безрезультатно. Оно и к лучшему.
Теперь оставалось ждать Рэнди. Из своего укрытия он видел ангар лесопилки, длинную стену из рифленого железа. Вот по чему стоило колотить — звук вышел бы отменный.
Прокравшись вдоль досок, Наткет увидел и красную машину. Он невольно вздрогнул — автомобиль стоял задом, и все равно казалось, что он его заметил и ухмыльнулся. Боковые зеркала плотно прижаты, словно уши охотящегося тигра. Значит, не ошибся, и Николь действительно держат в ангаре.
В это мгновение со стороны ворот донеся громкий и звонкий удар. От неожиданности Наткет чуть не подпрыгнул, но удары уже сыпались градом. Рэнди старалась изо всех сил, била по воротам что было мочи. Грохот стоял невообразимый. Молодец! И не нужно никаких взрывов.
Дверь ангара распахнулась, и в светлом проеме возникла стройная фигура менеджера. За его спиной замаячил Калеб. Наткет замер, не смея выдохнуть.
Менеджер широким шагом направился к воротам. За ним спешил Калеб, срываясь на короткие пробежки.
— Он рано, — донеслось до Наткета.
Грохот не смолкал. А теперь уходи, сматывайся… Рэнди, словив мысленный сигнал, несколько поумерила пыл.
Как только менеджер с Калебом отошли на достаточное расстояние, Наткет добежал до ангара. Поехали! Он юркнул за железную дверь.
Как он и предполагал, здесь находилась пилорама — грубо сколоченная конструкция из неструганых досок, ременных передач, зазубренных дисков и дизельного генератора. Под крышей две электрические лампочки расплескивали пятна маслянисто-желтого цвета. Изломанные тени пробегали по железным стенам, словно играли в догонялки. Мрачное место — казалось, здесь все насквозь пропиталось запахами мертвого дерева и машинного масла. Под ногами пружинили сырые опилки.
Николь лежала, прислонившись к стене. Вид у нее был неважный: волосы падали на лицо, запястья и лодыжки стягивал толстый шнурок. Изо рта девушки торчала промасленная тряпка. Сволочи, не могли найти приличный кляп? На щеке Николь темнел кровоподтек, но все равно она выглядела красавицей.
Николь подняла голову и наконец его заметила. Глаза девушки чуть не выскочили из орбит. Наткет присел на корточки.
— Теперь все будет в порядке, — прошептал он.
Николь что-то промычала. Наткет приложил палец к губам и аккуратно достал кляп.
— Калеб, — выдохнула Николь.
— Я знаю.
— Сзади…
Наткет замер.
— Вот так-так! У нас, как я погляжу, гости! Рад тебя видеть, мартышка.
Наткет вскочил, разворачиваясь и поднимая ружье. Калеб стоял за спиной, уперев руки в бока. Откуда, черт возьми, он взялся? Наткет не слышал и звука.
— Назад, — выдохнул он, взмахивая ружьем.
К такому повороту событий Калеб оказался не готов.
— Ну-ну, — начал он. — Аккуратнее. Не нервничай…
— Назад!
Калеб отступил на полшага и остановился. Кадык ходил ходуном. Испугался? Наткет торжествующе усмехнулся.
— Да ладно, мартышка, убирай свою игрушку. Нечего ей размахивать…
— Даю тебе две секунды, чтобы убраться ко всем чертям, — процедил Наткет.
Приклад скользил по вспотевшим ладоням. Наткет перехватил ружье поудобнее — заметив движение, Калеб вздрогнул. Но уходить он не собирался.
— Я сказал — две секунды. Раз…
Калеб поскреб подбородок.
— А все равно не выстрелишь, силенок не хватит.
— Так думаешь?
— Уверен. — Усмехнувшись, Калеб шагнул навстречу. Наткет нажал на курок.
Ружье щелкнуло. Калеб инстинктивно отпрыгнул, уворачиваясь от несостоявшегося выстрела. Осечка? Наткет снова нажал на курок, но ответом опять был пустой звук. Калеб хохотнул. Третий щелчок.
