— А кому это все принадлежит?
— Некой Марии Шульц, лицу с двойным гражданством, вдове гражданина Германии.
— По-моему, нам просто необходимо повидаться с этой Марией.
— И как ты это собираешься сделать? Следящей аппаратуры вокруг дома просто перебор. Я за такое не возьмусь. Ибо подозреваю, там у неё ставка.
Часть 2
Глава 1
От последствий перехода, по неизвестной причине чуть не вышедшего из-под контроля и ни стоившего всем шестерым жизни, Марина оправилась позже всех. И то выглядела так, что император именным указом отправил выписанного из госпиталя генерал-майора в отпуск на три месяца. Бестия, а заодно Софи и все остальные вполне с этим мнением согласились.
Марина- нет. Откровенно хорохорится. Требует себе в нагрузку к генеральскому мундиру либо дивизию, либо должность в безопасности. Бестия из соображений наглядной агитации подвела её к зеркалу и поинтересовалась: ''Кто из нас выглядит старше?'' Вопрос очень спорный. Хотя чёрные волосы Кэрдин наводят на мысль о краске, они настоящие. А у Марины просматривается порядком седины. Лицо очень сильно осунулось. Да под глазами огромные синяки. Пришлось признаться самой себе — хуже она выглядела только когда ''гостила'' у Тима.
К тому же, ребёнку снова нужно привыкнуть к матери.
Все эти годы Марина младшая находилась у Бестии. Сама она по понятным причинам виделась с ней нечасто. Из соображений безопасности Марина живёт в одном из имений Кэрдин в окрестностях столицы. Летний дворец Бестии вовсе не нужен. Несколько лет назад даже продать хотела. Император из соображений престижа намекнул на желательность отказа от сделки. Ягры имения распродают! Куда мир катиться! Что же, Бестия в какой-то степени оставалась феодалом, а следовательно не могла отказать просьбе монарха. К тому же, император муж Еггта, а Ягры всё-таки их вассалы. Были.
Тем более просьба подкреплена некоторой суммой ''на содержание памятника культуры''.
В этом ''памятнике'' и поселили Марину. Как ту, так и другую. Тем более Старшей жить и негде — городская квартира оказалась разбомбленной. В числящихся за ней дворцах из принципа носа не покажет. Могла бы потребовать и другую квартиру, но Кэрдин попросила пожить у неё.
А на просьбы Бестии лучше не отказывать.
Совершенно неожиданно удалось наладить неплохие отношения с Мариной Младшей. Та оказывается прекрасно знает, что у неё есть мама, которая недавно вернулась с войны. Оказывается, материнский инстинкт ещё не до конца утрачен. Марина очень симпатичный и смышлёный ребёнок. И не любить её просто невозможно.
Она не лишена и общества сверстников. Весь персонал по приказу Кэрдин подобран из семейных пар, имеющих детей возраста Марины. Так что играть есть с кем.
Только через несколько дней отдыха Марина Старшая узнала о наличии на своем счету довольно неплохих денег — написанный ядом, а не чернилами роман оказывается довольно популярен. Выдержал десятка два изданий и приносит стабильный доход. Всё бы ничего, но писательская карьера никогда не прельщала. Да и произведением в основном хотелось плюнуть в рожу всем и вся. Получилось. Общество, оказывается, обожает, когда в рожу плюют. Вроде как свежо и ново.
Скандальных авторов до известно какого места и много больше. Но даже на их фоне Марина выделяется. Главным образом из-за того, что славы скандальной никогда не искала, а просто выплеснула на бумагу боль за происходившее.
О популярности и не думала вовсе. А в прессе, оказывается, до сих пор идёт дискуссия на тему установления личности М. С… Подозреваются светила литературы, а так же скандальные молодые авторы. Есть мнение и о коллективном творчестве нескольких литераторов. То есть, нет никакой М. С…
Марина не удержалась от соблазна посетить один из крупных книжных магазинов. Полистала роман. Обсудила с покупателями и продавцами достоинства. Оценки — от восторженных до чуть ли не мата. Прослушала с интересом весьма страстную речь одного восторженного поклонника, который довольно аргументировано доказывал, что роман- это последняя и лучшая вещь Н. - довольно популярного писателя модного направления умершего перед войной от алкоголизма и венерических заболеваний. Из соображений чёрного юмора даже поддакнула. И привела несколько аргументов, работающих на эту версию. Даже купила подарочное издание самой себя, расплатившись деньгами из гонорара как раз от этого издательства.
