дело Необъятный возьмётся, а за какое не станет, и даже не ответит ничего, просто молча развернётся да потопает себе дальше, как ни в чём не бывало. Разное бывает. У кого, например, мужик пьющий, но не просто выпивающий, а так, по-чёрному, что уже из наших даже никто с ним пить не хочет – так те идут в гаражи, Необъятного звать. Необъятный постоит, послушает, на курицу свою посмотрит, скажет «так» или «ладно» – это значит, выгорит дело, нужно только ждать – недолго обычно, дня три, и всё как бы само налаживается: мужик тот, чья жена к Необъятному приходила, ходит трезвый, как стекло, мрачный, как туча – оно и неудивительно, в общем, с непривычки-то. Потом, ясное дело, привыкает как-то, и работа ему подходящая отыскивается почти сразу, и характер улучшается, да так, что через пару месяцев совсем человека не узнать, любо-дорого поглядеть, и любой компании он душа, и всюду почёт и уважение. Необъятный, понятное дело, не всегда за пьяниц-то берётся, и чаще всего нет, чем да – если тут у нас каждого выпивки лишить, то вообще никого не останется, и в гаражах опустеет раза в три, если не больше, поэтому Необъятный только на тех соглашается, которые буйные совсем, или которые дома у себя, когда никто не видит, кулаки распускают почём зря – этих он вообще не терпит, и тут даже просить никому не надо, сам как-то узнаёт.
Ещё бывает что кому-то неудача в бизнесе, или просто со всех сторон не везёт, будто сглазил кто – за такое Необъятный сразу берётся, даже не дослушав, и слухи такие до нас доходили, что многие из городских там бабок и прочих экстрасенсов если выясняют, что клиент, которого им заказали, с нашего района – тут же деньги возвращают и выпроваживают на все четыре стороны, потому что с Необъятным и его курицей связываться не хотят. Всякое, в общем, бывает, а что из этого правда, что враки да досужие сплетни – это уже не нам судить, мы только за то, что своими глазами видели рассказать можем. И вот то, что рядом с каждым бывшим запойным обязательно Необъятного и его курицу видели, аккурат незадолго до полного протрезвления, так это чистая правда, ну и там если какие другие дела решаются, то Необъятного тогда домой зовут, и без курицы своей он не приходит, это многие могут подтвердить.
Так вот, чего мы вам тут это всё рассказываем – это мы потому что патруль, нас Необъятный послал добровольцев собирать, объяснил, как и что и к кому обращаться, а с кем и разговаривать смысла нет, и вот по всему выходит, что вы как раз очень подходите в добровольцы, только это, конечно, в самом слове прописано и вам решать, идти с нами курицу искать или послать нас к чёртовой бабушке и дальше по своим делам, только вот если ваши эти дела случаем в гаражах были – так сегодня и не выйдет уже, потому как в гаражах санитарный день на предмет того, что все наши отправились Необъятному помогать и торговать в гаражах, стало быть, некому. То есть всё равно завтра приходить, если вам так уж очень в гаражи приспичило, сегодня точно не выйдет – да и вообще непонятно пока, выйдет ли хоть что путное у всех нас, но это, похоже, мы вас совсем с толку сбили, сейчас всё по порядку расскажем.
Началось это всё вчера после обеда. У Необъятного так заведено: утром он со своей курицей в гаражах болтается, люди, которые просьбу какую хотят, спокойно и не торопясь его зовут по одному, он их слушает и соглашается или нет, тут всё просто. Потом Необъятный идёт к себе домой обедать, а курица у него в саду пасётся, ковыряется там, всякое ищет – вы если хоть раз мимо двадцать третьего дома по улице Амореев ходили, наверняка курицу эту видели, забора-то у Необъятного давно уже нет, и весь сад с улицы видно как на ладони – ну, там, где не заросли. А после обеда у Необъятного заведено лежать в саду в гамаке и разговаривать разговоры – правда, непонятно, с кем, потому что если с улицы посмотреть, то никого, кроме Необъятного, гамака и курицы в этом саду не наблюдается. И если кто из наших пробовал подслушать, о чём там Необъятный после обеда вещает, так ни у кого не выходило – вроде, слышно, что говорит, и голос его, Необъятного, характерный такой, а ни слова не разобрать, даже если совсем близко подойти. Ну и обычно к вечеру Необъятный из своего гамака выбирается, и снова в гаражи людей слушать, или же идёт по домам к тем, которые его позвали у себя дома проблему решать.
Но это обычно так, а вчера, как раз примерно в то время, когда Необъятный обычно в гамаке своём лежит, прибегает он, значит, в гаражи, и лицо такое – злое, но не злое, а такое, очень целенаправленное, и, самое главное, курицы его при нём нет, а это вообще неслыханное дело, чтоб Необъятный и без курицы.
– Собирай всех, – говорит нам, мы вот как раз первые были, кого он встретил, – собирай всех, беда.
И руками так машет, будто слова ему очень выговаривать сложно, и приходится руками их из воздуха вырубать. Ну, наши, конечно, сразу смекнули, что к чему, быстренько собрались, принесли ему маленькую да огурец. Необъятный водку хлопнул, не поморщась, как воду, и закусывать не стал, но нам всем видно, что попустило его малёк. Потом он так вдохнул, выдохнул, да как пошёл материться, что у тех, кто к нему ближе всех стоял, аж слёзы на глазах выступили, и вот тогда уже, на Необъятного матюки, все, кто в гаражах был, как один прибежали – послушать да посмотреть, что творится, Необъятный же зря языком болтать не любит, да и не матерится почти никогда.
Долго он матерился, минут пять без продыху, Лёнька говорит, он на телефоне секундомер засекал, но не с самого начала, значит, считай, все шесть минут, а то и дольше. Потом, как отматерился, уже понятно было, что все, кто есть, собрались, и Необъятный нам тогда вот чего рассказал.
Вышел он, как обычно, после обеда из дома в сад, только-только в гамаке устроился, как по нашей улице с рёвом и дымом какой-то городской пацан на красной папашиной тачиле прогрохотал, ну, наверняка девчонку какую катал, или же чтоб перед своими покрасоваться. Мы в гаражах его тоже слышали – так-то у нас улица тихая, редко проедет кто, на то и окраина, да и не живёт тут
