— Так я не понимаю, на чьей они были стороне?
— Ни на чьей! У них свои цели и свои методы.
— Хм. Ну хорошо, я так понимаю, что выспрашивать у тебя что-то на эту тему — занятие неблагодарное! Но объясни мне хотя бы вот что: зачем ты-то пошла туда работать? Насколько я помню, ты собиралась поступить в Отдел по контролю за магическими существами? Почему вдруг Отдел Тайн? Судя по твоим словам, это вообще какое-то довольно странное место. Если не сказать хуже. С чего вдруг тебе так туда захотелось?
— Кто тебе сказал, что мне туда захотелось? — сказала она едва слышно.
— Что?! Ты о чем?
— На шестом курсе в Хогвартс приезжал один маг из Отдела. Предлагал мне работу сразу после школы. Я, разумеется, отказалась. Но, видимо, им очень нужно было меня заполучить…
— Заполучить?! В каком смысле?
— Когда мы проникли в Министерство… помнишь, под оборотным зельем? Я уехала на лифте вместе с Амбридж? Вниз, в зал для судебных заседаний.
— И?
— На минус четвертом этаже лифт остановился. Я помню, как Амбридж только разинула рот, чтобы что-то сказать человеку, который заходил внутрь, и тут же застыла. И всё застыло вместе с нею. Всё вокруг. Как будто время остановилось, и только маленький пятачок вокруг меня и этого неприметного человека в серой мантии оставался подвижным. «Здравствуйте, мисс Грейнджер!» — сказал он и улыбнулся такой улыбкой, что мне сразу стало не по себе…
— Подожди. Ты же была… в чужом обличье!
— Да! Я была в обличье Муфалды Хопкирк, но его это, кажется, ни в малейшей степени не волновало.
— Но как он узнал?!
Она покачала головой.
— Я не знаю! Просто не знаю…
— Ты никогда не рассказывала об этом.
— Подожди, Гарри, дослушай, и ты всё поймешь. В первую секунду я решила, что мне конец. Что он работает на Волдеморта, и сейчас меня схватят, а вы даже и не узнаете ничего о моей судьбе. Помню, как тут же похолодели ноги и живот. Но он как будто бы сразу поспешил меня успокоить. «У меня к вам предложение, мисс Грейнджер. Думаю, оно вас заинтересует». И он снова начал зазывать меня в Отдел. Я тогда еще подумала, что он спятил. Какая работа, какой Отдел Тайн?! Меня в любой момент могут схватить, вся страна фактически под контролем упивающихся, а он спокойно рассуждает о моем трудоустройстве. Но когда он заговорил о хоркруксах…
— О хоркруксах?!
— Да, — кивнула она. — «Вы ведь ищете хоркруксы, мисс Грейнджер?» Вот так, просто, как будто речь шла о библиографической редкости, а не о тайне самого ужасного темного волшебника последнего столетия.
— Так он предложил тебе информацию о хоркруксах в обмен на…
— Нет, Гарри! Он предложил не информацию. Он предложил мне твою жизнь.
— Мою… жизнь?!
— Он рассказал мне о том, что ты — хоркрукс, Гарри. И пообещал, что сможет спасти тебя в обмен на то, что я пообещаю ему устроиться на работу в Отдел.
— Ушам своим не верю! Выходит — ты всё время знала, что я… должен умереть?
— Знала, Гарри. Я и раньше о чем-то таком догадывалась. Из-за твоей связи с Волдемортом. Он просто подтвердил это точно.
— И ты сразу ему поверила?
— Да. И ты бы поверил. Учитывая обстоятельства, любой бы поверил. К тому же, это был просто обмен устными обещаниями, ничего больше. Если бы он солгал, я была бы ему ничего не должна.
— Но, я не понимаю. Каким образом он собирался меня спасти?
— Я тоже не понимала. Теперь поняла. Когда догадалась, что Руквуд был агентом Отдела.
— Разве он к тому моменту еще им подчинялся?
— Значит подчинялся. Или делал вид. Видимо, до последнего изо всех сил хотел продемонстрировать свою лояльность. Планировал полностью освободиться от контроля после своей мнимой смерти. Да и твое спасение было ему, по большому счету, выгодно. Только ты мог прикончить Волдеморта, от которого он к тому времени мечтал избавиться.
— Хочешь сказать: он меня спас?
— Именно так. Тем же способом, что и Снейпа. Есть такое заклинание — называется: «ангел-хранитель». Какое-то время удерживает душу поблизости от тела. Дает возможность вытащить человека с того света. Что-то вроде клинической смерти, понимаешь?
— Подожди, но я же сам! Я сам принял решение, Гермиона! Я сам!
— Тсс! Тише, Гарри, не кричи, профессору вовсе не обязательно выслушивать наши с тобой разговоры. Я не знаю, что ты видел… там, но только назад ты бы не вернулся. Если бы не Руквуд, с его невербальным заклинанием.
— Выходит, мне просто казалось? Мне казалось? А я думал… Впрочем, не то, чтобы я был в этом так уверен, просто… хотелось верить в то, что я сам принимал решение… тогда. Хотя… подожди! Но ведь получается, что таким образом можно спасти кого угодно?!
— О, вовсе нет, Гарри! Ты ничего не понял. Ты спасся только потому, что заклинание убило осколок души Волдеморта в тебе. Если бы не он, ты бы умер, и никакие «ангелы-хранители» тебя бы не спасли. Но ты обязательно должен был умереть, иначе хоркрукс в тебе продолжал бы жить. Даже если бы ты был на волосок от смерти, это бы не помогло его убить. Вспомни второй курс, вспомни укус василиска. Почему хоркрукс в тебе не издох от яда в твоей крови? Тебе непременно нужно было хоть на время, но умереть, разомкнуть эти цепи. А дальше… если твоя душа удерживалась заклинанием, ничто не мешало ей вернуться обратно, в твое тело.
— Я всё равно не понимаю, в чем разница, — он закрутил головой.
— Ох, ну какой же ты всё-таки… — она легонько постучала его по лбу. — Знаешь, как работает авада кедавра?
— Понятия не имею.
— Это как здоровенная кувалда. Которой тебя бьют вот сюда, — она указала пальцем ему в грудь. — Раз — и дух вон. Оно просто-напросто вышибает из человека душу. Одним сильным ударом. И ее ничем уже не удержать. А в твоем случае удар получился смазанным — ни то, ни сё. Потому что в тебе одновременно было две души. Понимаешь? Потому-то был шанс тебя спасти. Это заклинание еще бывает полезно, когда человек при смерти — например, умирает от ран, а времени для того, чтобы удержать на грани, вылечить, нет. Оно дает это самое, необходимое время.
— Но это же просто прекрасная штука! Сколько народу можно было бы спасти, если бы удалось вовремя его прочитать! Почему о нем никто ничего не знает?! Или опять скажешь, что ваш отдел нарочно держит его в секрете?!
— Гарри, не горячись! Ты правда думаешь, что это легко? Это могут делать только единицы. Я, например, не могу. И никогда не смогу.
— Ты на себя наговариваешь, — проворчал он, — по-моему, не существует такого, чему бы ты не могла научиться. Разве только… летать на метле. Да и то, думаю, если бы я взялся тебя поднатаскать…
— Раз я говорю «не смогу», значит не смогу. Дело не в умении. Дело в особом состоянии ума. В концентрации. Мне такого не достигнуть. Я слишком… мм… эмоциональна. Я гриффиндорка — ты забыл?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