Заглянула в Военный музей, ознакомиться с официальным мифотворчеством о только что отгремевшей войне. Напротив входа в новый зал — застекленная витрина. В ней — разрубленный кэртерский меч. Чем-то смутно знакомый. Пригляделась. Клинок драгоценной булатной стали и простая рукоять. Здорово, давно не виделись. Вот уж не думала, что кто-то разрубленную железку подберет, и в музей притащит. А ту ещё и пояснительный текст присутствует, где много всего интересного про героизм генерала М. Херктерент написано, за исключение того, что на самом деле было. Бой-то оказывается был днем. А генерал Херктерент лично взяла в плен генерала чужаков. М-да, вон на стене и картина пленения присутствует. Вся в героических тонах выдержанная, всё бы ничего, только художник ни тяжелого танка, ни танкистов вблизи, ни генерала М. Херктерент никогда не видел, и допустил некоторые вольности. К примеру, генерал оказался не того пола. У танка — две гусеницы вместо четырех. Общее состояние машины наводит на мысли о увеличенной в эннадцать раз детской игрушке. Интересно, автор хоть один парад видел? Танкисты, судя по пропорциям, все ребята двухметровые, такое бывает иногда, но Марина в своей дивизии что-то таких богатырей не помнила. Ни на одном нет фирменной танкистской куртки. Это уже хуже. Да и комбинезоны такого покроя вроде бы на торпедных катерах носят, а не на танках.
— Вот уж не думал, что вам припишут ещё и мое пленение.
Марина резко оборачивается.
Перед ней самый натуральный чужак, почему-то в грэдской форме генерал-лейтенанта медицинской службы. Длинноушество и маникюр прилагаются.
Сощурив левый глаз, Марина пристально осматривает пришельца сверху донизу и сообщает.
— С утра не пила. Вроде не знакомы. Сама военнослужащий, и могу привлечь за неуставные отношения.
— Я прекрасно знаю, кто вы Ваше Высочество.
— И? Мы не знакомы.
Он улыбнулся. Улыбочка такая лет эдак надцать назад Марине пожалуй понравилась бы. Но не сейчас.
— Я знаю вас гораздо лучше, чем вы можете предположить. Сейчас профессиональный интерес мной движет так сказать. Без ложной скромности скажу — горжусь результатами своего труда!
Левый глаз закрылся окончательно. Градус наклона шеи приблизился к девяноста. Марина оказывается признаться самой себе, что ничего не понимает.
— Значит вы ничего не помните о обстоятельствах вашего ранения?
Неизвестно зачем, Марина ответила:
— С взрыва моста — в голове одна каша. До сих пор не уверена, что было, а что от наркоза померещилось. Ваша братия в этом бреде присутствует. Хотя в плен меня вроде не заносило.
— Медики Военно-медицинской академии отказались от вас. Признаю — обоснованно. При нынешнем уровне развития медицины вы были обречены. Да и моих знаний и опыта хватило с огромным трудом. Ожоги были далеко не самым страшным… За время операции вы трижды были в состоянии клинической смерти. Второй раз… Около шести минут. Ваша жажда жизни потрясает. Но и операция во все учебники хирургии попала.
— Спасибо. Просто по человечески. Вот значит благодаря кому в очередной раз разминулась со мной смерть. Одного только понять не могу- почему на вас этот мундир. Я ведь даже имении вашего не знаю.
Снова загадочная полуулыбка.
— Оно малопроизносимо. Я вполне уже привык, что меня называют генерал Кэрт.
— Кэрт… Это имя или фамилия?
— Считайте, как вам больше нравится. Скорее, теперь это все-таки имя. Ибо я точно лишен принадлежности к клану.
— Ещё раз спасибо Кэрт. Только объясните одну вещь — видела я недавно один акт о состоянии моего не очень драгоценного здоровья. Вроде все верно, за исключением одного — откуда там взялась фраза о фатальном повреждении мозга, полной утрате умственных способностей, моем переводе в состояние кактуса и прочих милых вещах.
Он покачал головой.
— Ничего подобного я в акте не писал.
Марина поверила. Сразу. Равно как и понял, в чьей канцелярии сочинен акт, и какая печальная судьба постигла оригинал. Кое-что в нашей стране не изменится никогда. К сожалению.
Если и надеялась Кэрдин подольше держать Марину вдали от каких-либо дел, то надеждам не суждено было сбыться. Марина перерыла подшивки основных газет за последние три года, а так же все стенограммы заседаний Совета обороны и доклады безопасности об обстановке в стране. Отказать ей как члену императорского дома даже Бестия не может.
