Я выпила порцию кампари, а мужчины – виски, и мы покинули лесбийское заведение.
Пошатавшись еще немного по улицам и подышав запахом сексуальных приключений, мы вернулись в отель. Упаковывая вещи перед отъездом в Камбоджу, я думала: в каком месте я буду распаковывать их завтра? 2о августа. Вот уже три дня, как я живу на вилле русских летчиков, в столице Камбоджи Пномпене. Во всем городе я единственная привлекательная одинокая белая леди, а если учесть, что здесь работают несколько тысяч белых мужчин, одуревших от местной жизни, то мое положение мне все больше и больше нравится. Правда, титул "Самые длинные ноги Пномпеня", который мне тут же присвоили, вызывает смех. Поскольку все кхмерки – низкорослые и коротконогие, то длина моих ног выглядит поистине устрашающей.
В Пномпене дорогие рестораны и элегантные отели, сверкающие кичливой роскошью, соседствуют с огромными мусорными кучами, в которых копошатся совершенно голые дети. Неподалеку от изящных, недавно выстроенных вилл устраиваются на ночлег прямо на земле тощие завшивленные люди. Пол Пот считал города порождением дьявола, и среди трех миллионов убитых им соотечественников большинство составляло городское население. Сейчас в Пномпень перекочевало множество деревенских жителей, которые принесли сюда свои сельские привычки. Они застраивают хижинами Целые кварталы, где ведут незамысловатую жизнь. Целыми Днями, если нет работы, они играют в карты, заключают пари по любому поводу, даже на результаты выборов. Кхмеры – чрезвычайно азартный народ, дети четырехпяти лет не мыслят игры без денег.
Утро в Пномпене начинается с появления на улицах буддийских монахов в оранжевых тогах, с зонтиками и серебристыми трехэтажными бидончиками в руках. Босиком они отправляются на сбор еды. Поскольку их религия запрещает им касаться денег, то единственный способ их пропитания – подаяния. Монахи подходят к воротам домов и молятся до тех пор, пока хозяйки не вынесут им три вида блюд.
Утро – активное время работы для рикш. Они ездят на больших трехколесных велосипедах – впереди, на двух колесах, помещается тележка для седоков, сзади, на одном колесе, – сиденье для водителя и руль.
В обеденное время улицы пустеют. Еда – это святое ничто не может кхмера вынудить пропустить точное время обеда. Правда, европейцы объясняют это весьма прозаической причиной – глисты. Люди и глисты давно привыкли друг к другу и вступили в своеобразное сотрудничество.
Вместе с тридцатью тысячами служащих ООН в город потекли деньги – на улицах появились дорогие машины, процветает ресторанный бизнес, как грибы после дождя выросли новые дома. Но строительство ведется активно только в Пномпене, поскольку большая часть страны заминирована. По самым скромным подсчетам, на территории Камбоджи находится пять миллионов мин, программа их обезвреживания рассчитана на 25 лет. Проблема еще и в том, что, как только отряд саперов расчистит какую-нибудь деревеньку, ее жители тут же снова минируют окрестности, опасаясь нападения бандитов. На рынках в Пномпене можно встретить множество калек, пострадавших от взрывов, с оторванными руками и ногами. Есть несчастные, которым отрубили руки еще во времена Пол Пота за мелкое воровство.
Рынки – это центр дневной жизни Пномпеня. Здесь можно купить все – от иголок до видеотехники. Кхмеры все свои деньги вкладывают в небольшие золотые слитки, составляющие основу благосостояния семьи. На рынке считается большой удачей ущипнуть за зад толстого человека – это приносит богатство и успех. А детей подносят к белым женщинам, чтобы они прикоснулись к их нежной коже – это к счастью. Нельзя гладить ребенка по голове – ведь через голову человек общается с небом, а этот ласковый жест перекрывает всякую связь.
Я люблю бродить по городу в компании какого-нибудь русского переводчика, хотя мне уже десять раз объясняли, что белой леди неприлично ходить пешком. Но как же можно почувствовать страну, если наблюдать ее только через окно автомобиля?
Иногда мы заходим в местные храмы. Я убедилась, что дикие туземные боги Камбоджи обладают хорошим аппетитом. Поклонники устраивают им обильные трапезы на жертвенном кухонном столе режут куски сырого мяса и кладут их в оскаленные пасти каменных львов, туда же разбивают яйца. Все это разлагается на солнце, привлекая тучи мух, устойчивый запах гнили заглушается ароматом горящих благовонных палочек. Каждое жертвоприношение – настоящий праздник для тощих бездомных кошек, которые получают свой обед прямо из пасти каменного идола.
