на его лицо, что-то внутри неё постепенно успокаивалось и становилось на место. Чёрные глаза Ариена блеснули золотом, и иллюзия исчезла. А вместе с ней исчезло и мимолётное ощущение защищенности. Сдерживаемые до этого момента слезы потекли по щекам, и женщина опустилась на землю, закрывшись руками, чтобы заглушить свой плач. Прилетевший из пещеры феникс закрыл её от мужчин, давая ей время выплеснуть переполняющие её эмоции.
Нае потребовалось не меньше пятнадцати минут, чтобы наконец взять себя в руки и более-менее успокоиться. Только тогда, сев ровно, она вытерла лицо и, отогнав в сторону птицу, нашла взглядом Кьяра.
— Прости, я… — замялся танцор.
— Ты всё сделал правильно. Я бы погибла, если бы не ты… Если бы не он… — женщина опустила голову, стараясь унять последние отголоски дрожи в своём голосе.
— Ты в порядке? — Кьяр сделал было шаг в сторону предводительницы, но его поймал за локоть Эмиэль.
— Нет. Оставьте меня одну… — Ная повернулась к отряду спиной.
Мужчины, стоявшие всё это время чуть поодаль, кивнули и тихо ушли в пещеру, утащив за собой и сопротивляющегося танцора.
Оставшись одна, Ная подняла глаза к ночному небу, всматриваясь в мерцающие звёзды.
— Никто из нас не умрёт, — пообещала она далекому свету во тьме, — тебе удаётся быть рядом и спасать меня, даже сейчас, когда тебя нет в нашем мире. Спасибо.
* * *
— Я не понимаю, — нахмурился Лиас, обращаясь к не находящему себе места Кьяру, — почему ты сам не пошёл к ней в огонь?
— Потому что сделал бы этим только хуже. Я бы погиб в пламени, и это стало бы для неё последней каплей… Она бы меня за это, встретив в Бездне, еще раз убила, — нервно отозвался танцор.
В тот момент он действительно не видел другого выхода. Он использовал запретный приём, зная, что ранит Наю, но другого способа спасти её он не знал. А теперь он боялся, что женщина просто больше не позволит ему быть рядом после такой жестокой манипуляции её чувствами.
— Я думал, она любит тебя. Вы ведь… — начал было светлый эльф.
— Не стоит использовать это слово, когда говоришь с тёмными эльфами, — оборвал его Эмиэль.
— Какое? — не понял Лиас.
— Любовь. Мы не говорим об этом. Не то чтобы мы не знали, что это, или не испытывали ничего подобного, но мы никогда не озвучиваем это вслух. Точно так же как и слова «дружба» и «привязанность». Всё это в каком-то смысле есть, но едва ли ты когда-либо от нас об этом услышишь, — пояснил Кьяр.
— Почему? — удивлённо заморгал светлый эльф.
В его понимании, это как раз были самые важные стороны любых взаимоотношений, почему о них нельзя было говорить, в его голове не укладывалось.
— Потому что не стоит рисковать теми, кто тебе дорог, и говорить о них вслух. Никогда не знаешь, кто тебя может предать и воспользоваться твоими чувствами. Посмотри на Наю — живой пример. Лично я не готов платить такую цену, — дёрнул плечами танцор, будто пытаясь сбросить с себя какой-то груз.
— Мне жаль, что вы живёте в таком мире, где лучшее приходится скрывать, — сочувственно опустил глаза Лиас.
— Мы всегда так жили, — усмехнулся Кьяр, — на самом деле, если бы не Ная, я бы тебе даже не смог объяснить, почему именно мы об этом всём никогда не говорим.
— Неужели вы даже друг другу не говорите? — продолжил допытываться светлый эльф, всё ещё отказываясь верить в то, что кто-то способен полностью скрывать саму суть и основу взаимосвязей между эльфами — на чём они тогда вообще должны были держаться?
— Один на один иногда говорим, но так как светлые эльфы не кричим на каждом углу, — хмыкнул Иран.
— Для светлых эльфов любовь — это высшая ценность, самое дорогое, что может быть в жизни. Она стоит любых жертв и испытаний, — ощетинился Лиас, — естественно о ней стоит не только шептать друг другу на ушко, когда никто не слышит, но и петь, так чтобы услышал весь мир!
— Ная, видимо, с вами согласна, — грустно заключил Эмиэль, выслушав очередную высокопарную тираду светлого эльфа.
— А вы? — Лиас испытывающе обвёл дроу взглядом.
— А я — нет. Женщины — это прекрасно. Много разных женщин, которые всегда хотят тебя. Зачем утруждать себя каким-то чувствами, когда можно просто наслаждаться? — как-то слишком резко отозвался на его слова Кьяр.
— Ты рассуждаешь, как распутная девка. Да к тому же неумело врёшь! — Лиас сложил руки на груди, впившись в того осуждающим взглядом.
— Я в борделе работаю, — наигранно рассмеялась Кьяр, — и я очень люблю свою работу!
— Почему тогда так боишься за Наю? — осознанно или нет, но Лиас задавал вопросы, которые выворачивали пытающемуся скрыть свои переживания и страх Кьяру всю душу наизнанку.
— Она — моя предводительница, мне положено за неё волноваться, — улыбнулся Кьяр, но улыбка получилась искусственной, и он отвёл глаза. «Потому что она дорога мне, и я не хочу её потерять», — прочитал на его лице Лиас. Однако, видя, что танцор намеренно ушёл от ответа, больше ничего спрашивать не стал.
Эмиэль с Ираном подчёркнуто проигнорировали окончание этой условной беседы, Шиин делал вид, что увлечён пейзажем, открывающимися от входа в их пещеру, и светлый эльф понял, что ничего больше от них не добьётся: они не скажут ничего и никому. И Лиасу тоже не суждено было стать исключением: никто ему не стал бы ничего объяснять. Кем был для Наи тот, кого показал ей Кьяр, светлый эльф скорее всего никогда не узнает — ведь, если он ей действительно дорог, она будет молчать. Лиас тяжело вздохнул: видимо, его надеждам узнать эту историю не суждено было сбыться.
— Чего вздыхаешь? — Кьяр был готов обсуждать всё что угодно, лишь бы только хоть как-то отвлечь себя.
— Я думал, что вы когда-нибудь расскажете мне об Ариене, но, теперь я вижу, что спрашивать бесполезно, — раздосадовано махнул рукой светлый эльф.
— Ная не побоялась рассказать о нём Богам, ты же не думаешь, что ты страшнее Богов Хаоса? — фыркнул Кьяр. — Хочешь знать, мог бы давно спросить. Только не у нас, а у