С возрастающим ужасом Наткет понял, что ружье не заряжено. Он испуганно взглянул на Калеба. Тот уже понял, как ему повезло. Сотрясаясь от хохота, он расправил плечи.
— И что дальше?
Наткет схватился за ствол и, размахивая ружьем, как дубиной, бросился на Калеба. Вырвавшийся из горла хрип совсем не походил на боевой клич.
Калеб без труда поймал оружие и вырвал из рук Наткета. Тот по инерции полетел дальше и врезался в стену. Кисть вывернулась, руку пронзила резкая боль. И в тот же момент Наткет получил прикладом под колено. Он едва устоял на ногах, вскрикнув от боли. Издалека донесся вопль Николь.
Калеб отбросил ружье, схватил Наткета за ворот и притянул к себе. От сильного удара в грудь сбилось дыхание. Наткет двинул наугад и, похоже, попал в плечо. Калеб даже не заметил; одной рукой он поднял противника и с размаху врезал в ухо.
А потом мир выключили.
Глава 22
— Туда нельзя! — Женщина в регистратуре привстала и замахала руками.
— Что?! — Густав Гаспар обернулся.
— Я говорю — туда нельзя! Это больница, а не проходной двор. Вы к кому?
Гаспар нахмурился. Осколки воспоминаний сцепились друг с другом.
— Здравствуйте, Ангела, — сказал он. — Вы совсем не изменились…
— Мы знакомы? — удивилась женщина.
— Лучше не думайте об этом, — заверил ее Гаспар.
Регистраторша пожала плечами, решив, что спорить не стоит. Она, хмурясь, всматривалась в лицо астронома, но в глазах не мелькнуло и тени узнавания.
— Вы к кому?
— К старому приятелю, — сказал Гаспар. — К Большому Марву Краузе. Он здесь?
— Здесь, — согласилась Ангела. — Но сейчас не приемное время. Приходите завтра с утра.
— Не выйдет, — покачал головой Гаспар. — Завтра с утра будет поздно. Это важно, Ангела, очень важно.
— Не настолько важно, чтобы лишний раз его беспокоить. Потерпите до утра.
Гаспар глубоко вздохнул. Не хотелось прибегать к таким методам, но выхода ему не оставили.
— Кстати, а ваш муж до сих пор не знает, что перед свадьбой вы кидали монетку, выбирая между ним и молочником? И двадцать раз перебрасывали, потому что не нравился результат?
— Откуда вы… — прохрипела Ангела.
— Какая палата?
— Двадцать седьмая.
— Огромное спасибо. Я знал, что на вас можно положиться, — улыбнулся Гаспар.
Отсалютовав рукой, он поспешил к лестнице. Лишь на секунду задержался перед дверью и ввалился в палату.
Большой Марв спал, натянув одеяло до подбородка. Ноги при этом оставались голыми, Краузе тер их друг о друга в тщетной попытке согреть. Вид у механика был трогательный — несмотря на седину в волосах и бороде, он выглядел как ребенок.
— Вставай. — Густав толкнул его в плечо.
Краузе открыл глаза.
— О черт! — вскрикнул он, садясь на кровати. — Ты-то чего здесь делаешь? Явился поглумиться? Или заскучал без песенок?
Гаспар вздохнул и, не спуская глаз с Большого Марва, сказал:
— Я не Густав, я — Честер.
Наверное, с минуту Краузе молча смотрел на него. Наконец он откашлялся и спросил.
— Старик, ты совсем рехнулся? Долго на луну смотрел, и теперь мозги набекрень?
— Погоди, — остановил его Гаспар. — Это не шутка, это полюс.
— Чего?! — Со сна Краузе не понимал, что происходит.
— Истинный полюс, — повторил Гаспар. — Невозможное — это процесс, то, что случается с вещами… и с людьми.
— И что?
Гаспар молча развел руками.
— Иди
