с которой открывался красивый вид на Москва-ре-ку и Замоскворечье. Ее собственная часть дворца стояла под углом к покоям царя. Стены в комнатах были обиты парчой, а в спальне — бархатом. Все гвоздики, петли, крюки и цепи сверкали позолотой. Оконные рамы были обиты цветным сукном, сами окна закрывались дорогими балдахинами. Печи были искусно выложены цветными изразцами. Наверху крыши красовались затейливые башенки. Рядом была пристроена баня, красиво украшенная внутри. Кроме того, оказалось, что во дворце много потайных дверей и ходов, через которые его можно было тайно покидать или приходить к мужу, минуя строгий этикет. На следующий день, 6 мая, должна была состояться свадебная церемония. За день до нее между женихом и невестой состоялся «крупный» разговор по поводу того, какое надеть платье на свадьбу. Марина хотела быть в своем белом польском платье, в котором она обручалась. Лжедмитрий настаивал на русском наряде, чтобы не возмущать московскую знать и духовенство. Пришлось выбрать компромиссный вариант — на свадебной церемонии быть в традиционном для цариц платье, на пиру — в польском.
6 мая рано утром Марине принесли платье из вишневого бархата, богато расшитое жемчугом, драгоценными камнями и украшенное золотой вышивкой. На голову ей надели алмазный венок, похожий на корону, стоивший 70 000 рублей. Вся одежда весила так много, что передвигаться она могла только с помощью поддерживавших ее с двух сторон свах. Ими были Прасковья Ивановна, жена Ф. И. Мстиславского, и жена М. Ф. Нагого (имя неизвестно).
Ближе к обеду участники свадебной церемонии отправились в Успенский собор. Внутрь было позволено войти только высшему духовенству, думной знати и родственникам Марины. Будучи католиками, поляки демонстративно проигнорировали православные обычаи и вошли в храм с оружием и в шляпах. С трудом у некоторых из них обманом удалось отобрать головные уборы. Тогда шляхтичи стали демонстративно облокачиваться на раки святых, показывая, что утомились от длительной церемонии. Православное духовенство и русская знать смотрели на все это с большим возмущением, но открыто выражать его не могли. Все обиды от наглых гостей приходилось пока таить. Марина старалась не замечать все возникающие неприятные инценденты.
Первой началась не свадебная церемония, а венчание Марины на царство. Это было небывалым для Руси событием, поскольку раньше царицы получали свой титул от мужа. Обряд венчания состоял в возложении на голову Марины царской шапки, на плечи — барм и вручения державы и скипетра. Затем в полном облачении ее отвели к алтарю, там ее ждали жених и патриарх. Последний благословил молодых и дал им для причастия просфору и чарку с вином. Первой сделала глоток Марина, остальное допил Лжедмитрий.
Сам обряд венчания осуществлял протопоп. Непосредственное участие в нем принимали посаженные отец с матерью, тысяцкий, дружки и свахи. Вполне вероятно, что традиционный русский свадебный обряд был представлен в сокращенном варианте, поскольку для поляков он был чужд и даже смешон (чесание волос, обсыпание хмелем, обмахивание соболями, укутывание невесты и т. д.).
После венчания пир устраивать не стали, поскольку все были утомлены, особенно Марина. В кругу близких родственников отметили торжественное событие и разошлись. Очевидно, самозванец не решился отвести Марину в сени на снопы, как того требовал русский обычай, и первая брачная ночь прошла в постельных хоромах.
В целом вся церемония оказалась смесью старинных русских обычаев с польскими. Последние особенно ярко проявились на следующий день, когда для знати был устроен роскошный пир в Грановитой палате, а для рядовых дворян — в Золотой. Лжедмитрий оделся в гусарский наряд, а Марина — в польское платье. Во время обеда музыканты играли различные веселые мелодии, что противоречило русским традициям. В своем европейском наряде молодая жена наконец-то почувствовала себя счастливой. Ей стало казаться, что теперь-то она сможет изменить суровые и чопорные порядки русского двора и будет устраивать веселые балы с танцами и маскарадом.
Хорошее настроение портил только конфликт отца с мужем. Юрий Мнишек был недоволен, что польскому послу оказывалось мало почестей, и царь постоянно затевал с ним ссору из-за того, что польская сторона не желала признавать его новый титул — «непобедимый цесарь». Юрий даже отказался присутствовать на брачном пиру, сославшись на болезнь. Марина же старалась быть всем довольной. Ей очень понравилась церемония присяги, во время которой вся знать клялась на кресте, что будет верно ей служить. Еще больше развлекли подарки, подносимые гостями: боярами, епископами, дьяками, купцами. Каждый произносил поздравление, целовал ей руку и передавал дар.
Свадебные пиры продолжались три дня. Но Марина с Лжедмитрием на них лишь присутствовали. По-настоящему они ели и веселились в узком кругу своих приближенных. Во время таких застолий никаких церемоний уже не было и царице позволялось вести себя как дома, в Польше. Однако истинного веселья и радости никто не чувствовал. Многим казалось, что к городу неслышными шагами подкрадываются несчастья. Сначала Лжедмитрий потерял свой обручальный алмазный перстень. Потом начались каждодневные стычки поляков с москвичами, создававшие напряженную обстановку. Один раз над Москвой появилась странная туча, похожая на город, охваченный дымом. Она оказалась роковым предзнаменованием.
Русская знать все больше и больше разочаровывалась в своем государе. Многим не нравилось его пренебрежительное отношение к православным обрядам: храмы посещал редко, в бане не мылся, ел блюда из телятины, которая считалась «нечистым» мясом, предпочитал на праздниках слушать не колокольный звон, а европейскую музыку. Женитьба на иностранке и иноверке и приезд ее многочисленных родственников переполнили чашу терпения. Особенно возмущало то, что Марина пыталась установить при дворе свои порядки.
Все потеряно?
В ночь на 17 мая над городом взошла кровавая луна. Где-то в неурочное время перезванивались колокола. Только в царском дворце беззаботно играла музыка, многие гости танцевали, веселились и предавались различным утехам. Марина готовилась к предстоящему карнавалу и примеряла своим близким потешные маски. Утомленные, все заснули только к утру. Когда на небе погасли последние звезды, Марина проснулась от странного шума. Тревожно гудели колокола во многих храмах. На площади перед дворцом раздавался шум от многих голосов. Чувствовалось, что произошло какое-то несчастье. Вдруг дверь спальни распахнулась. На пороге стоял полуодетый Лжедмитрий с саблей в руке. Он только и успел крикнуть: «Душа моя, измена!» — и бросился бежать внутрь дворца. Марина подбежала к окну и увидела, что во дворе собрались вооруженные люди, которые ломятся внутрь и уже убили нескольких стражников. В городе также было неспокойно. Оказалось, что заговорщики уверили москвичей в том, что поляки собрались убить «царя Дмитрия», и натравили их на заморских гостей. Сделано это было для того, чтобы не пустить родственников Марины
