- Убийца? Нет! Я просто рассердился на нее... я не хотел... Он огляделся по сторонам; сгустившийся туман был непроницаем для взгляда, но Гвидион узнал этот голос.
- Моргейна! Леди... Матушка!
Гвидион рухнул на колени - от ужаса у него перехватило дыхание, попытался приподнять Ниниану, отыскать пульс - но было поздно. Жизнь покинула ее.
- Моргейна! Где ты? Где ты? Проклятие! Покажись!
Но рядом с ним была лишь Ниниана, безмолвная и недвижная. Прижав ее к себе, Гвидион взмолился:
- Ниниана! Ниниана, любимая, отзовись! Скажи хоть слово!
- Она никогда больше не произнесет ни слова, - произнес бесплотный голос, но, когда Гвидион обернулся в ту сторону, из тумана выступила женщина, вполне зримая и реальная. - Что же ты натворил, сынок?
- Это ты? Это была ты? - напустился на нее Гвидион; голос его срывался. - Это ты назвала меня убийцей?
Слегка испугавшись, Моргауза попятилась.
- Нет-нет, я только что подошла... А что случилось? Гвидион бросился к приемной матери, и Моргауза крепко обняла его и принялась гладить по голове, словно ребенка.
- Ниниана рассердила меня... она угрожала мне... Бог свидетель, матушка, я не хотел ей ничего плохого, но она пригрозила, что пойдет к Артуру и расскажет, что я строю козни против его драгоценного Ланселета! выпалил Гвидион. - Я ударил ее. Клянусь - я хотел всего лишь припугнуть ее, но она упала...
Моргауза выпустила Гвидиона из объятий и присела рядом с Нинианой.
- Ты нанес злосчастный удар, сынок, - она мертва. Теперь уж ничего не поделаешь. Надо сообщить обо всем распорядителям и маршалам Артура.
Гвидион помертвел.
- Матушка! Маршалы... что скажет Артур?!
Моргауза растаяла. Гвидион был у нее в объятиях, словно в те времена, когда Лот не прочь был прикончить беспомощного ребенка; его жизнь зависела от Моргаузы, и Гвидион это знал. Моргауза прижала его к груди.
- Не волнуйся, милый. Не мучай себя - ну чем это отличается от убийства в бою? - промолвила она и торжествующе взглянула на бездыханное тело Нинианы. - Она вполне могла оступиться в тумане и упасть, а холм высокий, - добавила Моргауза, глядя на скрывающиеся в тумане склоны камелотского холма. - Давай-ка, бери ее за ноги. Сделанного не воротишь, а ей теперь уже все равно.
Ее вновь захлестнула застарелая ненависть к Артуру. Гвидион свергнет его, и сделает это с ее помощью - а когда все закончится, она будет рядом с ним, леди, что возвела его на трон! Ниниана не будет больше стоять между ними. Одна лишь она, Моргауза, станет для Гвидиона поддержкой и опорой.
Стройное тело Владычицы Авалона бесшумно исчезло в тумане. Некоторое время спустя Артур пошлет за Нинианой, а когда она не явится на зов, отрядит людей на поиски. Но сейчас Гвидиону - он, словно зачарованный, смотрел в туманы, не в силах отвести взгляд, - почудилось, будто он видит где-то меж Камелотом и Драконьим островом черную тень авалонской ладьи. И на миг ему привиделось, что в ладье стоит Ниниана, одетая в черное, словно Старуха Смерть, и манит его к себе... а потом все исчезло.
- Пойдем, сынок, - сказала Моргауза. - Сегодняшнее утро ты провел в моих покоях. А потом тебе нужно будет отправиться к Артуру и просидеть у него до вечера. И запомни: ты сегодня не видал Ниниану. Когда придешь к Артуру, непременно поинтересуйся, не здесь ли она, и постарайся сделать вид, будто ревнуешь - как будто боишься найти ее в постели короля.
Гвидион вцепился в руку Моргаузы и пробормотал:
- Непременно, непременно, матушка! Ты - лучшая из матерей и лучшая из женщин!
Слова его были бальзамом на сердце Моргаузы.
И прежде чем отпустить Гвидиона, она на миг задержала его и поцеловала, наслаждаясь своей властью.
Глава 16
Гвенвифар лежала, глядя в темноту и прислушиваясь, не послышатся ли шаги Ланселета. Но вместе с тем у нее не шли из головы слова Моргаузы; сегодня вечером Моргауза улыбнулась хитро и понимающе и промурлыкала: "Ах, моя милая, как я тебе завидую! Кормак, конечно, прекрасный юноша, и достаточно пылкий, но куда ему до изящества и красоты твоего возлюбленного!"
Гвенвифар склонила голову и промолчала. Какое она имеет право презирать Моргаузу - она ведь сама ничем не лучше ее... Все это так опасно... Вот и епископ в прошлое воскресенье прочел проповедь, посвященную одной из десяти заповедей, - той, которая запрещает прелюбодеяние. Он заявил, что добродетель жен - это самая основа христианского образа жизни, ибо, лишь сохраняя добродетель в браке, женщины способны искупить грех праматери Евы. А Гвенвифар вспомнилась история о женщине, которую уличили в прелюбодеянии и привели к Христу, а Христос сказал: "Кто сам без греха, пусть первым бросит в нее камень". И там не нашлось ни одного безгрешного но здесь, при ее дворе, таких много - да хоть сам Артур, и уж здесь-то найдется, кому бросить камень. Христос сказал той женщине: "Иди и не греши больше". Вот так бы надлежало поступить и ей...
Не тела его она желала. Моргауза, со смешком рассказывающая о том страстном молодом человеке, ее любовнике, никогда не поверит, сколь мало значат для них с Ланселетом эти утехи.
Да, правда, иногда Ланселет брал ее грешным, бесчестным способом, но лишь в первые годы, когда они с молчаливого согласия Артура проверяли: может, Гвенвифар все-таки сумеет родить королевству наследника? А так... Существовали и другие способы доставить друг другу удовольствие, и некоторые казались Гвенвифар меньшим грехом, меньшим посягательством на законные права Артура. Но все равно - не этого она жаждала всей душой. Ей лишь хотелось быть рядом с Ланселетом... Это чувство затрагивало скорее душу, чем тело. За что же Богу порицать подобную любовь? Он мог осуждать их за грех - и Гвенвифар снова и снова искупала этот грех, - но разве станет Господь осуждать истинную любовь, идущую из глубины сердца?
"Я отдаю Артуру все, что он желал бы от меня получить. Ему нужна королева, хозяйка, которая содержала бы его замок в порядке; что же касается всего прочего, Артур не хочет от меня ничего, кроме сына - а в этом ему отказываю не я, а Господь".
В темноте послышались мягкие шаги.
- Ланселет, ты? - шепотом позвала Гвенвифар.
- Не совсем.
Проблеск света, исходящего от маленькой лампы, на миг сбил Гвенвифар с толку; ей показалось, будто она видит лицо возлюбленного, только почему-то помолодевшее, - но затем королева поняла, кто это.
- Да как ты смеешь?! Стоит мне закричать, и мои женщины прибегут сюда, и никто не поверит, будто ты явился по моему приглашению!
- Тихо, - велел Гвидион. - Имей в виду, моя леди, я держу нож у твоего горла.
Королева, съежившись от ужаса, вцепилась в ворот ночной рубашки.
- Не льсти себе, госпожа, я пришел не ради насилия. Для меня твои прелести слишком зрелые и слишком хорошо выдержанны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
