может легко оставить его, чтобы взять себе другое тело. Наши шаманы, что живут далеко от племени долгое время голодовки, – путалась она, чтобы объяснить мне суть ее слов. – Потом они получают душу птиц и животных, видят их глазами, бегут их ногами, и ведут их туда, куда хотят.
– Но Клер точно не хотела перейти в тело животного.
– Только ее душа знает, что она хотела, не ты, – ответила мне девушка и подала миску: – надо чтобы она выпила все до капли, потом накрыть ее теплыми одеялами. Закрыть вместе с логовой.
– Хорошо, а что дальше? – ответила я, приняв миску, и наблюдая, как Пэвэти берет палку с привязанным наконечником.
– Ждать, когда ее душа решит остаться в этом теле. Она брезгует его, ей неприятно в нем, – ответила Пэвэти, и ушла к озеру.
– Ты куда направилась?
– Ловить рыбу, нам нужна еда, – спокойно ответила Пэвэти.
– Вот так, это словно происходит не со мной. Что за чертовщина с этой долбанной любовью, с этой припадочной Аннет. Даже Маргрет ведет себя как кошка. На наш форт сбросили с самолета каких-то любовных снадобий? – прокричала я в туман, и повернулась было, чтобы пойти к дому, но наткнулась на Джейкоба:
– Я могу чем-то помочь вам? – смущаясь спросил он.
– Нет, спасибо, но как только рассветет полностью, уляжется туман, вы с Малкольмом можете продолжать вчерашние дела. Сквонто и Бернард увезли Аннет к могавкам. Простите нас за вчерашнее, вы, наверное, и не думали, что попадете в такой сумасшедший дом, – я ответила, и поняла, что вообще забыла о Джейкобе.
Клер раздели, уложили на согретый о камни из костра матрас, застеленный новой тканью, укрыли таким же отрезом, а сверху двумя одеялами. Мне стало не по себе. Словно соборовали на смерть. Во все новое. Сестры стояли кружком вокруг, и она, лежащая на полу, выглядела как мертвая.
– Так, девушки, пятеро в кухню готовить завтрак, остальные вместе с Маргрет, затопите печь, двигаем ее ближе к ней, а потом вы выбираете самый веселый псалтырь, какой-нибудь праздничный, и о том, что жизнь сильнее смерти, и начинаем петь его с улыбками, как на Рождество, – разогнала я эти изваяния, и присела с Клер.
Миска была большой, но я нашла большую ложку. Барбара держала ее голову у себя на коленях, нажимала на щеки, размыкая челюсть, и запрокидывала голову каждый раз, когда я выливала в ее рот отвар. Я не знала, что в нем, я не знала, как скоро он поможет, да и поможет ли вообще, но я считала, что это простуда. У нее нет сил, она мерзнет, у нее высокая температура.
Я помнила, что высокую температуру нужно повысить прогреванием, чтобы запустить этот процесс умирания болезни в организме – больше я ничего не знала. Логики эти действия не были лишены.
Печь нагревалась быстро. Как только я закончила поить ее из миски, мы подтащили матрас ближе к огню, подложили с обоих сторон еще два матраса, свернув рулонами, и накрыли ее всеми одеялами, что у нас были. Над ее лицом я оставила лишь простынку. Она, будто, нагревала комнату сильнее чем печь, но через пару часов, открыв простынку очередной раз, я увидела, что по ее лицу скатываются крупные, капли пота, словно она в парилке.
– Ну, слава Богу, она уже не такая горячая, – прошептала я Маргрет. – Идите обедать. Я останусь с ней. Я хотела, чтобы ушли все, мне нужно было поговорить с моей Лилей.
Глава 63
– Помнишь, когда готовились к экзаменам, а мальчишки звали на озеро? И ты тогда мне сказала, что, если сдадим и поступим, у нас этих озёр будет не счесть, а вот если завалим, так и будем чужих приглашений ждать, – вкрадчиво и с улыбкой разговаривала я с Лилей, словно она сидела рядом, приклонив голову на мое плечо.
Лиля ровно дышала, иногда открывала глаза, но тут же снова проваливалась в беспокойный сон. А я болтала и болтала, боясь этой тишины, прислушиваясь к ее неровному дыханию, промакивала бусины пота с лица влажной тряпкой.
– Так вот, сколько еще будет этих Сквонто, а ты должна быть, потому что тебя мне никем не заменить, поняла меня, сестричка? Так что, давай, подружись обратно с этим телом, да и нечего на него грешить – Джози была хорошей девушкой. Это жизнь такая у нее была – невыносимая. А она не хуже тебя. Твоя душа выбрала достойную.
– Иди поешь, я побуду с ней, – в дом неслышно вошла Малышка. Я не знаю, сколько она тут стояла и слышала ли мой монолог, мне было все равно, лишь бы его слышала Лиля.
– Хорошо, пойду, только смотри, чтобы дышала, Пэвэти сказала, что до ночи должна прийти в себя, но только если жить сама захочет, – я говорила девушке о Клер, как о самом дорогом, что у меня есть, а та смотрела на меня внимательно, и не перебивала. – Абигейл, зови меня, если что, я только горячего попью и вернусь.
– Поешь там, с утра так ничего и не ела, если обе рядом ляжете, никому лучше не станет, – тоном заботливой, но строгой матери ответила Малышка и махнула на дверь.
Пэвэти налила мне полую миску горячего, жирного рыбного бульона, который я принялась жадно пить через край. Я вспоминала как мы пару лет назад ездили в очередной поход, где для нас вытаскивали прямо в лодку сети с жирными рыбинами, а потом на берегу рассказывали, как варить «двойную» уху. Сегодняшний бульон был очень похож на тот.
– Сверху, самый жирный я слила. Он вон в том котелке. Травок туда положила, тыкву размяла. Его пить можно. Как проснется, надо чтоб сразу все съела, поест и заснет снова. Дом топите до жары, – убирая посуду после ужина спокойно говорила Пэвэти.
– Присядь со мной, Пэвэти. Ты никогда не говорила кем тебе приходится Сквонто. Ты ведь молодая, почему за ним ходишь? – постучав по лавочке рядом с собой, подозвала я девушку. Она села, взяла кружку и долго отпивала из нее горячее варево с сильно пахнущими травами.
– Мой отец просил Сквонто следить за мной. Он погиб, когда мне было мало лет. Сквонто везде меня брал с собой, а когда уезжал в Англию я жила с женщиной в деревне. Он меня говорить учит, а тут сказал, что с вами я быстрее начну говорить, и правильно. Он говорил, что скоро много здесь будет людей, и они с собой сюда привезут свои законы и
