«Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин XV, 13).
VI
Семь измученных страдальцев, семь кротких незлобивых агнцев приготовили себя на заклание. Поруганные, всеми оставленные, они совершили крестный свой путь от царских дворцов до екатеринбургских подвалов Ипатьевского дома, от блестящей свиты царедворцев и славы у масс войск и народа к тяжкому одиночеству среди шайки разбойников и поруганию от этих полузверей-палачей и своих убийц.
Рожденный в день церковной памяти святого праведного Иова Многострадального (6 мая), государь, жизнь которого была так тяжела и правление так несчастливо, сам обратил внимание на день своего рождения и сам уподобил жизнь свою испытаниям страдальца Иова, приняв свой крест, как крест Иова, твердо, кротко и без тени ропота.
У государя сознание полноты счастья, удовлетворенности жизнью никогда не было. На нем исполнилось его собственное пророчество: «У меня более чем предчувствие, что я обречен на страшные испытания и что я не буду вознагражден за них на этом свете».
«Мне не удается ничего, что бы я не предпринимал, и у меня нет удачи. Впрочем, воля человека так бессильна». «Сколько раз я применял к себе слова св. Иова: ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня и чего я боялся, то и пришло ко мне».
«Быть может, для спасения России нужна искупительная жертва. Я буду этой жертвой. Да будет воля Божия».
Эти святые слова царь-мученик произносил свыше чем за 10 лет до 1917 г.
В юности он получил ранение от руки фанатика-японца как предзнаменование будущего, еще большего ранения. Заря счастливой супружеской жизни была омрачена кончиной обожаемого отца. Заря государственного служения — Ходынской катастрофой. Затем потеря любимого брата-друга, революционные волнения 1905 г., неудачная русско-японская кампания, разногласия и своеволия некоторых родственников, томительное ожидание сына и рождение вымоленного у Бога императрицей больного мальчика, нежно любимого наследника. Наконец новая война с первоначальными неуспехами, но с надеждой и со всеми данными грядущей скоро уже победы, которой дождаться также не удалось.
И за всеми неудачами следовали непонимание, неправда и клевета «общества». На мудрого и во всем разбирающегося, но кроткого и скромного смотрят свысока, как на невежественного и ограниченного. Его глубокое сознание нравственной ответственности за судьбы родины и за жизнь бесчисленных подданных, осторожность в самых последних решениях трактуются как безволие; смирение осуждается, религиозность осмеивается как мракобесие, в речах и манифестах, чуждых угодливости и лести, но твердых по взглядам и убеждениям, усматривается только рутинность, консерватизм. Всякая неудача возводится в его личную ошибку или преступление. Клевета не щадит не только верной и ни в чем не повинной государыни, которой бросается гнусное обвинение в измене, но даже прекрасных, ангелоподобно чистых дочерей.
И из всего этого моря лжи, клеветы и бранной ругани государь выходит прекрасным и чистым. Ни единого неверного, неблагородного, нецарственного жеста: такое достоинство и такое смирение.
«Святой страдалец» — самое верное, истинно выражающее душу и жизнь государя определение, произнесенное его царственной супругой.
Все, все, что произошло с государем и его семьей, произошло по евангельской канве.
Страдание царской семьи — величественное, исключительное, Христоподобное. Оно совершилось во всей полноте нравственных и физических переживаний. В несмолкаемом газетном хохоте и в уличном общенародном глумлении издевались, позорили, клеветали, оскорбляли и унижали ее, после того как одни ближайшие сотрудники государя ему изменили, а другие трусливо бежали. «Кругом измена, трусость и обман». Вчера имевший торжественные входы в столицы и города с кликами несметных толп — «осанна!» — сегодня слышит — «распни!». Временное правительство, во власть которого царь отдал сам себя добровольно, испугалось толпы и не защитило его. Иуды предали, Пилаты умыли руки, палачи распяли.
Было и Гефсиманское борение с «отчаянием», которое, однако, «прошло», со слезами и рыданиями, с горячей молитвой, с переживанием разлуки, от которой «разрывалось сердце». Еще об этом сердце. «Я начинаю ощущать мое старое сердце, — писал он царице еще в июне 1915 г., — Первый раз, ты помнишь, это было в августе прошлого года после самсоновской катастрофы, а теперь опять». Сколько пережило это сердце в горестных скорбях о неудачах отечества вплоть до тех дней, когда лучшей порою стала для него ночь, в которой он мог «забываться на время». Святой страдалец, новый Иов Многострадальный! Золотой свой царский венец он сменил на терновый венец Христов. В его уста так легко вкладываются слова Иова:
«Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно! Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?» (Иов I, 21; II, 10).
У здравствующих членов императорского дома оказались книги, которые были у царской семьи во время заточения их в Тобольске и Екатеринбурге. Книги, лично принадлежавшие императрице и великой княжне Татьяне Николаевне, на полях многих своих страниц хранят карандашные отметки, из которых мы видим, какою мыслью читавшие были поражены, с чем они молча соглашались, в чем невольно выражали себя их души. Берем несколько подчеркнутых выдержек только из двух книг:
«Лествица, Преп. Иоанна Лествичника», изд. 1909 г., и «О терпении скорбей, учение св. отцов», епископа Игнатия Брянчанинова, 1893 г. Обе книги за собственноручной подписью императрицы на заглавном листе.
«Христиане должны мужественно переносить оскорбления и борьбу, как внешние, так и внутренние. Ударяемые скорбями христиане должны восходить в преуспеяние посредством терпения. Таков путь христианского жительства. Где Святый Дух, там, как тень за солнцем, последует гонение и борьба. Воззри на пророков, в которых действовал Дух Святый: каким они подвергались гонениям. Воззри на Господа, Который — Путь и Истина и Который претерпел гонение не от какого-либо чуждого народа, но от своего собственного племени…»
«Не следует христианам приходить в недоумение при напастях: подвергаться преследованию — неотъемлемая принадлежность истины. Мученики, прошедшие через многие виды мучений, явили силу непобедимого мужества, подчинившись и самой смерти насильственной: после этого они удостаиваемы были венцов. Чем многочисленнее были их страдания, тем большие получили они славу от Бога и дерзновение к Богу».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
