой. Скорее всего, Оля не поймет. Да и кто вообще в этом мире сможет понять? Гром? Но его уже нет.
Она покачала головой и рассеянно двинулась по тротуару в сторону дороги. Двор был пустым и темным. Ветер успокоился и погоду можно было назвать даже хорошей.
Завернув за угол дома, она подумала и решила направиться через арку к остановке. Что-то нужно было делать. Не сидеть сложа руки. И только пройдя сквозь арку, она поняла, что транспорта уже не будет, слишком поздно. На остановке не было ни одного человека.
Она подумала, что впопыхах не взяла с собой ни сумочку, ни кошелек и теперь, даже если она решит ехать на такси, то не сможет. Придется возвращаться. Да и куда ехать? Она понятия не имела. Где проходит эта Зарница? Наверняка, это знает директор школы и завуч. Возможно, военрук. Маша вспомнила, что Николай Николаевич, — так, кажется,
