Луч исчез, и Магине пришлось несколько раз переместиться, прежде чем она снова поймала его. Фокусы «вмятины» — похоже, Заклятье Тарана затронуло не только измерения Привычного Мира. В обычных условиях отсвет Разума виден отовсюду, а сейчас он похож на заслонённое со всех сторон пламя свечи. Почти со всех сторон заслонённое…
Зелёная эскиня не задавалась вопросом, что за существо находится под каменными плитами: Алый Воитель или птероид (а может быть, и вовсе случайный прохожий, на свою беду оказавшийся в опасной близости от сферы боя). Разберёмся! О возможной опасности она тоже не думала: блик сознания слишком слаб, чтобы таить в себе угрозу — даже если это…
Камень — несерьёзная преграда для магической Сущности. Эскиня прошла сквозь скалу так же легко, как перед этим сквозь воздух, оказалась внутри «шатра», и… В следующий миг она испытала сразу несколько противоположных желаний — ей захотелось одновременно: оказаться как можно дальше от этого проклятого места (желательно за несколько Миров), превратить каменный шатёр в тонкий прах вместе с его содержимым, любым подходящим заклинанием немедленно загасить чуть тлеющий разум распростёртого на камнях существа и… положить этому самому существу на лоб свою тонкую ладонь и каким угодно способом удержать в его изуродованной физической оболочке истекающую из неё жизнь. Но Магиня только отшатнулась и вжалась спиной в холодный камень, из которого уже ушёл жар разрушения.
Перед ней лежал Чёрный Маг — персонифицированное Зло, проклятье и ужас всех Носителей Разума во всей необъятной Познаваемой Вселенной.
С самых первых дней осознания себя разумным существом Дарительница знала о существовании Вселенского Зла, воплощённого в его Адептах — Чёрных Магах. Разрушители были Вечным Врагом, всегда и везде стремящимся к уничтожению того, что терпеливо насаждалось Дарителями: Жизни и Разума.
Знала она и о Бесконечной Войне, ведущейся всеми Магами-эсками против этого врага; о войне, в которой не могло быть победителей — по определению. Можно сколь угодно долго роптать на это обстоятельство — положение вещей не изменится. Меняются формы Противостояния, за победами следуют поражения, но суть остаётся всё той же. Вечный Враг олицетворял Разрушительное Начало, без которого Начало Созидательное просто не существует. Но как же трудно смириться с тем, что от века и поныне гибнут и гибнут Носители Разума…
Можно принять непреложный факт, но примириться с ним — особенно тем, для кого Посев Жизни является Высшим Смыслом существования, — исключено. Зелёные Маги предпринимали поистине титанические усилия, чтобы если не обойти, то хотя бы смягчить беспощадный закон Мироздания, оправдывающий само существование Носителей Зла, однако все их потуги оказались тщетными. Оставалось лишь — по мере возможности — оберегать ростки, не пытаясь при этом достичь недостижимого. И всё-таки не переводились среди Дарителей (да и не только среди них) безумцы, снова и снова ставящие себе целью добиться разрешения неразрешимого, зачастую почти бессознательно…
Но сейчас зелёной эскине было не до высоких философских категорий. Абстрактные рассуждения о Добре и Зле хороши в уютной тиши магических замков, вдали от жестокой реальности, от её крови и слёз. А здесь, на смертном поле, где ещё не истаяли призраки погибших, где всё кругом криком кричит, где оборвались нити воплощений тысяч и тысяч Носителей Разума, таким размышлениям не место. Перед тобой одна из этих проклятых Сущностей, неумолимо тянущих за собой через Миры и измерения неразрываемую цепь мук и страданий, — беспомощная и бессильная. Так что же ты медлишь, Зелёная Мать?
Магиня медленно протянула руку ладонью вниз над лицом лежавшего навзничь Разрушителя. Она ощущала в кончиках пальцев нараставшее жжение — сформировавшееся заклятье просилось наружу. Одно-единственное движение мысли — и всё. Хрупкое вместилище Злой Души распадётся, материя вернётся в Круговорот, чтобы обратиться былинкой или тёплым ветром. Одной каплей Зла станет меньше. Ну же!
Но вместо этого тёплая ладонь Дарительницы приблизилась к лицу чёрного эска и замерла, почти касаясь сожжённой кожи, из-под которой местами виднелись кости. Магиня остановила рвущееся из рук смертоносное заклинание и изменила его содержание. Из ладони эскини выплеснулся мягкий свет, не сжигающий, но согревающий. Волшебница удерживала уходящую жизнь — и удержала. Что ты делаешь?!