Вчера мы забрели в небольшой магазинчик, привлекший мое внимание длинными расписными ящиками. Мы долго любовались яркими диковинными узорами. Чего там только не было! Сверкающие яркие птицы, драконы с причудливыми крыльями, тропические цветы удивительной красоты. Потом мы узнали, что это гробовая лавка!
Кхмеры любят отправлять своих покойников в вечность в праздничных, красочных гробах.
Тропическими ночами у белых мужчин пробуждаются иллюзии, что любая здешняя женщина – заморское чудо, экзотическое и загадочное. Они отправляются в знаменитый "Мартини-клуб", куда слетаются, как тучи мошкары, толпы проституток.
Они, как чайки к добыче, устремляются к каждому входящему мужчине. Здесь самый воздух дышит досугом. В клубе рождаются колониальные романы, служащие ООН заводят тропических походных жен. Здесь происходят сцены ревности, отчаянные драки и перестрелки. Мужчины произносят дешевые, минутные слова и обсуждают любовь с грубостью студентов-медиков. Они неразборчивы – одиночество невзыскательно в выборе спутников.
Столица Камбоджи – это мир в миниатюре. Здесь работают представители 3о стран.
Но репутацией самых бесшабашных пользовались солдаты болгарского батальона. На дискотеках их звали "парни номер один". Славянская кровь показала себя во всей своей необузданности: несколько случаев СПИДа и сифилиса, два случая самоубийства при сомнительных обстоятельствах. Болгары высоко несли знамя национального темперамента и так намозолили глаза благопристойному ооновскому начальству, что их выслали в дикую провинцию Кампонгспы. Там они подружились с красными кхмерами и пригласили их на пьянку. Кхмеры пришли со своими женщинами.
Через пару часов болгары напились в Дым и стали приставать к местным дамам.
Красные ушли, вскоре вернулись с автоматами, пристрелили троих и ранили несколько болгар.
Шальные солдаты болгарского батальона умели делать женщин счастливыми. При отъезде их провожал целый полк рыдающих проституток, хотя при расплате наши братья славяне исходили из принципа: "Гусары с дам денег не берут" При отъезде они набили чемоданы крокодилами, обезьянами, змеями, тарантулами и скорпионами, чтобы продать их за большие деньги на родине. Всю эту живность болгары выпустили погулять в таиландской гостинице. Целые сутки персонал отеля вылавливал эту живописную компанию. Таможенника в аэропорту бросило в пот, когда из чемодана на него глянули немигающими холодными глазами две гадюки. В самолете болгары выкурили столько сигарет, что сработала пожарная сигнализация.
Я веду здесь развеселую жизнь. Вечером Сережа, Толя и я ужинаем в их комнате (для них готовит изумительные блюда китаянка Лида), после ужина музицируем на синтезаторе, распевая русские романсы, потом едем пьянствовать в бар или на дискотеку, где я лихо отплясываю ламбаду. Правда, здесь напряженка с вином, в основном все хлещут виски и джин, но и к джину можно привыкнуть.
Вчера познакомилась с одним красивым молодым человеком, русским служащим ООН. Он под каким-то сомнительным предлогом явился ко мне в комнату и пригласил в ресторан. Мы отправились в очень тихое приличное заведение, где полакомились королевскими креветками, запеченными в тесте. Его зовут Артур. У него темные глаза с золотой искрой, овеянные длинными ресницами. Я испытала к нему самое низменное вожделение. Это заставляет меня думать, что я совсем лишена нравственных устоев. Вечером я со стаканом джина и сигаретой размышляла над этой проблемой, сидя в своей комнате на кровати, скрестив ноги по-турецки. Я пыталась найти себе оправдание, но так и не нашла. Потом решила, что оправдание все-таки найдется, если выпить еще стакан джина. Ну а после третьего стакана я поняла, что пересплю с Артуром, и пожалела, что это произойдет только через два дня, так как завтра я улетаю в провинцию Кратье. 2августа. В шесть утра меня разбудил наблюдатель ООН из России, привлекательный мужчина с восточным именем Тенгиз и европейской внешностью. Он велел мне быстро собираться, поскольку вертолет в Кратье улетает без пятнадцати семь.
Я отвратительно себя чувствовала, а причина столь скверного состояния стояла у моей кровати – наполовину опусхевшая бутылка джина. Я скинула в дорожную сумку то, что мне попало на глаза, и спустилась вниз к служебной машине. Тенгиз отвез меня в аэропорт, и в половине седьмого мы уже сидели в вертолете вместе с тремя мрачными неграми. Я непрерывно зевала и никак не могла собраться с мыслями. От нечего делать я исподтишка рассматривала Тенгиза – правильные черты лица, большие красивые глаза, высокий рост, хорошая фигура. Симпатичный малый. Его, пожалуй, можно назвать красивым.