«Да, да, да! — мысленно закричала эскиня. — Не Смерть, но Жизнь! Доброта одолеет жестокость! Они обращают нас Чёрным Ядом, а почему мы не можем попытаться обратить их самих — нашей Магией Жизни? Быть может, именно это и положит конец Вечной Войне! Ради всех погибших в этой войне с Начала Времён!».
Но не одни лишь столь возвышенные помыслы теснились в голове Магини — перед самой собой лукавить нет смысла.
«Я не хочу, чтобы он уходил, — именно такая мысль родилась в её смятенном сознании. — Эта Янь-Сущность нужна мне — мне, и никому бы то ни было ещё!».
Логика Инь зачастую в корне отличается от дышащей холодной рассудительностью Янь-логики. Извивы тантрической магии полны Предельных Тайн, и никто и никогда не смог (и не сможет!) объяснить, почему женщины так самозабвенно любят подлецов и негодяев, причиняющих зло не только всем окружающим, но и самим любящим их. Именно поэтому Кодекс Алых Магов-Воителей запрещает Инь-Магам быть воинами Ордена — цена эмоциональной ошибки может оказаться слишком высокой. Эскини всех Высших Рас — при всём своём совершенстве — сохранили чересчур много черт, присущих самым обычным женщинам. Достаточно вспомнить священный для Звёздных Валькирий постулат: «Любовь всегда права!».
«Надо уходить, и как можно быстрее, — подумала Зелёная Магиня. — Алые вернутся, и тщательно прочешут поле боя. Они просто не заметили — пока не заметили — луч сознания, но при внимательном поиске… Унести…».
Ей самой, конечно, ничего особо страшного не грозит. В крайнем случае, будет высказано недоумение по поводу её бездействия, не более того. Хотя если она наткнётся на патруль Воителей со своей ношей, то тут уж нравоучениями не отделаешься. Развоплощать зелёную эскиню на месте Алые, положим, всё-таки не станут, но и объяснений выслушивать не будут.
Истребители Зла по-солдатски прямолинейны — для них чёрное есть чёрное, без всяких там оттенков и полутонов. Последствия могут быть, мягко говоря, не очень приятными. И не надо обольщаться насчёт бурной радости своих собственных собратьев по Расе по поводу её поступка — их ещё надо будет убедить в весомости причин, толкнувших Дарительницу Жизни на такое. Однако бросить этого Тёмного она уже не может…
Разрушитель шевельнулся. Жизни в нём осталось достаточно, чтобы перенести бросок через несколько Миров — если, конечно, переход Границ будет обеспечивать не он сам, а кто-то другой. Чёрный Маг если на что и способен сейчас, так это на привлечение внимания дрожащим огоньком Разума, не больше. А вот это нам совсем ни к чему…
Эскиня приняла решение. За её плечами развернулся просторный плащ зелёного цвета, взметнулся и окутал бессильное тело чёрного эска. Маскировка далека от совершенной, но если не будут разглядывать специально, то сойдёт. Лишь бы не пройти слишком близко от них…
Инь-Ворожея помедлила несколько мгновений, прикидывая направление (извилистый путь зачастую куда короче прямого) во избежание ненужных встреч с патрулями Алых, шаривших неподалёку, и сосредоточилась, вбирая Силу. И ещё парой мгновений позже изумрудная искорка наискось пересекла багрово-чёрное небо Разрушенного Мира и канула за Барьер Миров.
* * *
Тллеа сжала виски ладонями. Злая пульсирующая боль колола кончики пальцев, силясь вырваться наружу. Магине пришлось даже почерпнуть целебной силы у зелёных ростков своего личного Мира, чтобы утишить эту боль. И с пугающей ясностью выстраивалась в потрясённом сознании Дарительницы цепочка причинно-следственных связей, начатая безумным — да, безумным! — поступком её матери.
На что та надеялась? На то, что ей удастся свершить небывалое, повернуть вспять необратимое и, наперекор всему, преодолеть действие непреложных законов Мироздания? Что толкнуло мать на это? Гордыня, непререкаемая уверенность в своих силах или же просто… Просто любовь, почитаемая и проклинаемая Любовь, не считающаяся с объективными заставляющая Носителей Разума поступать нелогично? За любовь не судят, но вот за те последствия, которые она вызвала — очень даже карают. Но почему всё-таки мать ничего не сказала ей, своей единственной дочери?
